Глава 3.

Он вошёл в столовую, сел на своё обычное место за столом, а не во главе потому, что так взгляд его удобнее падал на тот стул с обычной для столовой высокой и неудобной спинкой, где обычно сидел Альвур, так называл его Северус, когда отца не было рядом.
– Севви, Севви, что же случилось с тобой? Почему ты вернулся? – практически ощутил Снейп голос своего Единственного.
– Я несказанно рад, что мы можем поговорить хотя бы вот так, в моём воображении.
– Я не твоё воображение, – возразил тихий голос.
– Я не хочу об этом думать. Главное, ты рядом. Сядь поближе. Возле меня. Ты можешь коснуться меня?
– Могу, но это не принесёт тебе радости. Ты пьян, Севви.
– Но я вижу тебя, чувствую твою ладонь в своей. Разве ради этого не стоило напиться?
– Ты пьян, потому, что убил отца, и тебе больно. Вот тебе мой совет – хочешь увидеть меня наяву, попробуй опиума. Так в этом году делал твой отец, чтобы вызвать мой дух, помочь мне обрести призрачное тело и издеваться надо мной, говоря, что ты давно забыл меня и больше никогда не вернёшься.
Не бойся вернуться в … ту комнату. Твой яд убивает, не оставляя призраков.
– Но я не хочу увидеть тебя в опиумном угаре. Как мой отец добился сохранности твоего призрака после того, что он сделал с тобой?
– Накурился и замучал меня.
– Тогда я тоже накурюсь. Ты не последуешь за мной? Там будет очень уютно после того, как я отнесу … его тело в лабораторию.
– Я приду… после.
Ощущение ладони в руке исчезло.
Когда всё было готово, Северус протёр огневиски замусоленный мундштук и попробовал затянуться, но опиум к тому времени уже улетучился из кальяна.Снейп, повинуясь внезапно открывшемуся звериному чутью, начал обследовать комнату, и вскоре по характерному запаху нашёл шкатулку с необходимым веществом. Он так хотел поскорее увидеть призрак Альвура!
И вот уже всё готово, так быстро, что Северус сам удивился являвшимся из ниоткуда умениям.
Он торопливо затянулся, пробулькивая дым через розовую воду и поперхнулся. Да, он изредка, находясь в маглесе, курил сигареты, но это умение не помогло ему теперь.
– Затягивайся всеми лёгкими, изо всех сил, – прошептал внезапно появившийся Альвур.
Северус отбросил мундштук.
– Ты!
Но призрак снова начал таять.
Северус понял, что, пока не наглотается этой дряни, призрак не станет плотнее. И принялся курить с удесятирёнными усилиями. То ли от того, что дым постоянно раздирал лёгкие, то ли из- за начавшегося действия наркотика Альвур предстал перед мутным взглядом Северуса во всей своей красе, таким, каким Снейп любил его больше всего. В качестве одежды на нём красовалось только полотенце вокруг бёдер, он был мокрым, как после душа, а с волос, спускавшихся ниже лопаток и уже слегка завивающихся на концах, капала вода.
Альвур не любил вытираться, а предпочитал обсыхать сам. То же касалось и его волос.
– Затягивайся сильнее, чтобы в лёгких был только дым.
– Альвур, не исчезай, умоляю, ты мне так нужен. Сейчас. Ведь если бы не твой совет, я бы в жизни не приблизился к этой пакос… Северус пошатнулся и откинулся на спинку дивана.
– Вот теперь достаточно, – произнёс Альвур без каких либо интонаций и впился губами в рот Северуса. Снейп не успел удивиться настоящей, столь знакомой мягкости губ призрака, как уже отвечал на поцелуй, так жарко, вкладывая в него всю свою печаль, любовь, страсть и ощущение того, что вот именно сейчас губы Альвура исчезнут, растворятся в небытии по его, Северуса, вине. Может, он не достаточно одурманен?
Северус прервал поцелуй, чтобы вдохнуть воздуха, а потом он почувствовал рядом такое знакомое, почти обсохшее тело возлюбленного, тело, которое за пять лет их любви он изучил в совершенстве. Лишь с густых волос Альвура ещё капала вода, но ничего приятней этих капель Северус не знал. Объятие, столь крепкое, что Снейп охнул. Северус с удивительной для самого себя смелостью сорвал полотенце с бёдер любимого и обомлел. Он ведь ни разу не видел Альвура полностью обнажённым.
За пять лет, начиная от невинных касаний и заканчивая страстными поцелуями и ласками, между ними действительно не произошло ничего более интимного. Хотя Северус, сгорая от юношеской страсти, много раз просил, нет, умолял Альвура о большем. На что получал неизменный ответ: "Севви, ты ещё слишком маленький для этого и, кроме того, я твой учитель. Ты ведь не одинок, поэтому я люблю тебя, как могу, но не проси о большем – это табу".
И вот теперь, увидев разгорячённую плоть своего бывшего учителя, Северус решился:
– Сейчас или никогда.
Он, с присущей ему грациозностью, опустился на колени перед Альвуром и, повинуясь древнему инстинкту, стал ласкать его член, пусть неумело, пусть сбиваясь с ритма, но, наконец, любимый ответил ему:
– Возьми его целиком, Севви.
Тот послушно пропустил плоть Альвура в глотку, хотя это было и непривычно, и странно, и начал посасывать более слаженно. Он почувствовал, что всё правильно, так и должно быть, он выпьет семя возлюбленного до последней капли. Альвур в ответ подавался бёдрами в такт Северусу и стонал. И вдруг, на пике блаженства, Альвур высвободился и прошептал:
– Ты отличный ученик, но я… я всего лишь призрак, у меня нет слёз, нет слюны и нет семени.
Не огорчайся, я сделаю так, что тебе будет лучше, чем мне, хотя мне с тобой было всегда так хорошо. Я ведь тоже до тебя не знал ни мужчин, ни женщин. Не удивляйся, я лишь на шесть лет старше тебя, поэтому и не форсировал наши с тобой отношения. Просто я боялся, что кому-то из нас будет больно, и мы расстанемся навсегда, поэтому и не шёл дальше ласк, пусть и откровенных.
– Ты сделаешь это, как всегда, рукой? – хмуро осведомился Северус.
– Ну вот, я так и знал, что ты очень обидчивый, а, может, это опиум уходит из тебя? Тогда я скоро исчезну.
– Я не обиделся, нет, мне достаточно было твоих ласк, ну, почти достаточно, признаться честно. Я ведь так и не испытал того, что следует за обоюдным рукоблудием, – почти прошипел Северус.
– Прошу тебя, если сможешь, если твой характер не является подобием отцовского, не отпускай меня сейчас. Я согласен на всё, что бы ты перестал дуться на меня. Покури ещё, а то я начинаю исчезать.
Северус послушно затянулся раза три изо всех сил, наполняя лёгкие, нет, не наркотиком, а Альвуром.
Тот не заставил себя долго ждать и легко приспустил со Снейпа шоссы, обнажив уже болезненно ноющий от желания орган.
– Ляг на диван, раздвинь ноги в бёдрах.
Снейпу на мгновение стало трепетно: неужели это состоится сейчас, и не с настоящим Альвуром, а с его призраком?
Но Альвур лишь начал повторять действия Северуса, потом оторвался и стал ласкать ртом яички. Затем снова припал к члену, не забывая поглаживать их столь же узкой, как и у Северуса, ладонью с длинными тонкими пальцами.
Снейп вспомнил, как впервые увидел эти руки и сразу влюбился в них. Как Северус-подросток, валяясь на дальнем лугу с учителем, вместо урока верховой езды, пока их стреноженные кони с удовольствием отдыхали после бешеной скачки наперегонки, Севви и Альвур неистово целовались, а, устав, прикладывали ладонь на ладонь, и по всему выходило, что запястье у учителя тоньше, а вот пальцы длиннее у Севви, и он, хохоча от внезапно нахлынувшего ещё полудетского счастья, запускал свои тонкие пальцы в длинные волосы Альвура и снова притягивал его лицо для поцелуев.
И вот теперь одна из узких ладоней оказалась между ягодицами Северуса. Тот рефлекторно сжал их, но ладонь поглаживала, успокаивая, пока Снейп не расслабился настолько, что было уже поздно, когда один палец вошёл в него и начал своё, независимое путешествие, пока не нажал на какую-то точку там, внутри, отчего Северус хрипло и страстно закричал, и тут же кончил в горло любимого призрака.
– Я сейчас, сейчас подвинусь, и ты сядешь рядом со мной, а я зароюсь в твои пышные волосы, подожди, – шептал Северус, закрываясь от внезапно нахлынувшего стыда за длинными полуопущенными ресницами.
Но когда он открыл глаза, призрака в комнате не было, а на ковре, неестественно изогнувшись в последней судороге, лежал мёртвый отец с остекленевшими, выпученными слепыми глазами.
Северус потерял сознание.

Глава 4.

Снейп велел эльфам прибраться в замке, привести тело бывшего хозяина в такой вид, будто тот умер от сердечного приступа. Северус знал, что несмотря на почти рабское положение в волшебном мире, они зачастую сильнее волшебников, пусть и стихийных, поэтому эльфы придадут телу отца внушительный вид, прибегнув к собственной, эльфийской магии.
Заказал дорогой гроб, разослал немногочисленной дальней родне в меру скорбные послания, родня приехала, как ни странно, вся, даже с детьми- подростками, видимо надеясь на оглашение завещания, от которого им что-нибудь перепадёт.
Перед достаточно торжественными похоронами тела Снейпа-старшего в фамильном склепе, а также после этого события личный нотариус Снейпов обошёл практически все комнаты замка, имеющие хоть какие-то следы человеческого присутствия, но завещания не нашёл, даже используя то неизвестное Свеврусу заклинание, которое использовал отец. А потому, когда вся родня отвлеклась от сплетен и фуршета по поводу похорон, и все уже успели лично выразить соболезнования сыну умершего, ставшего главой рода, нотариус попросил тишины. Он заявил, что, как со слов сына умершего, так и по собственным изысканиям, умерший не успел составить завещания, видимо потому, что смерть застала его внезапно в столь цветущем для волшебника возрасте (тут некоторые особо бедные родственники прослезились).
Нотариус вновь дождался тишины и заявил, что согласно "Статье о Наследовании" Семейного Кодекса Снейпов, всё движимое и недвижимое иущество достаётся детям, в зависимости от их пола и порядка появления на свет, а в данном случае полностью переходит единородному сыну покойного - Северусу Ориусу Снейпу.
Затем нотариус вопросил собравшихся, нет ли у них претензий к вышеназванному наследнику, но тот так сверкнул на всех чёрными блестящими глазищами, что никто и рта раскрыть не посмел.
Впрочем, новый родственник пообещал помочь наиболее нуждающимся, а остальным отправить ценные подарки, внутренне ухмыльнувшись тому, что дарить он будет безделушки с каминной полки из комнаты матери. Она действительно платила за них кругленькие суммы, а также собирала подобные знаки внимания как от просто ухаживающих за ней кавалеров, так и от любовников.
Что же до бедных родственников, проливавших слёзы, Снейп дал распоряжение выяснить, настолько ли они бедны, а если так, перевести каждой нуждающейся семье по сто галлеонов на счета в Гринготтсе. На большую щедрость они, по мнению Северуса, не должны были рассчитывать от человека, у которого вот уже полчаса, как воспалена Метка. Это значит, Лорд будет очень недоволен такой задержкой "друга", как он величал Снейпа.
– Леди и джентльмены – произнёс Северус таким холодным и громким голосом, что его было слышно во всей зале, – с сожалением вынужден сообщить вам, что покидаю вас, не медля. Я провёл в своём замке больше времени, чем мне было отпущено моими насущными делами. В данный момент я должен аппарировать на другой конец Англии, чтобы разделить своё горе с друзьями и немедленно вернуться к работе.
На случай возможных…эксцессов и неприятностей сообщаю вам, что все вещи замка заколдованы таким образом, что никто не может вынести их за его порог, кроме главы рода.
Оставляю вас на попечение глубокоуважаемого мистера Грейниннга, моего нотариуса, и не советую злоупотреблять его поистинне драгоценным временем.
После выхода последнего гостя он закроет дверь лишь нам двоим известным способом.
Прощайте.
…Метка уже не просто болела, а горела, но Снейп ни разу не прикоснулся к больному месту.
Он быстро шёл, почти бежал по антиаппарационной зоне ("Надо сделать её поуже!"), ругаясь на себя, на затянувшееся дело с отцом, на похороны, на приглашенных родственников ("И чего я не видел в этих голодранцах!"), наконец, на нетерпение Лорда.
Страшная мысль пришла ему в голову:
– А что было бы, если бы Метка загорелась в момент общения с милым призраком?
Эта мысль причинила душевную боль, более сильную, чем физическая.
Выходит, его лишили его собственной жизни, и он должен быть всегда рядом с Лордом, если тому понадобится просто перекинуться несколькими глубокомысленными замечаниями с Северусом. И как он, Снейп, выбежав уже к месту аппарации, мог вернуться к Лорду с такими крамольными мыслями? Ведь тот, в отличие от остальных "слуг" величал Северуса другом! А разве друзьям можно причинять такую боль, да ещё и привязывать их к себе коротким поводком?
Нет, надо скрыть эти мысли, запрятать их в такие глубины мозга, чтобы ничем себя не выдать.
– Вот: образ страшного в своей смерти отца. Нужно вспомнить все подробности его долгого и мучительного умирания, не забыть про завещание, но… к этой проклятой комнате привязано другое, интимное переживание. Эти образы – отравленного отца и Альвура – неотделимы друг от друга, и я ничего не могу с этим сделать. Ладно, ведь не случайно мы с Лордом друзья, и он всё поймёт, даже если умеет читать мысли.
Северус, успокоившись и с поутихшей болью в Метке, аппарировал.

Глава 5.

– Avada Kedavra!
Голос, усталый и тоскливый, несомненно принадлежавший Лорду, заставил молодого человека отпрянуть и не рваться навстречу другу. Потом наступила тишина, не было даже слышно звука упавшего тела.
Северус вдохнул побольше воздуха и вошёл в залу. Там было с десяток Пожирателей, в кругу лежало тело замученного Регулуса. Кровь на полу, на плащах собравшихся и на краешке мантии Лорда…
– Я долго звал тебя, друг мой, – произнёс тем же голосом Лорд, – но ты не пришёл, чтобы поучаствовать в казни предателя.
Скажи, как ты вытерпел мой Зов?
– Я хоронил отца, а потом долго бежал через антиаппарационный барьер, установленный вокруг замка.
– Покажи Метку, юнец, – в голосе Лорда прозвучала злость, – ты должен был разрывать её ногтями от боли, как я понимаю.
Северус, обойдя по дуге место расправы, протянул отмеченную руку повелителю.
– Ты даже не дотронулся до неё. С такой…Меткой ты совершенно неуправляем, но я это исправлю. Видимо, у тебя слишком высокий болевой порог, и это мы скоро проверим, – зловеще пообещал Лорд.
– Меня будут пытать, – понял Северус, – интересно, последую ли я вслед за Блэком?
– Друг мой, – тон неожиданно сменился на обычный, спокойный, – посмотри мне в глаза.
Юноша сосредоточился на тех воспоминаниях, которые собирался продемонстрировать Лорду, и у него это получилось довольно легко, без заминок и пауз.
– Молодец, – похвалил его Лорд. А теперь:
– Legillimence!
Страшная боль выворачивала наизнанку весь мозг, стараясь добраться до тех заветных воспоминий, которые Севеврус так тщательно спрятал, но под напором этой боли он был бессилен. Он с трудом удержался на ногах.
– Так ты курил опиум и соблазнил Ангела? – засмеялся Лорд.
Его смех подхватили оставшиеся Пожиратели.
– Молчать! – прикрикнул на них Лорд.
– А ещё тебе до слёз жалко сдохшего здесь ублюдка. Ещё бы, вы ведь так любили проводить вместе время в моей библиотеке, что чуть не поцеловались однажды, так?
Северус упорно молчал. Боль в голове стихла так же внезапно, как и появилась.
– Альвур, помоги мне! – быстро, чтобы Лорд не успел почувствовать эту мысль, подумал он. Впрочем, юноша понял, что для чтения мыслей и вторжения в мозг нужен, прежде всего, зрительный контакт.
– А знаешь ли ты, друг мой, что Регулус мог совратить и каменную статую, а не только мужчину или женщину, хотя и был на пару лет младше тебя? Да, он просто хотел использовать тебя, ведь у него ни разу не было девственников! Просто ты, малыш, испугался того внутреннего огня, который разгорелся в тебе тогда, и отпрянул. Но ведь вы оставались друзьями?
– Поэтому-то я и звал тебя так настойчиво, чтобы ты тоже смог, наряду с остальными выполнить мою волю, а заодно отомстить Блэку за коварство.
– Теперь я нанесу тебе метку заново, поверх прежней, чтобы ты приходил вовремя.
Лорд прикоснулся палочкой к прежней Метке, тело обожгло огнём.
– Уберите эту мразь, – после, пнув мёртвое тело, обратился Лорд к слугам.
– Incendio!
Труп вспыхнул и исчез без следа, оставив в воздухе тошнотворный запах палёной плоти.
– Иди в круг, Северус, а то я смотрю, ты слишком брезглив. Сейчас я продемонстрирую тебе достоинства новой Метки, заметь, единственной среди прочих Меток моих соратников!
Северус подобрал полы чёрной траурной мантии, так, чтобы она не касалась пятен крови на полу, и ступил в центр Круга.
Лорд на мгновение замер, словно к чему-то прислушиваясь, а потом Северус ощутил необыкновенно горячую Метку, затем боль от жгущей Метки разом взорвалась. Юноша схватился за Метку другой рукой, но, почувствовав ожог, отдёрнул её.
– Зачем Вы мучаете меня, мой Лорд? – простонал Северус, почти теряя сознание от боли.
– Ты мой единственный друг среди скопища этих болванов и потому должен быть рядом в тот же миг, как я позову тебя, – заявил торжественно повелитель, и боль в Метке тут же пропала.
– А как же антиаппарационные зоны? Я же просто умру скорее, чем преодолею их.
– Ты должен будешь говорить мне, куда направляешься, и если там действительно такие зоны, сначала я пошлю тебе более тихий зов, вот такой.
Снейп зажмурился от боли, а в глазах защипали слёзы.
– Мне очень больно, мой Лорд, – признался Северус, открыв заблестевшие от слёз чёрные глаза, и в глубине их можно было заметить зарождавшуюся ненависть, но Лорд не смотрел на Снейпа, а сказал Пожирателям будничным голосом:
– Кружок Круцио, да не в полную дурь, – ему сегодня и так досталось.
– Вот и пытка. Странно, что мне совсем не страшно – что могут сделать со мной эти недоумки? Главное, стоять прямо, выдерживать боль молча и ни в коем случае не падать на этот мерзкий пол. Он подобрал мантию чуть повыше – это, если будут трястись руки.
– Что мне их боль после того, как Лорд – мой друг, предал меня, превратив в гиппогрифа в магическом аркане. Да, теперь я ненавижу его, моего уже бывшего друга.
Дружба означает сходство интересов, взаимопомощь, разговоры до утра, протянутую не для поцелуя, а для рукопожатия руку, руку, которая поддержит в беде, и голос, который утешит в горе, но ведь я отцеубийца, а Лорд сам или через своих соратников, кстати, и с помощью моих экспериментальных зелий, убивает почти ежедневно… Я и он – мы в одинаковой степени уби…
Эти мысли вихрем прионеслись в голове алхимика, и всё же он не успел додумать, как прозвучало:
– Crucio!
Тело, руки, ноги, голова, – всё завибрировало в ответ на натиск сильной, чрезвычайно сильной боли, не идущей, однако, в сравнение от недавней и ещё не забытой боли в Метке. Но в груди вдруг кончился воздух, в голове зашумело, и он чуть не упал в обморок от недостатка кислорода. В этот момент пытка кончилась, Северус жадно ловил ртом воздух, а Пожиратели недоумённо переглядывались. Обострившийся слух уловил:
– Наподдай-ка этому чистоплюю посильнее!
И снова боль, короткая передышка, боль, боль, боль, вот уже боль выворачивает кости из суставов, но руки, пусть и дрожащие, намертво вцепились в мантию и держат её подальше от грязных пятен, губы искусаны до крови, глаза плачут, не повинуясь приказам больного мозга.
–только бы не упасть, не отпустить мантию, не согнуть спину.
– Ну что ж, стойкий ты наш, сколько же в тебе спеси! – насмешливо протянул Лорд.– А теперь получи подарок от меня.
Повернись ко мне, мой друг, – внезапно с уважением сказал он, – я хочу видеть, как ты упадёшь передо мной на колени, и тогда я прощу тебя и … Crucio!
Эта боль вспыхнула в мозгу невероятно мощно, но Северус успел произнести окровавленными губами:
– Альвур, я иду к тебе!
И голос любимого отозвался сразу же, заглушая боль:
– Ещё слишком рано, Севви. Просто сейчас поговори со мной, и боль отступит. Если бы ты мог поговорить со мной, когда меня пытал твой отец, я бы не умер, но ты не мог. Сейчас, сейчас, всё кончится, гнев твоего мучителя уже сменился на любопытство, а, значит, тебе уже не будет больно. Ты не упал, я горжусь тобой.
– Ты выстоял перед моим Круциатусом! Я горжусь тобой, мой друг, – словно вторил Альвуру Лорд.
– Отныне ты будешь всегда находиться по левую руку от меня, – торжественно провозгласил мучитель, – ибо я считаю её более достойной, нежели правую. Ведь именно на левую руку я ставлю своим будущим соратникам Метки!
– Слышали? Впредь повиноваться Северусу, как моей Левой Руке! – обратился он к давно затихшим и, до предела удивлённым невиданным прежде зрелищем, Пожирателям.
Ведь и они знали, и Лорд чувствовал, что, начиная со второго, все Круциатусы исполнялись в полную мощь.
– Завтра я созываю всех моих слуг, дабы знали они волю мою относительно моего друга!
– Ненавижу, – тихо и быстро подумал Северус.

Спасибо, моя Королева (ведь ты же увенчала себя короной, не так ли?), Кетрин, за такой хороший отзыв.
Но, насколько я вижу, мну не очень-то и читают на твоём Форуме, а жаль.
Ты можешь прочитать ВЕСЬ фанфик, а также его продолжение и окончание сама знаешь, где.
Но, если ты предпочитаешь читать вместе с твоими форумчанами, то да Бог тебе судия.

Глава 7.

Ремус всегда отличался почти изысканной деликатностью, потому-то и стал единственным другом Северуса, приходя к нему не только за Аконитовым зельем, но и принося новости волшебного мира.
Он любил погостить у друга несколько дней, ночуя в предназначенной только для него, а потому, ставшей почти родной, гостевой комнате.
Он любил выпить огневиски и скотча, набираясь намного больше профессора, который мог просидеть целый вечер с одной рюмкой коньяка.
Он любил, в подпитии, рассказывать скабрезные анекдоты о Мерлине и Моргане и об Основателях, а Северус разражался настоящим, искренним смехом.
Он любил рассказывать пикантные подробности из жизни "звёзд" своего мира, перед визитом к Северусу начитавшись бульварной прессы. Северус довольно улыбался и фыркал, а после историй о жизни Золотого мальчика смеялся особенно заливисто.
Однажды Ремус, загостившийся у Снейпа и упорно не желающий покидать "свою" комнату, попросил профессора дать ему, оборотню, шанс трансформироваться в ней.
Хотя Северус крайне изумился такой просьбе, он не подал вида и… разрешил.
…Зайдя в гостевую перед трансформацией, он тихо сказал принявшему Аконитовое зелье Ремусу:
– Доброй Полной Луны, – и вышел.
Ненадолго, потому, что увидел в золотистых глазах оборотня страх перед предстоящей трансформацией и безмолвную мольбу: "Останься".
– Он мой единственный друг и не причинит мне зла даже в волчьем обличье, – успокаивал себя Северус, когда волк остановил на нём взгляд и подошёл так близко, что… ткнулся большим мокрым носом в колено Снейпа.
Северус вышел в гостиную, где горел камин, жестом приглашая волка следовать за собой,
уселся в своё кресло. Волк, настороженно глядя на огонь, не решался подойти ближе.
– Ну же, Ремус, включи свои мозги, я знаю, они у тебя есть, подойди ко мне, не бойся огня, ведь ты всегда любил согревающее пламя камина. Вспомни.
Волк в ответ вильнул хвостом и медленно подошёл к Северусу, а затем лёг, положив тяжёлую большую голову на домашние туфли Снейпа. Тот призвал рюмку и бутылку коньяка, налил себе и сказал оборотню:
– За тебя, Ремус. Как бы ты не выглядел, ты всё равно остаёшься моим другом. Ты дорог мне, как никто другой из живых.
Он залпом выпил коньяк, как не делал прежде никогда, и растёкшийся по телу алкоголь снял остатки напряжения.
После третьей рюмки, выпитой медленно, со вкусом, Северус опьянел окончательно и начал развлекать Ремуса пением баллад на провансальском и старо-французском.
Чуткие уши зверя улавливали необычные мелодии и отзывающийся во всём теле проникновенный баритон Снейпа. Оборотень, впервые за всю свою нелёгкую жизнь, почувствовал себя настолько принятым и счастливым, что его волчья ипостась решила "подпеть" Северусу. К чарующему голосу профессора прибавилось подвывание волка.
– Что, друг, захотелось попеть? Ничего, обернёшься в человека, я научу тебя этим балладам. Не правда ли, они хороши?
Северус знал, что не выполнит обещания потому, что у Ремуса не было слуха, но говорить вот так с двумя душами – человеческой и звериной, заключёнными в прекрасном тёмно-буром с более светлыми подпалинами, теле животного, было чрезвычайно… приятно.
Северус решил, что будет и в дальнейшем оставлять Ремуса у себя в полнолуния.
Об этом он и сообщил спокойным голосом оборотню, когда тот отдохнул от обратной трансформации, оделся и вышел в гостиную. Ремус не поверил своим ушам – его пригласили остаться с другом даже в облике волка! Он смог только смущённо выдавить:
– Спасибо, Северус.
Удостоенный кивком головы с императорским профилем, Ремус осмелел и сказал:
– Знаешь, трансформации прошли почти безболезненно.
– Я читал, что так и должно быть, когда рядом с оборотнем по собственной воле остаётся человек, – констатировал Снейп, – в первую минуту я испугался, но потом вернулся к тебе.
Я буду с тобой в эти периоды, чтобы тебе не было слишком больно. Ведь Аконитовое Зелье практически не снимает боль трансформаций, и я собираюсь заняться его модификацией для снятия болевых ощущений.
– Я помню смутно, что ты, кажется, пел, – всё ещё смущаясь, сказал оборотень.
– Да, я пел для нас обоих.
– У тебя удивительный голос.
– Ну, на счёт удивительного не знаю, просто мне в юности его поставили. А ведь ты подпевал мне, – улыбнувшись, сказал Северус.
– Я выл? Вот позор! Прости меня.
– Да нет, всё получилось замечательно. Знаешь, у твоего волка музыкальный слух получше, чем у тебя-человека, – всё так же, с улыбкой сказал профессор,– да не смущайся ты так! Всё было замечательно, иначе разве я предложил бы тебе…
– Оставаться с тобой в полнолуние – завершил Ремус, – это была действительно Полная и Добрая Луна.
Знаешь, я ужасно… – начал Ремус,
– Хочу есть, – не сговариваясь, сказали оба в один голос и засмеялись.
… Вечером того же дня оборотень травил анекдоты:
– И тогда вскинула Моргана руку левую, согнув её в локте, а правой рубанула воздух до сгиба локтя. А вместо палочки выставила на левой руке своей средний палец, – серьёзно вещал Ремус, – и столь велика была мощь проклятия, что отшвырнуло похотливого козла Мерлина прямо к стене. – захлёбываясь смехом, закончил он.
Северус тихо загоготал, ещё когда Ремус описывал "проклятие", столь распространённое у магглов и почти забытое магами, а под конец перестал сдерживаться и засмеялся громко и… как-то доверчиво.
– Почему ты живёшь один? – внезапно спросил Ремус.
– А ты? – жёстко ответил вопросом на вопрос Северус.
– Я же оборотень, а заводить романчики от полнолуния до полнолуния не желаю, да и вряд ли кто на такое согласится. А по борделям я не хожу из принципа – уж лучше полное воздержание, чем купленный разврат.
– А моё сердце давно и безнадёжно разбито. Я люблю воспоминание, призрак, – тихо, еле слышно, вымолвил Снейп.
Выпьем? – внезапно бодро предложил он, – да по-хорошему.
– Северус, прости, прости глупого оборотня, просто ты такой необычайно притягательный, и у тебя должна быть толпа поклонниц. Ну, или поклонников, это на твой выбор, – быстро добавил Ремус, сам поразившись своей смелости.
– Где, здесь? – Снейп широко обвёл рукой пространство. – Ты же знаешь, они всего лишь магглы,– так мы выпьем?
– Конечно, дружище, а у тебя остался тот скотч? – оживившись, спросил Ремус.
– Конечно, остался, я ведь редко пью маггловский скотч, предпочитая огневиски, а для души – коньяк, – серьёзно ответил Северус, – понимаешь, привычка, оставшаяся после жизни в подземельях – жарко натопленный камин и рюмка коньяка или стакан огневиски после ночного обхода, и так на всю ночь. Я ведь все эти чёртовы четырнадцать лет работы слугой двух господ почти не спал – кошмары мучали.
Стаканы, тебе сначала допить начатую бутылку скотча, а мне огневиски, – скомандовал Снейп, сделав пасс рукой, и тотчас всё названное оказалось в руках друзей.
– И как ты можешь это делать без палочки? – в который раз спросил снова изумлённый Ремус.
– Я же объяснял тебе и даже пробовал научить вот таким простым Манящим чарам, помнишь?
– Да, но у меня ничего ни разу не получилось.
– Значит, оборотню по природе своей не дано пользоваться стихийной магией. Смирись, друг мой, ведь палочку у тебя никто не собирается отнимать.
– Кто знает этих министерских…
– Итак, за полное воздержание! – нарочито торжественно протянул Северус.
– А ты правша или левша? – блеснув глазами, быстро спросил Ремус.
– Ах, об этом…Правша.
– А мне всё равно, я возбуждаюсь очень легко, – гордо заявил оборотень, опустошив свой стакан.
– Да подожди ты пить, а, впрочем, наливай следующий, я же ещё не произнёс полностью тост, – засмеялся Северус.
– Итак, за полное воздержание и Правящую Руку!

Глава 9 .

Шли дожди, но Северус наслаждался ими, гуляя по скверу в высоких ботинках, чтобы грязь не запачкала шоссы. Каждый шаг отдавался в ушах: "Сне-э-й-п-п, Сне-э-й-п-п".
– Да знаю я, что я Снейп, – внезапно рассердившись, сказал, обращаясь к грязи, Северус, – может, хватит уже?!
Но грязь была так же неумолима, как хлещущий холодный дождь, и продожала свои причитания.
Разозлившись непонятно на что, Северус повернул к дому.
Только оказавшись в холле и повесив на вешалку пальто-мантию, он произнёс высушивающее заклинание. Оказалось, что и сюртук, и рубашка, и брюки промокли насквозь.
Это было приятно, когда он бродил под дождём, наливаясь и наслаждаясь его потоками, проникавшими до голого тела. Но теперь, в сухости и тепле дома это чувство показалось Снейпу совершенно неуместным.
Войдя в гостиную, и раздеваясь на ходу, он увидел подскочившего Линки, который с недоумением смотрел на полуголого хозяина.
– Линки плохой, очень плохой, он не уследил за хозяином, и тот совсем промок! Хозяин добрый, он никогда не наказывает Линки, но сейчас Хозяину нужна помощь! – нетерпеливо восклицал эльф, – И Линки поможет Хозяину!
Линки Вашу одежду выстирать или высушить, Хозяин?
– Достаточно высушить, я, конечно, мог бы сделать это сам, но что-то я устал сегодня, наверное, не выспался.
– Хозяин заболел?!
– Нет, вот ещё шоссы, Линки, а я пойду погреться возле камина.
Один щелчок длинных пальцев эльфа, и одежда стала сухой и тёплой, второй щелчок – и пламя в камине взревело.
Северус начал облачать своё ладное, худое, длинноногое и длиннорукое тело в согретую Линки одежду.
Он с трудом справился с пуговицами рубашки, и понял, что, несмотря на стальное здоровье, банально простудился под дождём. Голова стала тяжёлой, хотелось выпить чего-нибудь , отчего в озябшем теле появится ошущение тепла.
Так, в брюках и выпущенной рубашке, Северус плюхнулся в своё кресло у камина и протянул к нему дрожащие голые узкие ступни.
Он призвал нетерпеливым жестом бутылку коньяка и рюмку, налил её доверху и залпом выпил.
Тепло растеклось по пищеводу, проникло в почти пустой желудок и насытило его.
Но до остального тела и, в особенности, конечностей, тепло не дошло.
Выпив вторую рюмку, Северус перестал дрожать, согрелись даже кисти рук, но вот ноги упорно решили не сдаваться, хотя ступни и лежали в опасной близости от огня. Значит, третью.
Третья ударила в голову, и Снейп сильно опьянел.
– Спеть, что ли, ногам провансальскую балладу? – с усмешкой подумал он, и начал петь хриплым от простуды голосом.
– Нет, это просто какое-то издевательство, причём изощрённое, я хочу, очень хочу, чтобы в кресле напротив сидел Ремус и напивался этим дрянным, хотя и очень дорогим, скотчем, и рассказывал мне последние новости о Поттере.
Поттер… Да что же это за наваждение! Я практически не спал ночь, думая о том, как он там, о Ремусе, попавшем под перекрёстный допрос со стороны Авроров и колдомедиков…
Да, если Ремус не вернётся через три дня, перед полнолунием, придётся его выручать, а для этого я должен быть абсолютно здоров и иметь свежую голову.
Пойду-ка я спать, может, коньяк вкупе с простудой сморят меня так, что я просплю долго и без снов.
Нет, сначала Перечное зелье, потом флакончик Сна-Без-Сновидений и сказать Линки не впускать никого кроме Ремуса, если он вдруг заявится, пока я сплю.
Сходив в лабораторию за зельями, Снейп вернулся, пошатываясь от алкоголя, вконец изнурённый, и, не имея даже сил снять шоссы, завалился в постель и тут же провалился в глубокий сон.
– Северус, Северус, Снейп, раздери тебя Мордред! Просыпайся же, да что с тобой!
Это был Ремус, Снейп узнал его голос. Затем пришло осознание того, что Аконитовое зелье не сварено. Он подскочил в кровати, спустил ноги, нашаривая тапочки, и вспомнил всё, предшествующее его сну. Конечно, Линки раздел его, но переодеть в пижаму расслабленное тело не смог или не захотел беспокоить сон Хозяина, однако принёс шлафрок и тапочки.
Шатаясь, Снейп встал, но снова в изнеможении опустился на кровать.
– Ремус, принеси мне два пузырька Энергетического зелья. Оно…
– Я знаю, но две порции – не многовато ли будет?
– Я уже сказал – два пузырька да поскорее, время не ждёт, а у меня еле язык ворочается, – парировал Северус, – стой, подожди, без моего допуска ты не войдёшь в лабораторию. Он сделал сложный пасс руками и снова упал на кровать в изнеможении.
– Теперь ступай.
Снейп принял зелья. Передозировка была очевидной – бешено заколотилось сердце и перестало хватать воздуха.
Зато он смог вскочить, не задумываясь о последствиях, натянуть шлафрок и помчаться в лабораторию, заметив, что за окном начали сгущаться сумерки. Многодневный дождь, под который так сладко спать, прекратился, и красные лучи заката ещё виднелись над крышами домов.
– Полнолуние сегодня? – рявкнул Снейп.
– Да, – выдохнул Ремус.
– Не бойся, дружище, я успею.
В том состоянии, близком к эйфории, в котором пребывал сейчас Снейп, ему казалось, что он может не только своевременно помочь другу, но и победить саму смерть. Он поставил на огонь два котла, помня, что выпил сегодня все запасы Энергетика.
– Но сначала зелье для Ремуса, – осадил он сам себя, – иначе я перепутаю ингредиенты.
И снова он резал, толок, растирал, добавлял в котёл, как ожившая мумия, только его быстро вздымающаяся грудь и неземной свет, струящийся из чёрных, как угли с золотыми искорками, глаз, отличали его от восставшего мертвеца. Неестественная бледность, спутавшиеся от долгого сна и болезни волосы, какие-то рваные движения… И всё это вместе было сейчас Северусом Снейпом.
Наконец, он закончил с Аконитовым зельем, перелил его в высокий стакан и остудил, всё с большим трудом захватывая потоки стихийной магии вокруг себя.
– Пей, Ремус, и не уходи – мне надо сварить ещё одно зелье, то, которое я выпил сегодня.
Ремус с благодарностью практически вырвал из рук Северуса заветное зелье и быстро опустошил стакан, даже не поморщившись. Сейчас оно было необходимо ему, как скотч, который будет литься рекой уже завтра.
– Доброй и Полной Луны тебе, – почему-то прошептал профессор и легко, как пёрышко, осел на пол, – не бойся, я всё равно буду с тобой.
Если у тебя ещё есть силы, дай мне со второй полки спра…– и Северус потерял сознание.
Пол-минуты спустя взошла добрая и полная Луна. Ремус трансформировался рядом с неподвижным телом друга, подполз к нему, вытянулся, прижавшись спиной к спине и тихо завыл…
Северус очнулся ночью от лунного света, падавшего ему прямо на лицо через неплотно закрытую дверь.
А ещё от странного ощущения некоего раздвоения: спина его была тёплой, а грудь и бока, особенно один, лежавший, по всей видимости, на каменном полу, холодными.
Вдруг за спиной раздался короткий, раздирающий душу, вой, и Северус вспомнил, что он свалился без сознания прямо на пол своей лаборатории, а спину ему греет Ремус – волк, оборотень.
– Спасибо, друг, и не плачь – я уже пришёл в себя.
Вой прекратился, а вместе с ним ушло и тепло. Ремус обошёл Северуса спереди и облизал ему нос горячим языком, слегка повиливая хвостом.
– Ну, спасибо, дружище, за невинный поцелуй, вот бы ты помог мне подняться на ноги.
Обхватив за шею волка, который специально наклонился к лежащему Снейпу, а потом поднялся в немалый волчий рост оборотня так, что верняя часть тела профессора приподнялась. Северус подтянул в коленях непослушные ноги, ухватился одной рукой за высоченную холку зверя и толчком приподнялся. Он стоял теперь, еле дыша от усталости и головокружения, не отпуская холку, но ослабив захват.
– Веди меня, Ремус, в моё кресло, – прошипел профессор, словно боясь напугать кого-то или напугаться самому неестественным звуком своего голоса.
Он знал, что это одно из мелких, но пакостных, побочных действий передозировки Энергетического зелья.
Волк медленно повёл всё ещё цепляющегося за его холку человека в гостиную.
– Ложись, как всегда, и ничего не бойся, Ремус, друг.
Ремус– человек прекрасно знал, что Северус никогда не скажет ему: "Друг мой", и он знал, почему…
Пришло время утренней обратной трасформации, но Ремус решил остаться в гостиной, хоть и предстанет пред Снейпом абсолютно голым. Одеться – это быстро, особенно после того, что он видел вчера вечером Северуса в одном белье.
Главное, это трансформация рядом с человеком, будь тот без сознания, как вчера, или спящим, как сейчас. Как и любое другое живое существо, Ремус избегал лишней физической боли, особенно после тех бесконечных неконтролируемых трансформаций в зарешеченном застенке подвала собственного дома…
Оборотень успел сбегать в спальню Снейпа и нарядиться в его маггловскую одежду, висевшую особняком в гардеробе – ведь он не успел вчера раздеться перд трансформацией, а, значит, его собственная одежда сейчас валяется ворохом разорванных тряпок в лаборатории.
Надо поскорее убрать её оттуда, ведь Северус не терпит беспорядка в его святая святых.
– Куда ты, Ремус? – раздался странный женственный голос из кресла.
– Я сейчас, Северус.
– И с чего его голос стал, как у педика? – подумал оборотень.
Первым, что увидел Ремус в лаборатории, был расколовшийся почти пополам медный котёл. Всё содержимое (а было ли там что-то, кроме воды? – вспоминал Ремус), вытекло или испарилось. Теперь медь котла медленно плавилась. Ремус взмахом палочки потушил огонь под многострадальными останками котла, быстро собрал лохмотья, ещё вчера бывшие вполне приличной, по его мерке, одеждой, собрал всю кучу тряпья в один угол и произнёс, направив палочку:
– Evanesco!
Груда исчезла, а Ремус поспешил к отчаянно кашляющему другу.
– Голос, – опять приступ кашля, – возвра…щае…тся, – под конец прохрипел Северус.
Коньяка!
– Может, сначала воды, ну чтоб горло прочистить? – осторожно спросил Ремус.
– А, давай свою поганую воду, – сказал больной почти нормальным баритоном, в котором только не хватало низких нот и хрипотцы, делающей голос совершенно необыкновенным, – и внезапно широко улыбнулся, обхватив цепкими длинными руками шею Ремуса, – волчара, волчара, что бы я без тебя делал?
Потом была вода из-под крана, много коньяка, скотча и анекдотов, разбавленных болтовнёй о происшедшем за эти, такие длинные, сутки…
И ни слова о Поттере.