Сегодня был обычный день. Я вот уже четвертый год учусь на филологическом факультете государственного университета. Трудно, но учусь. Хотя это скорее просто способ получить высшее образование, чем будущую профессию. Поскольку давно уже решил, кем стану и без специального образования. У меня есть брат-близнец, Серега. Вместе с ним мы недавно открыли магазин братьев Камировых, где продаем фотографии. Мы оба любим снимать на профессиональный фотоаппарат разные пейзажи, людей. Вот и сегодня после пар надеялись пойти в парк, поснимать. Однако сейчас мы все сидим на паре русского языка, и мне кажется, что обязательно что-то случится. Что-то страшное и неизбежное. И тут парты стали трястись, шкафы заходили ходуном. Землетрясение! Профессор Лебедев стал раздавать команды об эвакуации, началась паника среди студентов. Мы все выбежали в коридор, бросились к лестницам. До меня донесся чей-то приглушенный крик: «Дима!». Я кинулся в толпу. Там отыскал девушку, которая кричала. Она оказалась прижатой стулом в одном из классов. Я, ни минуты не думая, стал помогать ей. В этот момент парты затряслись, с потолка посыпалась известка. Я приказал девушке бежать без меня, толкая ее вперед. И тут я почувствовал, как земля уходит из-под ног. А ведь землетрясение около десяти баллов-то точно, а мы на четвертом этаже! Но вскоре я понял, что не важно, на каком я этаже, так как через пару минут здание стало рушиться. А дальше я тяжело упал на землю, придавленный грудой обломков и потерял сознание…
      - Где я? Что со мной? – кричал я, не понимая, что произошло. Я стоял в абсолютно пустом поле, белом, безветренном, дышалось как-то свободно, никого не было вокруг, не было конца этому пространству. Все куда-то подевалось, почему я здесь? Издалека мне привиделась чья-то темная фигура, она стала быстро приближаться ко мне, я разглядел в ней профессора Канина. Сердце мое екнуло. Анатолий Иванович Канин – профессор, которого каждый человек в университете, в том числе и сами профессора, ненавидел. Исключение составлял лишь декан нашего факультета. А все потому, что профессор Канин был самым строгим преподавателем химии за всю историю человечества. И это далеко не мои преувеличения. Умер он в том году. Последствия автокатастрофы. Признаюсь, не особо был этим расстроен. Мы все словно вздохнули с облегчением после его смерти. Но что сейчас происходит со мной – еще более непонятно. Почему я вижу его на этом странном поле? Канин приблизился буквально за минуту, может даже быстрее. Я не видел его давно, но ничего в нем не изменилось: тот же суровый взгляд, темные глаза, черные волосы и множество мелких морщинок. Профессор взглянул на меня все тем же ненавистным взглядом, но я тоже его ненавидел с недавних пор.
     - Что же так кричать, Камиров, вы ведь здесь не одни.
     - Что происходит? – больше мне ничего на ум не пришло.
     - Мы умерли, разве не понятно? Сказывается ваша плохая успеваемость, - ответил Канин леденящим голосом. Как умерли? Я мертв?
   - У меня были хорошие учителя, - съязвил я. Больше всего на свете мне хотелось бы знать правду, а этому человеку я верить не мог, но больше никого не было.
   - Не хотите, не верьте. Но это так, - мне очень не нравилась его недоговоренность, казалось, он делал это специально, чтобы помучить меня.
   - Откуда вам знать?
   - Это очевидно. Я вынужден торчать тут с вами еще три дня до того, как вас определят.
   - Куда же?
   - Решать Богу. Я не намерен больше болтать с вами, Камиров. О, кажется, Лебедев идет.
   Да, Канин не ошибся, откуда ни возьмись, появился профессор Лебедев. Игорь Михайлович Лебедев – один из самых добрых профессоров моего университета. За годы моего обучения он многим студентом стал другом, хотя профессору было около сорока.  Канин же решил уйти, впрочем, правильно сделал. Я понадеялся поговорить с Лебедевым: мне решительно не хотелось верить в собственную смерть. Игорь Михайлович внимательно оглядел меня и покачал головой.
   - Игорь Михайлович, что произошло? Где мы? Профессор Канин бормотал какую-то чушь, будто мы умерли.
   - Это правда, Женя.
   - Но откуда вы знаете?
   - Странно, что он тебе ничего не объяснил. Мой архангел предупредил меня. Женя, не может быть, как же это могло произойти с тобой, - сокрушенно говорил Лебедев, то и дело, покачивая головой, я отказывался в это верить. Я не мог поверить в то, что потерял Серегу – брата-близнеца, всю свою семью! Этого не могло быть!
   - Женя, ты должен в это поверить. Я и моя жена тоже погибли сегодня. Так уж случилось, теперь ничего не поделаешь. Через три дня мы навсегда покинем этот мир, простись с родными, пока есть время.
   - Как это? – спросил я сквозь слезы.
   - Ты только пожелай переместиться в то или иное место, перенесешься. Но ты не сможешь поговорить с ними, потрогать. Только увидеть. За эти дни можешь сделать, все, что хочешь.
   - Понятно. Значит, вы тоже…
   - Да, как видишь. Но я, пожалуй, пойду, досмотрю землетрясение.
   Боже мой, я умер…Я мертв…
   Профессор Лебедев исчез. Я решил попробовать переместиться в свой университет – последнее место, которое осталось у меня в памяти. Получилось.
   Если там время шло неумолимо быстро, то здесь все было еще быстрее. Сложно было догадаться, как отсчитать эти три дня. Я попал в университет, когда все закончилось. Это было понятно по пустому коридору первого этажа и обломкам вокруг. Я вышел на улицу и увидел шествие, состоявшее из студентов, учителей и родителей. Они несли тела погибших, в том числе и мое. Ужасно видеть себя трупом, должен заметить. Все куда-то шли неизвестно куда, но это волновало гораздо меньше. В толпе я искал Серегу. Я увидел здесь много знакомых и друзей, которых больше никогда не смогу поприветствовать, обнять, с которыми не смогу больше никогда поговорить. Наконец, я добрел до своей семьи. Я увидел свою маму, которая сейчас была похожа на смерть, мне никогда не доводилось видеть ее такой прежде.
    - Мама, - протянул от отчаяния я. Мое лицо пылало от слез.
    Она остановилась на мгновение. А затем прошептала на ухо, шедшему рядом отцу:
    - Мне показалось, будто Женя зовет меня.
    Папа обнял маму, взял под руку, и они пошли дальше. Я вздохнул. Чуть правее шла моя младшая сестренка Аленушка, она опустила голову, и я не мог разглядеть ее лица из-за свисающих волос. И вот я заметил Серегу. На нем не было лица: он смотрелся хуже матери. О, как я хотел бы быть сейчас с ним! Это часть меня, моя половина!
   - Серега, держись, слышишь, держись!
   Сергею тоже показалось, что он что-то слышал, но ведь я на самом деле здесь! Почему мне нельзя проститься с ними? Почему? Мне стало очень больно, хоть я уже не жил, но чувствовал боль. Я решил, что вернусь на время, чтобы не наблюдать больше этой тяжелой процессии. И вернулся.
   В этом странном месте, которое пока не могу никак назвать, я увидел стул. На нем сидел Канин. Я подумал, неплохо было бы присесть и мне, как стул появился и для меня, но почему-то возле профессора. Я дошел до места и сел.
   - Вы не ходили на землю? – спросил я из любопытства.
   - Нет, мне не к кому ходить.
   - Неужели, у вас даже не было семьи, друзей?
   - Нет. Моя мать давно умерла, кроме нее у меня не было никогда никого.
   - Вам нравиться, когда вас ненавидят? – вдруг спросил я. Даже не знаю, как это у меня вырвалось.
   - Мне всегда была наплевать на мнения людей. Оставьте меня в покое, Камиров.
   - Но почему, профессор? Расскажите мне хотя бы сейчас, – именно сейчас, увидев жертв после землетрясения, мне хотелось знать все обо всем. А вопросы, касающиеся профессора Канина, волновали всех и давно. Вот, я и решил выяснить о нем хоть что-то.
   - Не все ли равно вам сейчас, Камиров? Не тратьте на меня время.
   - Мне хотелось бы убить вас, профессор, но кто-то сделал это за меня.
   - Мне понятно ваше желание. Все, больше ничего говорить вашей душе я не намерен.
   Канин растворился в воздухе. Его слова меня поразили. Сейчас мне, действительно, уже ничего не исправить. Я мог бы жить, жить долго, вместе с братом, мы могли бы творить разные приколы, продавать их, но нет, я мертв. Я не должен был этого допустить.
   Я решил вновь посетить землю. Профессор Лебедев сказал, что день уже прошел. Было странное чувство: мне вовсе не хотелось спать, есть, плакать тоже не хотелось. Пропадали чувства. Мне становилось страшнее уходить. Но я вернулся домой и забыл об этом. Мама была дома, она готовила что-то. Папы не было, Аленка сидела у себя в комнате, читала какое-то письмо. Она плакала. Мне стало жаль свою маленькую сестренку, она не заслуживала таких испытаний, моя маленькая Аленушка. Но страшнее всего было, конечно, Сереге. Я нашел его на улице возле места предполагаемого моего захоронения. Брат сидел на четвереньках. Я подсел рядом и глядел вниз, в приготовленную яму. Так мы и сидели рядом, как в детстве, когда играли во дворе, закапывая игрушки младшего брата Ромки в землю. Как же тогда было весело! Жаль только Рому, который вечно жаловался на нас маме, но я не злюсь на него, да и Серега тоже. Я был бы счастлив опять получить наказание, лишь бы быть рядом с братом, моей частью. Мне хотелось пойти на все ради возвращения, но это невозможно. Я попытался взять брата за руку, но бесполезно. Она проскальзывала мимо, а Серега ничего не замечал.
   - Сережа, идем обедать, мама волнуется, - окликнул его Рома. Серега довольно тяжело покинул двор и пошел в дом. Я хотел идти следом, но меня остановил профессор Лебедев, взявшийся из ниоткуда.
   - Женя, не ходи туда. Они будут обсуждать твою смерть, Сережа взорвется, тебе это не понравится.
   - Я могу вернуться? – с надеждой в голосе спросил я.
   - Нет, уже нет, как и все мы.
   - Что ж, понятно. Мне жаль вас, Игорь Михайлович, ведь у вас остался только что родившийся сын.
   - Да, это точно. У нас у всех кто-нибудь остался.
   - Кроме профессора Канина.
   - Пожалуй. Ладно, Женя, извини, если помешал. Пойду к сыну.
   Я улыбнулся добродушному профессору, судьбе которого был поражен не меньше своей. Наверно, хуже потерять сына, не видеть, как он растет, нежели брата, которого знаешь с ног до головы, я даже могу представить, кем станет Серега. Игорю Михайловичу не суждено было это узнать. Я не мог больше стоять на улице, потому вошел в дом.
   Моя семья уже пообедала, пришел домой папа. Он выглядел очень уставшим, глаза были грустными. Как было страшно наблюдать за картиной увядания самой жизнерадостной семьи в городе! Я бы никогда не смог поверить в это. Но вижу это своими глазами. Я решил покинуть на время своих, понимая, что завтра похороны, которых точно уже не увижу, но очень хотелось отдохнуть.
   Я вернулся назад. Переждал там какое-то время и вновь переместился домой. Было утро следующего дня. Мама и папа рыдали в своей комнате, собираясь на похороны. Алена выглядела ужасно, Рома старался быть с ней. Серега не одевался, сидя в своей комнате. Вскоре тут появился Рома, и Серега заговорил с ним:
   - Я должен был умереть вместе с ним.
   - Сережа, не надо так говорить.
   - Рома, тебе меня не понять, это был мой близнец, понимаешь, - сказал Серега, потирая нос.
   - Я понимаю, Сережа. Надо идти, ты не собран.
   - Я не пойду. Не могу смотреть, как закапывают мою половину души.
   - Бедный Сережа. Но ты должен пойти, проститься с братом.
   Серега кивнул, стал собираться. Он взял с собой мою рубашку, сам оделся в мамин свитер, несмотря на теплую погоду. Мама всегда дарила нам одинаковые свитеры на новый год. И тогда я понял: это конец. Меня резко вернуло назад. Оказавшись рядом с погибшими во время землетрясения, я очень удивился от того, что их так много. Рядом со мной стоял Игорь Михайлович с женой и мрачный Канин. Я испугался, когда нас озарил свет. По одному люди стали исчезать в небо, лишь немногие отправлялись с грохотом вниз. Я боялся, как бы мне не угодить вниз за все мои проступки. Очередь дошла и до Канина. Я ждал, что он попадет в Ад, но нет, его душа полетела в Рай. Я даже успокоился по поводу себя. Вот светом озарило и меня.
   Тело Евгения Камирова  уже было опущено в яму, а декан факультета филологии читала речь:
   - Евгений Камиров был замечательным человеком, как и все, кто помогал спасаться другим. Я знала его как ученика моего факультета. Он был прозорливым, непослушным парнем, но все любили его несмотря ни на что. Женя проявлял себя, как храбрый и преданный друг. Нам всем будет не хватать близнеца Камирова, его юмора, он мог развеселить любого, кто в этом нуждался, не умел быть серьезным, но этого не требовалось от него. Женя, без тебя, магазин братьев Камировых будет не таким. Мир потерял очень хорошего и обаятельного человека, любящего свою семью.
   Затем декан ушла к другим людям, потерявших родных и близких: похороны были сегодня у всех погибших.