Letters from the Earth

Объявление

Друзья! Админ, то бишь ваша Ketrin_Snape, физически не успевает вести сайт, если есть предложения о помощи - пожалуйте на почту koshka-20052@yandex.ru. Лично меня можете найти на блоге: https://koshka-20052.blog.ru

Информация о пользователе

Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.


Вы здесь » Letters from the Earth » Слэш » "Лилейная Невеста", NC-17,СС/ГП, СС/РЛ. Макси, в работе


"Лилейная Невеста", NC-17,СС/ГП, СС/РЛ. Макси, в работе

Сообщений 1 страница 10 из 24

1

Название:Лилейная Невеста
Тип:слэш
Рейтинг: NC-17
Пейринг: СС/ГП, СС/РЛ
Жанр: angst,drama, romance
Саммари: Северус Снейп и его поиски любви. О любви и смерти, алхимии и стихах, вине и опиуме.
Предупреждение: Смерть персонажа.
Отказ:
1. Зарегистрированные товарные знаки и прочие объекты интеллектуальной собственности, включая имена и географические названия, принадлежат их уважаемым владельцам.
2.. Права на ошибки (грамматические, орфографические, стилистические, логические, равно как и иного рода, не поименованные отдельно) всецело принадлежат автору произведения.

   Глава1.

Осень медленно и торжественно вступала в свои права. Опавшие золотистые и багряные с изумрудными прожилками листья шуршали под ногами с каждым шагом :"Сссевеерусс".
Но пришла долгожданная пора ветров, дождей и ненастья, когда под кронами старого городского сквера воздух пропитался запахом гниющих и преющих в лужах и слякоти опавших листьев, а их ленивые собратья спешили слететь с веток и все вместе предаться пиршеству октября.
Листья в лужах слезливо хлюпали под ногами: "Снейп-п-п… Снейп-п-п… Снейп-п-п". Все эти, казалось бы, обычные для любой осени за последние пять лет события радовали Северуса Снейпа, как ребёнка, у которого не было детства. Впрочем, о нём, об этом детстве, сохранились весьма смутные воспоминания: огромный, неухоженный и до конца необжитой, вечно холодный замок; мать в красивом, бальном платье, собирающаяся на раут, раскрасневшаяся, ставшая вдруг необычайно заботливой по отношению к своему Севви, грустному мальчику лет восьми, с большими чёрными глазами, нескладной пока фигурой и ястребиным профилем, которым так гордился отец…
Ах, да, отец, этот вечно погруженный в свою учёность профессор алхимии, не замечающий ни пронзительного взгляда чёрных глаз сына, ни, как-то особенно блестящих от счастья глаз жены, возвращающейся под утро из камина в слегка помятом платье и с растрёпанной причёской… Северус почти не спал в те ночи, когда мать бывала на балах и приёмах потому, что при утренней встрече с сыном она была ещё больше рада своему Севви, чем накануне, и была с ним необыкновенно ласкова - один раз даже поцеловала в щёчку… Один раз за всю свою короткую жизнь.
Она ушла в Посмертие осенью, по версии щедро оплаченного колдомедика, от инфаркта, хотя это и было слишком предосудительно в глазах того общества, в которое входила чистокровнейшая семья Снейпов. Но, с другой стороны, общество нехотя приняло эту версию потому, что она была удобна всем, кроме покойной, которую муж отравил соответствующим ядом, действующим непосредственно на сердечную мышцу. Муж, уставший от её измен и этого возмутительного блеска в прозрачно-голубых глазах.Так десятилетний Северус остался без матери.
Отец, похоронив жену, перекрыл камины в замке, чтобы оградить себя от ненужных посещений и соболезнований, а аппарация в замке и на несколько миль от него была невозможна.
Избавившись от не прошенных гостей, отец, как ни в чём не бывало, снова ушёл в работу с головой, а для воспитания сына пригласил молодого гувернёра из чистокровной, но обнищавшей семьи. Отец представил его сыну как "наставника", но в душе или в том, что её ему заменяло, презрительно относился к потомку чистых кровей, вынужденному идти в услужение, и предоставил ему одно из последних мест за столом.
Наставник стал лучшим и первым другом Северуса. Моальворус, так звали гувернёра, обучал Снейпа политесу, фехтованию, верховой езде, латыни, греческому, французскому и даже немецкому. На последнем настоял отец, так как немецкая школа алхимии была в то время лидирующей среди остальных. А в том, что сын пойдёт по его стопам, стопам алхимика, отец не сомневался, хотя ни разу не допустил сына в свою лабораторию…
Гувернёр же, по договору, должен был оставаться в поместье до совершеннолетия Северуса, независимо от того, был ли мальчик в Хогвартсе или проживал дома на каникулах.
… Так оно и вышло в итоге, и все знают историю профессора Зельеварения, Мастера Зелий, лучшего зельевара Британии, двойного агента, которому удалось проскользнуть меж двумя жерновами, а в Последней Битве погибнуть от укуса Нагайны…
Погибнуть для всех, но не для себя самого.
Взяв ингредиенты из тела очередного мёртвого маггла, на которого в Общем Круге напустили Нагайну, Снейпу удалось выделить её яд в чистом виде, и не было ещё на свете ядов, к которым Северус не смог бы сварить противоядие. Так капсула с противоядием была проглочена и магически вживлена в ткани организма алхимика… Просто на всякий случай, потому что к большинству остальных ядов, сваренных им в лабораториях Школы и Тёмного Лорда, он был уже невосприимчив.

Глава 2.

Через три года после падения Волдеморта, однажды осенью, гуляя под дождём и ветром по гниющей листве, Северус внезапно осознал всепоглощающую скуку своего существования.
Что ему осталось в маггловском мире, который он выбрал после своего незамеченного "воскрешения" и который презирал всей душой? Только Ремус знал его адрес и, появляясь за очередной порцией Аконитового зелья или просто так, заскочив на огонёк, рассказывал Снейпу о том, что происходит в его, уже бывшем, мире. Да, ещё остались жгучие до сладострастия воспоминания о первой и единственной любви к Моальворусу, любви разделённой и оттого более яркой, если бы не финал их отношений.
Моальворус умер под Круциатусом отца Северуса, а самого Снейпа обездвижили, оставив живыми только глаза…
Именно после этого события, пришедшегося на семнадцатилетие Северуса (отец давно подозревал о его связи с гувернёром, но решил сделать "подарок" своему порочному сыну), Северус и принял Метку.
Чтобы обрести умения, знания и уничтожить такого сильного волшебника, каким казался его отец. Уже через год обучения у Лорда Снейп сварил страшный яд, разумеется, по заказу хозяина, желавшего опробовать его даже не на магглах, а на волшебниках-грязнокровках и Аврорах. Яд вызывал страшные судороги, затем поражал глаза, приводя к слепоте, а после этого ввергал жертву в муки агонии, болезненной и чрезвычайно медленной. Северус понял, что час возмездия наступил, но… сварил и "противоядие", действующее таким образом, что жертва чувствовала себя исцелённой на некоторое время и становилась податливой, как воск. А потом агония возвращалась, закономерно заканчиваясь смертью.
С такими ядом и "противоядием" Северус аппарировал на границу барьера вокруг замка отца. Проделав неблизкий путь пешком (на метле также нельзя было пролететь антиаппарационную зону), он добрался, наконец, до отчего дома и, приложив предварительно порезанную ладонь, - двери открывались только на заклятие родовой крови, вошёл и сразу увидел отца.
Надо сказать, что Северус, проведя год в лаборатории и библиотеке Лорда, никого ещё не убивал. Поэтому он, сглотнув неприятный комок в горле, неожиданно для себя прохрипел: "Здравствуйте, отец". Отец глядел на сына и не узнавал его - что-то неуловимо изменилось и в развороте плеч, и в выражении лица, да и во всём облике, но вот что? Он не знал, да и не понимал, как сын всего лишь через год после устроенного ему "представления" осмелился вновь прийти сюда.
– Угостите ли обедом, отец?
– Отчего же нет, сын, ведь ты проделал длинный путь, не правда ли?
– Да, отец.
– Так я прикажу эльфам, чтобы это был не простой обед, а, так сказать, примирительный. Как я понял, ты, придя сюда, хочешь показать мне, что осознал ошибки прошлого?
– В полной мере, отец.
– Ну что ж, пойдём выпьем перед обедом , пожалуй, огневиски… Да, у меня есть прекрасный огневиски – тебе понравится, сын.
– Не сомневаюсь, отец.
Налив себе и сыну из слегка початой бутылки, отец как-то замялся, но потом, взяв себя в руки, провозгласил:
– За встречу, сынок!
– Сынок, говорите? – воскликнул Северус и вылил огневиски в камин.
– Я не пью крепких напитков до того, как подадут вина, – объяснил свой порыв Снейп, – потом можно и виски.
– А я выпью за тебя, – произнёс отец.
Подали обед. Он действительно отличался от обычных трапез в семье Снейпов. Обед выглядел поистине по-королевски, только Северус решил ничего здесь не есть и не пить, потому что знал - эльфы подчиняются лишь главе рода, все, кроме личного эльфа Северуса. Да его, скорее всего, отец уже убил, чтобы не напоминал о грешном сыне и о том, что тому привелось увидеть в спальне "грешника".
А ещё надо было собрать всю волю и, не показавшись напряжённым, беседовать с отцом о пустяках и не смотреть, не смотреть на то место, которое обычно занимал его возлюбленный.
После обеда, от которого возле ног Снейпа образовалась каша из отправленных под стол яств и вин, нужно было срочно, пока эльфы не доложили, что молодой хозяин устроил свинство на полу, совершить то, за чем он сюда пришёл.
Отец встал из-за стола и пригласил сына в курительную.
До сих пор Северус, не считавшийся взрослым, не допускался в эту комнату, где отец проводил послеобеденное время.
Комната оказалась непривычно уютной и небольшой. Здесь стоял кальян, на изящном столике лежала коробка с толстыми сигарами, а в углу располагался низенький диванчик. Был тут и бар с крепкими напитками.
– Вот теперь я не прочь выпить виски, – довольно непринуждённо сказал Северус.
– Так я налью нам обоим, отец? – стараясь скрыть напряжение, повысил он голос.
Отец закурил кальян, и в воздухе повис запах опиума.
– Ничего, и с наркотиком всё пройдёт, как нужно, – подумал Снейп.
Взяв пятигранную непочатую бутылку виски, он налил стакан себе и стакан отцу, куда и добавил яд.
Глаза Снейпа-старшего были расфокусированы, на лице играла полубезумная усмешка. Северус, не колеблясь более, вырвал мундштук изо рта родителя и, приоткрыв ему рот, влил глоток виски, проследив, чтобы отец проглотил его. От обжигающего напитка отец почти мгновенно вышел из оцепенения и протянул руку за стаканом. Он опустошил его и потребовал:
– Ещё! – явно не понимая, что перед ним не домовый эльф, а его сын.
– Скажите "пожалуйста", отец и потом, я ещё не выпил свою порцию.
Отец вскинул пьяные от вина, огневиски и опиума глаза на сына, который молча, хотя и впервые в жизни, осушил свой стакан и улыбнулся так, что отец внезапно всё понял и закричал:
– Ты тоже умрёшь, уже скоро, на моих глазах потому, что твоё вино было отравлено, да не эльфами, а мной, мной лично!
– Я не пил вина, – отрезал Северус.
– Ну, что ж, твоя взяла. Скажи мне, сын, долго ли он действует?
– Дольше, чем твоё Crucio.
Почти сразу же у отца началась агония. Северус, варя яд, прокручивал у себя в мозгу не такие страшные картины.
Это действительно было ужасно, но он заставлял себя вспомнить отцовские глаза, застланные пеленой опиумного наслаждения и безумия, которые он видел сегодня, и вспомнил, что такими они были… тогда, когда он выкрикивал одно за другим : "Crucio! Crucio! Crucio!"
Отец извивался, тело сковывали судороги, дыхание было горячечным, неровное биение сердца разносилось по всей комнате, наконец, он возопил:
– Глаза, мои глаза!
Северус выпил второй стакан огневиски, тело стало тяжёлым, в венах закипала кровь, кровь от ещё большей, почти нечеловеческой ненависти.
– Вот теперь пора, – механически подумал он и влил в судорожно раскрытый рот "противоядие". Отец подавился кашлем, но проглотил жидкость. Через несколько минут он лежал с широко открытыми глазами, нашаривая ими знакомые предметы обстановки, и дыша уже куда более спокойно.
– Да, сын мой, ты настоящий алхимик, – полуутвердительно произнёс отец, всё ещё борясь с одышкой, – ты превзошёл меня. Я никогда не варил яды и противоядия.
–Тогда почему мой эльф вечно жаловался на то, что остальные вечно ищут для тебя мышей и крыс, а потом таскают из твоей лаборатории целые кучи их трупов? Кстати, мой эльф жив?
– Я ничего не расскажу тебе о своих экспериментах, – сказал, как отрезал, отец.
– А твой эльф ни черта не делает, только убивается по твоей горькой судьбе, ежедневно прибираясь в твоей комнате. Забирай его с собой, иначе я его всё-таки убью.
– Ты никого больше не убьёшь, папочка, – ласково сказал Северус, – где подлинное завещание?!
– Ах, вот зачем тебе все эти фокусы.
– Если ты предпочитаешь ещё раз ослепнуть, я всецело к твоим услугам, – поднимая изящную бровь, заметил Снейп, – так где оно?
– Помоги мне встать, и я тебе его отдам, – угрюмо заявил отец, – но я не уверен, что тебе оно понравится.
– Именно с этим ты и поможешь мне разобраться. Я оч-ч-чень хочу, чтобы оно мне действительно понравилось.
– Хорошо, я изменю его в твою пользу, щенок.
Отец призвал завещание одним ему ведомым заклинанием.
– Читай, оно короткое.
– Так, "После моей смерти сжечь поместье, оставив антиаппарационный и противомаггловский барьеры. Единородного же беспутного сына моего лишаю наследства, включая вклады и сбережения в Гринготтсе. Это моя последняя воля." Замечательно, а стены замка, интересно, сгорят, согласно твоей воле?
– Да, я разработал специальный состав - Жидкий Огонь, который сжигает всё, даже камни.
– Я знаю рецепт твоего "открытия", батюшка. Я независимо от тебя изобрёл его на досуге.
– Итак, мои условия - всё мне, а ты покури своего опиума пока, расслабься. Кстати, и давно ты к нему пристрастился?
– Не твоё дело, но я всё же покурю, ты прав, щенок.
– И вот, возьмите,– сказал Северус отцу наиболее приятным голосом, который смог изобразить, – выпейте-ка.
– А там опять твой яд?
– Нет, в нём нет больше нужды. Ваше время истекает, отец, и мне хочется, чтобы Вы провели его с наибольшим комфортом, перед тем, как всё начнётся снова. А я, пожалуй, брошу этот, теперь никому не нужный пергамент, в камин. Я ведь всё равно Ваш единственный наследник и после Вашей не скорой мучительной кончины стану главой рода.
Отец залпом осушил стакан и потянулся к кальяну, но свалился на пол, и всё началось снова.
Северус не стал наслаждаться смертельными муками отца во второй раз, и, хотя его уже мутило, он выпил третий стакан огневиски и вышел из комнаты, прикрыв за собой дверь.
Он позвал своего верного Линки, зашёл к отцу в лабораторию, покопался в рукописях. С удовольствием отметил, что изыскания отца он давно перерос, и что с таким познаниями в зельеварении отец вряд ли был бы принят Лордом.
Да, здесь были описания многочисленных ядов, но ни одного описания противоядий к ним, и это было либо странно, либо глупо.
Взмахом руки (да, он многое умел делать без палочки, предпочитая стихийную магию) он разжёг в камине огонь и спокойно спалил все изыскания отца. Затем, также взмахом руки развеял пепел по всему помещению и, брезгливо отряхнув мантию, вышел, осторожно закрыв дверь.
В гостиной его встретила делегация эльфов, и Линки рванулся к ним, чтобы со всеми остальными упасть ниц перед новым главой рода.
Так Северус понял, что отца больше нет.

Отредактировано Сира_Сова (2010-06-29 17:54:41)

0

2

Глава 3.

Он вошёл в столовую, сел на своё обычное место за столом, а не во главе потому, что так взгляд его удобнее падал на тот стул с обычной для столовой высокой и неудобной спинкой, где обычно сидел Альвур, так называл его Северус, когда отца не было рядом.
– Севви, Севви, что же случилось с тобой? Почему ты вернулся? – практически ощутил Снейп голос своего Единственного.
– Я несказанно рад, что мы можем поговорить хотя бы вот так, в моём воображении.
– Я не твоё воображение, – возразил тихий голос.
– Я не хочу об этом думать. Главное, ты рядом. Сядь поближе. Возле меня. Ты можешь коснуться меня?
– Могу, но это не принесёт тебе радости. Ты пьян, Севви.
– Но я вижу тебя, чувствую твою ладонь в своей. Разве ради этого не стоило напиться?
– Ты пьян, потому, что убил отца, и тебе больно. Вот тебе мой совет – хочешь увидеть меня наяву, попробуй опиума. Так в этом году делал твой отец, чтобы вызвать мой дух, помочь мне обрести призрачное тело и издеваться надо мной, говоря, что ты давно забыл меня и больше никогда не вернёшься.
Не бойся вернуться в … ту комнату. Твой яд убивает, не оставляя призраков.
– Но я не хочу увидеть тебя в опиумном угаре. Как мой отец добился сохранности твоего призрака после того, что он сделал с тобой?
– Накурился и замучал меня.
– Тогда я тоже накурюсь. Ты не последуешь за мной? Там будет очень уютно после того, как я отнесу … его тело в лабораторию.
– Я приду… после.
Ощущение ладони в руке исчезло.
Когда всё было готово, Северус протёр огневиски замусоленный мундштук и попробовал затянуться, но опиум к тому времени уже улетучился из кальяна.Снейп, повинуясь внезапно открывшемуся звериному чутью, начал обследовать комнату, и вскоре по характерному запаху нашёл шкатулку с необходимым веществом. Он так хотел поскорее увидеть призрак Альвура!
И вот уже всё готово, так быстро, что Северус сам удивился являвшимся из ниоткуда умениям.
Он торопливо затянулся, пробулькивая дым через розовую воду и поперхнулся. Да, он изредка, находясь в маглесе, курил сигареты, но это умение не помогло ему теперь.
– Затягивайся всеми лёгкими, изо всех сил, – прошептал внезапно появившийся Альвур.
Северус отбросил мундштук.
– Ты!
Но призрак снова начал таять.
Северус понял, что, пока не наглотается этой дряни, призрак не станет плотнее. И принялся курить с удесятирёнными усилиями. То ли от того, что дым постоянно раздирал лёгкие, то ли из- за начавшегося действия наркотика Альвур предстал перед мутным взглядом Северуса во всей своей красе, таким, каким Снейп любил его больше всего. В качестве одежды на нём красовалось только полотенце вокруг бёдер, он был мокрым, как после душа, а с волос, спускавшихся ниже лопаток и уже слегка завивающихся на концах, капала вода.
Альвур не любил вытираться, а предпочитал обсыхать сам. То же касалось и его волос.
– Затягивайся сильнее, чтобы в лёгких был только дым.
– Альвур, не исчезай, умоляю, ты мне так нужен. Сейчас. Ведь если бы не твой совет, я бы в жизни не приблизился к этой пакос… Северус пошатнулся и откинулся на спинку дивана.
– Вот теперь достаточно, – произнёс Альвур без каких либо интонаций и впился губами в рот Северуса. Снейп не успел удивиться настоящей, столь знакомой мягкости губ призрака, как уже отвечал на поцелуй, так жарко, вкладывая в него всю свою печаль, любовь, страсть и ощущение того, что вот именно сейчас губы Альвура исчезнут, растворятся в небытии по его, Северуса, вине. Может, он не достаточно одурманен?
Северус прервал поцелуй, чтобы вдохнуть воздуха, а потом он почувствовал рядом такое знакомое, почти обсохшее тело возлюбленного, тело, которое за пять лет их любви он изучил в совершенстве. Лишь с густых волос Альвура ещё капала вода, но ничего приятней этих капель Северус не знал. Объятие, столь крепкое, что Снейп охнул. Северус с удивительной для самого себя смелостью сорвал полотенце с бёдер любимого и обомлел. Он ведь ни разу не видел Альвура полностью обнажённым.
За пять лет, начиная от невинных касаний и заканчивая страстными поцелуями и ласками, между ними действительно не произошло ничего более интимного. Хотя Северус, сгорая от юношеской страсти, много раз просил, нет, умолял Альвура о большем. На что получал неизменный ответ: "Севви, ты ещё слишком маленький для этого и, кроме того, я твой учитель. Ты ведь не одинок, поэтому я люблю тебя, как могу, но не проси о большем – это табу".
И вот теперь, увидев разгорячённую плоть своего бывшего учителя, Северус решился:
– Сейчас или никогда.
Он, с присущей ему грациозностью, опустился на колени перед Альвуром и, повинуясь древнему инстинкту, стал ласкать его член, пусть неумело, пусть сбиваясь с ритма, но, наконец, любимый ответил ему:
– Возьми его целиком, Севви.
Тот послушно пропустил плоть Альвура в глотку, хотя это было и непривычно, и странно, и начал посасывать более слаженно. Он почувствовал, что всё правильно, так и должно быть, он выпьет семя возлюбленного до последней капли. Альвур в ответ подавался бёдрами в такт Северусу и стонал. И вдруг, на пике блаженства, Альвур высвободился и прошептал:
– Ты отличный ученик, но я… я всего лишь призрак, у меня нет слёз, нет слюны и нет семени.
Не огорчайся, я сделаю так, что тебе будет лучше, чем мне, хотя мне с тобой было всегда так хорошо. Я ведь тоже до тебя не знал ни мужчин, ни женщин. Не удивляйся, я лишь на шесть лет старше тебя, поэтому и не форсировал наши с тобой отношения. Просто я боялся, что кому-то из нас будет больно, и мы расстанемся навсегда, поэтому и не шёл дальше ласк, пусть и откровенных.
– Ты сделаешь это, как всегда, рукой? – хмуро осведомился Северус.
– Ну вот, я так и знал, что ты очень обидчивый, а, может, это опиум уходит из тебя? Тогда я скоро исчезну.
– Я не обиделся, нет, мне достаточно было твоих ласк, ну, почти достаточно, признаться честно. Я ведь так и не испытал того, что следует за обоюдным рукоблудием, – почти прошипел Северус.
– Прошу тебя, если сможешь, если твой характер не является подобием отцовского, не отпускай меня сейчас. Я согласен на всё, что бы ты перестал дуться на меня. Покури ещё, а то я начинаю исчезать.
Северус послушно затянулся раза три изо всех сил, наполняя лёгкие, нет, не наркотиком, а Альвуром.
Тот не заставил себя долго ждать и легко приспустил со Снейпа шоссы, обнажив уже болезненно ноющий от желания орган.
– Ляг на диван, раздвинь ноги в бёдрах.
Снейпу на мгновение стало трепетно: неужели это состоится сейчас, и не с настоящим Альвуром, а с его призраком?
Но Альвур лишь начал повторять действия Северуса, потом оторвался и стал ласкать ртом яички. Затем снова припал к члену, не забывая поглаживать их столь же узкой, как и у Северуса, ладонью с длинными тонкими пальцами.
Снейп вспомнил, как впервые увидел эти руки и сразу влюбился в них. Как Северус-подросток, валяясь на дальнем лугу с учителем, вместо урока верховой езды, пока их стреноженные кони с удовольствием отдыхали после бешеной скачки наперегонки, Севви и Альвур неистово целовались, а, устав, прикладывали ладонь на ладонь, и по всему выходило, что запястье у учителя тоньше, а вот пальцы длиннее у Севви, и он, хохоча от внезапно нахлынувшего ещё полудетского счастья, запускал свои тонкие пальцы в длинные волосы Альвура и снова притягивал его лицо для поцелуев.
И вот теперь одна из узких ладоней оказалась между ягодицами Северуса. Тот рефлекторно сжал их, но ладонь поглаживала, успокаивая, пока Снейп не расслабился настолько, что было уже поздно, когда один палец вошёл в него и начал своё, независимое путешествие, пока не нажал на какую-то точку там, внутри, отчего Северус хрипло и страстно закричал, и тут же кончил в горло любимого призрака.
– Я сейчас, сейчас подвинусь, и ты сядешь рядом со мной, а я зароюсь в твои пышные волосы, подожди, – шептал Северус, закрываясь от внезапно нахлынувшего стыда за длинными полуопущенными ресницами.
Но когда он открыл глаза, призрака в комнате не было, а на ковре, неестественно изогнувшись в последней судороге, лежал мёртвый отец с остекленевшими, выпученными слепыми глазами.
Северус потерял сознание.

Глава 4.

Снейп велел эльфам прибраться в замке, привести тело бывшего хозяина в такой вид, будто тот умер от сердечного приступа. Северус знал, что несмотря на почти рабское положение в волшебном мире, они зачастую сильнее волшебников, пусть и стихийных, поэтому эльфы придадут телу отца внушительный вид, прибегнув к собственной, эльфийской магии.
Заказал дорогой гроб, разослал немногочисленной дальней родне в меру скорбные послания, родня приехала, как ни странно, вся, даже с детьми- подростками, видимо надеясь на оглашение завещания, от которого им что-нибудь перепадёт.
Перед достаточно торжественными похоронами тела Снейпа-старшего в фамильном склепе, а также после этого события личный нотариус Снейпов обошёл практически все комнаты замка, имеющие хоть какие-то следы человеческого присутствия, но завещания не нашёл, даже используя то неизвестное Свеврусу заклинание, которое использовал отец. А потому, когда вся родня отвлеклась от сплетен и фуршета по поводу похорон, и все уже успели лично выразить соболезнования сыну умершего, ставшего главой рода, нотариус попросил тишины. Он заявил, что, как со слов сына умершего, так и по собственным изысканиям, умерший не успел составить завещания, видимо потому, что смерть застала его внезапно в столь цветущем для волшебника возрасте (тут некоторые особо бедные родственники прослезились).
Нотариус вновь дождался тишины и заявил, что согласно "Статье о Наследовании" Семейного Кодекса Снейпов, всё движимое и недвижимое иущество достаётся детям, в зависимости от их пола и порядка появления на свет, а в данном случае полностью переходит единородному сыну покойного - Северусу Ориусу Снейпу.
Затем нотариус вопросил собравшихся, нет ли у них претензий к вышеназванному наследнику, но тот так сверкнул на всех чёрными блестящими глазищами, что никто и рта раскрыть не посмел.
Впрочем, новый родственник пообещал помочь наиболее нуждающимся, а остальным отправить ценные подарки, внутренне ухмыльнувшись тому, что дарить он будет безделушки с каминной полки из комнаты матери. Она действительно платила за них кругленькие суммы, а также собирала подобные знаки внимания как от просто ухаживающих за ней кавалеров, так и от любовников.
Что же до бедных родственников, проливавших слёзы, Снейп дал распоряжение выяснить, настолько ли они бедны, а если так, перевести каждой нуждающейся семье по сто галлеонов на счета в Гринготтсе. На большую щедрость они, по мнению Северуса, не должны были рассчитывать от человека, у которого вот уже полчаса, как воспалена Метка. Это значит, Лорд будет очень недоволен такой задержкой "друга", как он величал Снейпа.
– Леди и джентльмены – произнёс Северус таким холодным и громким голосом, что его было слышно во всей зале, – с сожалением вынужден сообщить вам, что покидаю вас, не медля. Я провёл в своём замке больше времени, чем мне было отпущено моими насущными делами. В данный момент я должен аппарировать на другой конец Англии, чтобы разделить своё горе с друзьями и немедленно вернуться к работе.
На случай возможных…эксцессов и неприятностей сообщаю вам, что все вещи замка заколдованы таким образом, что никто не может вынести их за его порог, кроме главы рода.
Оставляю вас на попечение глубокоуважаемого мистера Грейниннга, моего нотариуса, и не советую злоупотреблять его поистинне драгоценным временем.
После выхода последнего гостя он закроет дверь лишь нам двоим известным способом.
Прощайте.
…Метка уже не просто болела, а горела, но Снейп ни разу не прикоснулся к больному месту.
Он быстро шёл, почти бежал по антиаппарационной зоне ("Надо сделать её поуже!"), ругаясь на себя, на затянувшееся дело с отцом, на похороны, на приглашенных родственников ("И чего я не видел в этих голодранцах!"), наконец, на нетерпение Лорда.
Страшная мысль пришла ему в голову:
– А что было бы, если бы Метка загорелась в момент общения с милым призраком?
Эта мысль причинила душевную боль, более сильную, чем физическая.
Выходит, его лишили его собственной жизни, и он должен быть всегда рядом с Лордом, если тому понадобится просто перекинуться несколькими глубокомысленными замечаниями с Северусом. И как он, Снейп, выбежав уже к месту аппарации, мог вернуться к Лорду с такими крамольными мыслями? Ведь тот, в отличие от остальных "слуг" величал Северуса другом! А разве друзьям можно причинять такую боль, да ещё и привязывать их к себе коротким поводком?
Нет, надо скрыть эти мысли, запрятать их в такие глубины мозга, чтобы ничем себя не выдать.
– Вот: образ страшного в своей смерти отца. Нужно вспомнить все подробности его долгого и мучительного умирания, не забыть про завещание, но… к этой проклятой комнате привязано другое, интимное переживание. Эти образы – отравленного отца и Альвура – неотделимы друг от друга, и я ничего не могу с этим сделать. Ладно, ведь не случайно мы с Лордом друзья, и он всё поймёт, даже если умеет читать мысли.
Северус, успокоившись и с поутихшей болью в Метке, аппарировал.

Глава 5.

– Avada Kedavra!
Голос, усталый и тоскливый, несомненно принадлежавший Лорду, заставил молодого человека отпрянуть и не рваться навстречу другу. Потом наступила тишина, не было даже слышно звука упавшего тела.
Северус вдохнул побольше воздуха и вошёл в залу. Там было с десяток Пожирателей, в кругу лежало тело замученного Регулуса. Кровь на полу, на плащах собравшихся и на краешке мантии Лорда…
– Я долго звал тебя, друг мой, – произнёс тем же голосом Лорд, – но ты не пришёл, чтобы поучаствовать в казни предателя.
Скажи, как ты вытерпел мой Зов?
– Я хоронил отца, а потом долго бежал через антиаппарационный барьер, установленный вокруг замка.
– Покажи Метку, юнец, – в голосе Лорда прозвучала злость, – ты должен был разрывать её ногтями от боли, как я понимаю.
Северус, обойдя по дуге место расправы, протянул отмеченную руку повелителю.
– Ты даже не дотронулся до неё. С такой…Меткой ты совершенно неуправляем, но я это исправлю. Видимо, у тебя слишком высокий болевой порог, и это мы скоро проверим, – зловеще пообещал Лорд.
– Меня будут пытать, – понял Северус, – интересно, последую ли я вслед за Блэком?
– Друг мой, – тон неожиданно сменился на обычный, спокойный, – посмотри мне в глаза.
Юноша сосредоточился на тех воспоминаниях, которые собирался продемонстрировать Лорду, и у него это получилось довольно легко, без заминок и пауз.
– Молодец, – похвалил его Лорд. А теперь:
– Legillimence!
Страшная боль выворачивала наизнанку весь мозг, стараясь добраться до тех заветных воспоминий, которые Севеврус так тщательно спрятал, но под напором этой боли он был бессилен. Он с трудом удержался на ногах.
– Так ты курил опиум и соблазнил Ангела? – засмеялся Лорд.
Его смех подхватили оставшиеся Пожиратели.
– Молчать! – прикрикнул на них Лорд.
– А ещё тебе до слёз жалко сдохшего здесь ублюдка. Ещё бы, вы ведь так любили проводить вместе время в моей библиотеке, что чуть не поцеловались однажды, так?
Северус упорно молчал. Боль в голове стихла так же внезапно, как и появилась.
– Альвур, помоги мне! – быстро, чтобы Лорд не успел почувствовать эту мысль, подумал он. Впрочем, юноша понял, что для чтения мыслей и вторжения в мозг нужен, прежде всего, зрительный контакт.
– А знаешь ли ты, друг мой, что Регулус мог совратить и каменную статую, а не только мужчину или женщину, хотя и был на пару лет младше тебя? Да, он просто хотел использовать тебя, ведь у него ни разу не было девственников! Просто ты, малыш, испугался того внутреннего огня, который разгорелся в тебе тогда, и отпрянул. Но ведь вы оставались друзьями?
– Поэтому-то я и звал тебя так настойчиво, чтобы ты тоже смог, наряду с остальными выполнить мою волю, а заодно отомстить Блэку за коварство.
– Теперь я нанесу тебе метку заново, поверх прежней, чтобы ты приходил вовремя.
Лорд прикоснулся палочкой к прежней Метке, тело обожгло огнём.
– Уберите эту мразь, – после, пнув мёртвое тело, обратился Лорд к слугам.
– Incendio!
Труп вспыхнул и исчез без следа, оставив в воздухе тошнотворный запах палёной плоти.
– Иди в круг, Северус, а то я смотрю, ты слишком брезглив. Сейчас я продемонстрирую тебе достоинства новой Метки, заметь, единственной среди прочих Меток моих соратников!
Северус подобрал полы чёрной траурной мантии, так, чтобы она не касалась пятен крови на полу, и ступил в центр Круга.
Лорд на мгновение замер, словно к чему-то прислушиваясь, а потом Северус ощутил необыкновенно горячую Метку, затем боль от жгущей Метки разом взорвалась. Юноша схватился за Метку другой рукой, но, почувствовав ожог, отдёрнул её.
– Зачем Вы мучаете меня, мой Лорд? – простонал Северус, почти теряя сознание от боли.
– Ты мой единственный друг среди скопища этих болванов и потому должен быть рядом в тот же миг, как я позову тебя, – заявил торжественно повелитель, и боль в Метке тут же пропала.
– А как же антиаппарационные зоны? Я же просто умру скорее, чем преодолею их.
– Ты должен будешь говорить мне, куда направляешься, и если там действительно такие зоны, сначала я пошлю тебе более тихий зов, вот такой.
Снейп зажмурился от боли, а в глазах защипали слёзы.
– Мне очень больно, мой Лорд, – признался Северус, открыв заблестевшие от слёз чёрные глаза, и в глубине их можно было заметить зарождавшуюся ненависть, но Лорд не смотрел на Снейпа, а сказал Пожирателям будничным голосом:
– Кружок Круцио, да не в полную дурь, – ему сегодня и так досталось.
– Вот и пытка. Странно, что мне совсем не страшно – что могут сделать со мной эти недоумки? Главное, стоять прямо, выдерживать боль молча и ни в коем случае не падать на этот мерзкий пол. Он подобрал мантию чуть повыше – это, если будут трястись руки.
– Что мне их боль после того, как Лорд – мой друг, предал меня, превратив в гиппогрифа в магическом аркане. Да, теперь я ненавижу его, моего уже бывшего друга.
Дружба означает сходство интересов, взаимопомощь, разговоры до утра, протянутую не для поцелуя, а для рукопожатия руку, руку, которая поддержит в беде, и голос, который утешит в горе, но ведь я отцеубийца, а Лорд сам или через своих соратников, кстати, и с помощью моих экспериментальных зелий, убивает почти ежедневно… Я и он – мы в одинаковой степени уби…
Эти мысли вихрем прионеслись в голове алхимика, и всё же он не успел додумать, как прозвучало:
– Crucio!
Тело, руки, ноги, голова, – всё завибрировало в ответ на натиск сильной, чрезвычайно сильной боли, не идущей, однако, в сравнение от недавней и ещё не забытой боли в Метке. Но в груди вдруг кончился воздух, в голове зашумело, и он чуть не упал в обморок от недостатка кислорода. В этот момент пытка кончилась, Северус жадно ловил ртом воздух, а Пожиратели недоумённо переглядывались. Обострившийся слух уловил:
– Наподдай-ка этому чистоплюю посильнее!
И снова боль, короткая передышка, боль, боль, боль, вот уже боль выворачивает кости из суставов, но руки, пусть и дрожащие, намертво вцепились в мантию и держат её подальше от грязных пятен, губы искусаны до крови, глаза плачут, не повинуясь приказам больного мозга.
–только бы не упасть, не отпустить мантию, не согнуть спину.
– Ну что ж, стойкий ты наш, сколько же в тебе спеси! – насмешливо протянул Лорд.– А теперь получи подарок от меня.
Повернись ко мне, мой друг, – внезапно с уважением сказал он, – я хочу видеть, как ты упадёшь передо мной на колени, и тогда я прощу тебя и … Crucio!
Эта боль вспыхнула в мозгу невероятно мощно, но Северус успел произнести окровавленными губами:
– Альвур, я иду к тебе!
И голос любимого отозвался сразу же, заглушая боль:
– Ещё слишком рано, Севви. Просто сейчас поговори со мной, и боль отступит. Если бы ты мог поговорить со мной, когда меня пытал твой отец, я бы не умер, но ты не мог. Сейчас, сейчас, всё кончится, гнев твоего мучителя уже сменился на любопытство, а, значит, тебе уже не будет больно. Ты не упал, я горжусь тобой.
– Ты выстоял перед моим Круциатусом! Я горжусь тобой, мой друг, – словно вторил Альвуру Лорд.
– Отныне ты будешь всегда находиться по левую руку от меня, – торжественно провозгласил мучитель, – ибо я считаю её более достойной, нежели правую. Ведь именно на левую руку я ставлю своим будущим соратникам Метки!
– Слышали? Впредь повиноваться Северусу, как моей Левой Руке! – обратился он к давно затихшим и, до предела удивлённым невиданным прежде зрелищем, Пожирателям.
Ведь и они знали, и Лорд чувствовал, что, начиная со второго, все Круциатусы исполнялись в полную мощь.
– Завтра я созываю всех моих слуг, дабы знали они волю мою относительно моего друга!
– Ненавижу, – тихо и быстро подумал Северус.

0

3

Дорогая Надико, очень хороший фанфик, чувственный и невероятно трагичный. Жду продолжения!!! Позже обязательно напишу отзыв поразвернутее

0

4

Спасибо, моя Королева (ведь ты же увенчала себя короной, не так ли?), Кетрин, за такой хороший отзыв.
Но, насколько я вижу, мну не очень-то и читают на твоём Форуме, а жаль.
Ты можешь прочитать ВЕСЬ фанфик, а также его продолжение и окончание сама знаешь, где.
Но, если ты предпочитаешь читать вместе с твоими форумчанами, то да Бог тебе судия.

0

5

Глава 6.



Северус Снейп на мгновение вырвался из плена воспоминаний, но этого мига профессору хватило, чтобы собрать в кулак всю свою волю и перестать думать о былом.
Он очень удивился, когда обнаружил себя у входа в собственный особняк.
– Верно, ноги сами привели к дому. Сейчас надо будет растопить камин и выпить немного огневиски.
Но в холле его встретил Ремус, нервный, взвинченный, в общем, совершенно не похожий на себя.
Северус, снимая пальто-мантию, спросил:
– Ремус, что-нибудь срочное? Кому-то понадобилось нестандартное зелье?
– В общем, ты, как всегда, угадал, – быстро проговорил тот, задыхаясь от одышки и дрожа всем телом.
– Гарольд, Гарри…– он не смог закончить.
– Сейчас я дам тебе Успокоительного зелья, и ты расскажешь, что понадобилось Гарольду Поттеру от меня.
После приёма зелья не прошло ещё и двух минут, а, значит, оно ещё не начало действовать в полную силу, но Ремус снова попытался выдавить:
– Он умирает. Нужно срочно… ээ…
– Подожди ещё минуты три, и ты сможешь спокойно говорить.
– Время… не ждёт. Ээ… мульси…
– Достаточно, я понял. Эмульсионную Взвесь, так?
– Да, – ответил уже расслабленный и успокаивающийся Ремус.
– Срочно, говоришь? У меня осталось очень мало Взвеси, где-то пол-пинты. Но, может, этого хватит? – с глупой надеждой спросил профессор.
Он знал, для полноценного излечения мага, потерявшего много крови (а именно для этого случая и готовилась Взвесь, значительно более сильное зелье, чем обычное Кроветворное), требовалось четыре, а то и пять пинт.
В ответ ему раздался короткий не то смешок, не то всхлип.
– Ладно, понял, иду готовить Взвесь, но во время безопасной стадии приготовления ты расскажешь мне, что случилось. Если, конечно, это не ваш государственный секрет, – добавил Снейп с усмешкой, – идём в лабораторию.
…Ремус завороженно глядел, как Северус одним коротким взмахом руки, без палочки, призывает банки и сосуды, как быстро мелькает серебряный нож. Северус толок, растирал, измельчал, резал компоненты. Вода в котле забурлила, и Снейп отточенным движением ножа нанёс себе глубокий порез на руке. В котёл потекла тёмная кровь, образуя Основу.
– Достаточно, – прошептал профессор.
Он провёл ладонью правой руки над порезанной левой. Рана тотчас затянулась, не оставив и следа.
– Если бы оставались следы от порезов, Ремус, то меня при визите в клинику с обыкновенной для меня жалобой на низкое давление сочли бы самоубийцей-неудачником. Слава маггловскому Богу, я ещё ни разу за свою жизнь в этом мире не был в клинике; хотя медицина магглов и весьма своеобразна, но заслуживает изучения. Я посвятил некоторое время этой теме.
Бросая в котёл готовые ингредиенты, Северус замолчал, чтобы не сбиться в последовательности и времени, которое он отмерял по песочным часам с полосками делений на минуты.
– По твоей милости, Ремус, я по-прежнему не знаю, что случилось с Золотым мальчиком, – довольно ехидно заметил Северус.
– Я молчал, заворожённый твоим мастерством. Я ведь ни разу не видел, как ты теперь варишь зелья.
Ну, под "теперь" я подразумеваю, после Школы, – смущённо добавил Ремус.
– Всё готово? – с надеждой спросил он.
– Нет, остался последний ингредиент, – мрачно заявил Снейп.– И пока я буду сцеживать себя, сходи в ближайшую аптеку за углом этого квартала налево и купи десятикубовый шприц.
– Что за кубовый? – переспросил растерянный Ремус, – и долго продлится это "сцеживание", про которое я ничего не понял?
Пойми, Северус, дружище, счёт идёт на минуты, – добавил он нервно.
Снейп недобро ухмыльнулся, а потом на листке бумаги написал, всё же, пером: "Десятикубовый шприц".
– Вот, дашь фармацевту, ну, то есть, аптекарю, он поймёт.
Северус бросился бегом в холл, достал несколько монет и вручил их подоспевшему Ремусу.
– Иди и ничего не бойся – магглы не кусаются.
Ремус схватил пальто (он даже в своём мире предпочитал маггловскую одежду) и, на ходу застёгивая его, умчался в указанном направлении.
Северус вздохнул и неспешно прошествовал в спальню с мерным стаканчиком, припрятанным ранее. Он сел в кресло возле камина и сказал шёпотом:
– Альвур, помоги, надо спасти человека. Приблизься ко мне, обними меня, поцелуй так, как мы целовались в замке по ночам в отсветах пламени камина, лёжа нагие на моей узкой кровати и прижимаясь друг к другу, чтобы стать единым целым.
Самовнушение помогло, и появилась эрекция.
Северус встал, расстегнул шоссы и начал медленно ласкать себя…
Наконец, движения его ускорились, дыхание сбилось, и в подставленную ёмкость брызнул последний ингредиент.
Альвур! – кажется, крик разнёсся по всему дому.
Послышались торопливые шаги, Северус наложил невербальное Очищающее заклинание и быстро застегнулся.
Шаги послышались совсем рядом, но Снейп рявкнул:
– Не входи! Я уже иду сам.
Оргазм был настолько сильным, что профессор до сих пор не мог выровнять дыхание и взглянуть на мерный стаканчик.
– Хватит ли или придётся повторить?
Хватило с избытком. Слава богам! Он снова спрятал маленькую ёмкость в кармане шосс и вышел, спеша в лабораторию, не обращая внимания на Ремуса, суетящегося с одноразовым шприцем в упаковке.
– Я купил эту штуку за маггловские деньги, представляешь? Впервые за почти пятьдесят лет жизни я купил какую-то хреновину за их деньги! Мы же все деньги на жрачку или, к примеру, на одежду, хоть и плохонькую, отдавали мужику-магглу, который мог перепить любого оборотня. Так и затесался к нам в грузчики в порту. Вот так, за пьянку, и вошёл в седу оборотней. Пили мы тогда, оборотни, много, и я с ними.
А зачем тебе это жалящее орудие, Северус? – видя отсутствие какой-либо реакции на свои восторги со стороны Снейпа, спросил Ремус.
– Я собираюсь ввести зелье Гарольду в вену, как это делают магглы со своими "лекарствами", чтобы оно быстрее начало действовать. Пероральный ввод зелья тоже хорош, но не сравнится по эффективности с внутривенным, – невозмутимо сказал Северус, добавляя в кипящее зелье эякулят, а другой рукой помешивая варево стеклянной палочкой против часовой стрелки. Вся шелуха, не разварившиеся нарочито крупные кусочки ингредиентов на глазах у восхищённого Ремуса растворились бесследно, а зелье поменяло цвет с розового на бледно-голубой.
Теперь это была свежая, готовая, после охлаждения, к употреблению, Эмульсионная Взвесь. Конечно, это название осталось с далёких времён, когда алхимики не знали, чем растворить остатки ингредиентов.
Остатки спермы Северус отставил подальше, чтобы Ремус не учуял своим чувствительным носом, что это. Но оборотень уловил запах ещё тогда, когда Северус добавлял ценный ингредиент в котёл, и просто промолчал, будто не заметил отлучки профессора в спальню и его предупреждающий, срывающийся крик: "Не входи!".

Отредактировано Сира_Сова (2010-07-31 14:28:49)

0

6

Глава 7.



Ремус всегда отличался почти изысканной деликатностью, потому-то и стал единственным другом Северуса, приходя к нему не только за Аконитовым зельем, но и принося новости волшебного мира.
Он любил погостить у друга несколько дней, ночуя в предназначенной только для него, а потому, ставшей почти родной, гостевой комнате.
Он любил выпить огневиски и скотча, набираясь намного больше профессора, который мог просидеть целый вечер с одной рюмкой коньяка.
Он любил, в подпитии, рассказывать скабрезные анекдоты о Мерлине и Моргане и об Основателях, а Северус разражался настоящим, искренним смехом.
Он любил рассказывать пикантные подробности из жизни "звёзд" своего мира, перед визитом к Северусу начитавшись бульварной прессы. Северус довольно улыбался и фыркал, а после историй о жизни Золотого мальчика смеялся особенно заливисто.
Однажды Ремус, загостившийся у Снейпа и упорно не желающий покидать "свою" комнату, попросил профессора дать ему, оборотню, шанс трансформироваться в ней.
Хотя Северус крайне изумился такой просьбе, он не подал вида и… разрешил.
…Зайдя в гостевую перед трансформацией, он тихо сказал принявшему Аконитовое зелье Ремусу:
– Доброй Полной Луны, – и вышел.
Ненадолго, потому, что увидел в золотистых глазах оборотня страх перед предстоящей трансформацией и безмолвную мольбу: "Останься".
– Он мой единственный друг и не причинит мне зла даже в волчьем обличье, – успокаивал себя Северус, когда волк остановил на нём взгляд и подошёл так близко, что… ткнулся большим мокрым носом в колено Снейпа.
Северус вышел в гостиную, где горел камин, жестом приглашая волка следовать за собой,
уселся в своё кресло. Волк, настороженно глядя на огонь, не решался подойти ближе.
– Ну же, Ремус, включи свои мозги, я знаю, они у тебя есть, подойди ко мне, не бойся огня, ведь ты всегда любил согревающее пламя камина. Вспомни.
Волк в ответ вильнул хвостом и медленно подошёл к Северусу, а затем лёг, положив тяжёлую большую голову на домашние туфли Снейпа. Тот призвал рюмку и бутылку коньяка, налил себе и сказал оборотню:
– За тебя, Ремус. Как бы ты не выглядел, ты всё равно остаёшься моим другом. Ты дорог мне, как никто другой из живых.
Он залпом выпил коньяк, как не делал прежде никогда, и растёкшийся по телу алкоголь снял остатки напряжения.
После третьей рюмки, выпитой медленно, со вкусом, Северус опьянел окончательно и начал развлекать Ремуса пением баллад на провансальском и старо-французском.
Чуткие уши зверя улавливали необычные мелодии и отзывающийся во всём теле проникновенный баритон Снейпа. Оборотень, впервые за всю свою нелёгкую жизнь, почувствовал себя настолько принятым и счастливым, что его волчья ипостась решила "подпеть" Северусу. К чарующему голосу профессора прибавилось подвывание волка.
– Что, друг, захотелось попеть? Ничего, обернёшься в человека, я научу тебя этим балладам. Не правда ли, они хороши?
Северус знал, что не выполнит обещания потому, что у Ремуса не было слуха, но говорить вот так с двумя душами – человеческой и звериной, заключёнными в прекрасном тёмно-буром с более светлыми подпалинами, теле животного, было чрезвычайно… приятно.
Северус решил, что будет и в дальнейшем оставлять Ремуса у себя в полнолуния.
Об этом он и сообщил спокойным голосом оборотню, когда тот отдохнул от обратной трансформации, оделся и вышел в гостиную. Ремус не поверил своим ушам – его пригласили остаться с другом даже в облике волка! Он смог только смущённо выдавить:
– Спасибо, Северус.
Удостоенный кивком головы с императорским профилем, Ремус осмелел и сказал:
– Знаешь, трансформации прошли почти безболезненно.
– Я читал, что так и должно быть, когда рядом с оборотнем по собственной воле остаётся человек, – констатировал Снейп, – в первую минуту я испугался, но потом вернулся к тебе.
Я буду с тобой в эти периоды, чтобы тебе не было слишком больно. Ведь Аконитовое Зелье практически не снимает боль трансформаций, и я собираюсь заняться его модификацией для снятия болевых ощущений.
– Я помню смутно, что ты, кажется, пел, – всё ещё смущаясь, сказал оборотень.
– Да, я пел для нас обоих.
– У тебя удивительный голос.
– Ну, на счёт удивительного не знаю, просто мне в юности его поставили. А ведь ты подпевал мне, – улыбнувшись, сказал Северус.
– Я выл? Вот позор! Прости меня.
– Да нет, всё получилось замечательно. Знаешь, у твоего волка музыкальный слух получше, чем у тебя-человека, – всё так же, с улыбкой сказал профессор,– да не смущайся ты так! Всё было замечательно, иначе разве я предложил бы тебе…
– Оставаться с тобой в полнолуние – завершил Ремус, – это была действительно Полная и Добрая Луна.
Знаешь, я ужасно… – начал Ремус,
– Хочу есть, – не сговариваясь, сказали оба в один голос и засмеялись.
… Вечером того же дня оборотень травил анекдоты:
– И тогда вскинула Моргана руку левую, согнув её в локте, а правой рубанула воздух до сгиба локтя. А вместо палочки выставила на левой руке своей средний палец, – серьёзно вещал Ремус, – и столь велика была мощь проклятия, что отшвырнуло похотливого козла Мерлина прямо к стене. – захлёбываясь смехом, закончил он.
Северус тихо загоготал, ещё когда Ремус описывал "проклятие", столь распространённое у магглов и почти забытое магами, а под конец перестал сдерживаться и засмеялся громко и… как-то доверчиво.
– Почему ты живёшь один? – внезапно спросил Ремус.
– А ты? – жёстко ответил вопросом на вопрос Северус.
– Я же оборотень, а заводить романчики от полнолуния до полнолуния не желаю, да и вряд ли кто на такое согласится. А по борделям я не хожу из принципа – уж лучше полное воздержание, чем купленный разврат.
– А моё сердце давно и безнадёжно разбито. Я люблю воспоминание, призрак, – тихо, еле слышно, вымолвил Снейп.
Выпьем? – внезапно бодро предложил он, – да по-хорошему.
– Северус, прости, прости глупого оборотня, просто ты такой необычайно притягательный, и у тебя должна быть толпа поклонниц. Ну, или поклонников, это на твой выбор, – быстро добавил Ремус, сам поразившись своей смелости.
– Где, здесь? – Снейп широко обвёл рукой пространство. – Ты же знаешь, они всего лишь магглы,– так мы выпьем?
– Конечно, дружище, а у тебя остался тот скотч? – оживившись, спросил Ремус.
– Конечно, остался, я ведь редко пью маггловский скотч, предпочитая огневиски, а для души – коньяк, – серьёзно ответил Северус, – понимаешь, привычка, оставшаяся после жизни в подземельях – жарко натопленный камин и рюмка коньяка или стакан огневиски после ночного обхода, и так на всю ночь. Я ведь все эти чёртовы четырнадцать лет работы слугой двух господ почти не спал – кошмары мучали.
Стаканы, тебе сначала допить начатую бутылку скотча, а мне огневиски, – скомандовал Снейп, сделав пасс рукой, и тотчас всё названное оказалось в руках друзей.
– И как ты можешь это делать без палочки? – в который раз спросил снова изумлённый Ремус.
– Я же объяснял тебе и даже пробовал научить вот таким простым Манящим чарам, помнишь?
– Да, но у меня ничего ни разу не получилось.
– Значит, оборотню по природе своей не дано пользоваться стихийной магией. Смирись, друг мой, ведь палочку у тебя никто не собирается отнимать.
– Кто знает этих министерских…
– Итак, за полное воздержание! – нарочито торжественно протянул Северус.
– А ты правша или левша? – блеснув глазами, быстро спросил Ремус.
– Ах, об этом…Правша.
– А мне всё равно, я возбуждаюсь очень легко, – гордо заявил оборотень, опустошив свой стакан.
– Да подожди ты пить, а, впрочем, наливай следующий, я же ещё не произнёс полностью тост, – засмеялся Северус.
– Итак, за полное воздержание и Правящую Руку!

0

7

Глава 8.

…Быстро перелив магически охлаждённое зелье в бутыль со странной крышкой, Северус поставил её на водяную баню. Когда бутылка угрожающе зашипела пробкой, Снейп снял её и снова охладил.
– Где шприц?
– Эта хреновина с иголкой? У меня в кармане пиджака.
– Дай её мне, – скомандовал профессор, – а то ещё повредишь упаковку.
– Хорошо, что я переборол себя и не вскрыл, чтобы изучить этот кубовый во всей красе, – запинаясь, пробормотал Ремус.
– Ничего страшного, просто наш Герой подождал бы, пока ты снова не сбегал в аптеку за другим шприцем, – невозмутимо ответил Снейп.
– Эй, не шути так. Он, может, вообще уже умер, пока ты…
– Пока я что?
– Прости, лучше поспешу-ка я обратно с зельем и этой штукой.
– В Мунго не знают, как с ней обращаться, и вообще, – повысил голос Северус, – я же сказал, что сам всё сделаю, или у тебя память отшибло, а, профессор Люпин, сэр?
Снейп собрал всё необходимое, включая несколько упаковок резиновых перчаток, и марлевую повязку. Ремус глядел во все глаза, как названные, неизвестные ему предметы, подлетают из разных шкафчиков к Снейпу.
– Опять Манящие чары, только стихийные, – с тоской подумал Ремус, – насколько же всё проще и быстрее, чем с палочкой.
– Я готов к аппарации. Мантию надевать не буду, всё равно на улицу выходить не собираюсь, да и мешать она мне будет во время процедуры.
Обними меня, я ведь не представляю палаты Поттера.
– Нам нужно сначала к дежурному, а потом к личному колдомедику Гарр… Гарольда.
– Так он и вправду умрёт быстрее, чем я введу ему зелье в вену.
– Иначе нельзя.
Они аппарировали в холл пятого этажа клиники Мунго. Ремус подшустрился к медиковедьме, начав ей что-то упорно доказывать, помогая себе отчаянными жестами. Наконец, он обернулся к профессору, подзывая его подойти ближе.
Северус ждал появления колдомедиков и наскоро придумывал, как объяснить им то, что он собирается сделать. Почему-то было тревожно, он словно чувствовал напряжение в воздухе, тянущееся из коридора. Напряжение, сопутствующее приближению смерти.
Северус, вместо того, чтобы подойти к Ремусу, покачал головой и посмотрел на него таким глубоким, полным боли, взглядом, что Ремус, как заворожённый, подошёл к Снейпу.
– Что? Что не так, Северус?
– Он умирает, я это чувствую, – непреклонно заявил профессор, – и у меня есть единственный, последний шанс помочь Гарольду.
Отвлеки колдомедиков, когда они заявятся, насколько сможешь, а я пойду прямо сейчас.
– Третья дверь направо, но там сигнализация.
– Спасибо за предупреждение. Я её сниму.
Медиковедьма была настолько увлечена своим маникюром, что и не заметила, как чёрной тенью бесшумно скользнул в коридор Снейп. Там он отыскал нужную дверь, закрыл глаза и сосредоточился. Через мгновение он "увидел" мерцающий контур сигнализации и, всё так же, с закрытыми глазами, протянул к нему руку, "взял" мысленно зелёную ниточку и с силой "потянул" на себя. Контур разомкнулся и погас.
Северус открыл глаза, смахнул со лба капли пота и прошептал:
– Alohomora.
…В палате было пусто, почти: на узкой койке лежал незнакомый человек. У него были длинные, почти до лопаток, пепельные волосы, чёрные, запавшие круги вокруг глаз, сухая кожа с испариной на висках, обтянувшая лицо так, что оно напоминало скорее череп, а черты лица было невозможно разглядеть из-за гримасы боли.
– Посмотреть бы в его глаза – если зелёные, значит, он, – подумал Снейп.
И никого – ни в коридоре, ни в палате, а ведь это, наверное, Золотой мальчик.
Ну да, это же отделение для умирающих, а вот у магглов это была бы, как её, да, реанимация, и в отделение так просто нельзя было бы попасть. Скажем прямо, это было бы невозможно.
В этот момент больной вздрогнул всем телом , словно по нему прошла судорога, и на миг широко открыл тускло-зелёные глаза.
– Поттер, Поттер, Вы меня слышите? – громким шёпотом произнёс профессор.
Глаза снова закрылись, и вновь гримаса боли исказила измождённое лицо.
Когда Снейп ввёл первую дозу Эмульсионной Взвеси, ничего не изменилось, так же, как и после второй, и третьей.
Поздно, я пришёл слишком поздно, – с непонятно откуда взявшимся отчаянием ("Это же всего лишь Поттер, но сейчас он мой пациент, чёрт подери!") подумал Северус, – сейчас не важно, кто передо мной, хоть Уизли, это мой, мой грех – слишком поздно.
Снейп решил ввести всю Взвесь, чтобы потом не так сильно корить себя в смерти Поттера.
Вопросы самобичевания перестали его мучить.
После шестой порции зелья маска муки и страдания вдруг исчезла, а черты лица разгладились. Длинные ресницы затрепетали, словно Поттер видел беспокойный сон или хотел открыть глаза – этого Северус разобрать не мог.
После восьмого шприца Поттер открыл глаза так легко, как будто выспался после долгого спокойного сна. На лице проступило удивление. Он открыл пересохший рот, но из сухой глотки вырвался странный звук с вопросительной интонацией.
Поттер сделал пару-тройку глотков воды, предложенной Снейпом, и звук повторился, правда, уже более легко.
– Помолчите, мистер Поттер, ради маггловского Бога, прошу Вас.
Гарольд в ответ сделал попытку улыбнуться. Выглядело это скорее страшновато, чем смешно, но Северус в ответ тоже широко улыбнулся.
– Потерпите ещё немного, Гарольд, сейчас я Вас уколю.
Тот дёрнулся, но профессор удержал руку Поттера.
Девятая порция, десятая… двенадцатая…
Поттер реагировал теперь на каждый укол всё сильнее, что было немудрено – весь внутренний сгиб локтя был исколот.
Сюда бы капельницу, да где же её взять в этом Средневековье, – с досадой подумал Снейп.
До второй руки мне не дотянуться, он лежит слишком неудобно, а ворочать я его не хочу, значит, буду колоть в ногу.
– Ну, держитесь, мистер Поттер, сейчас будет побольнее. Но я надеюсь, Вы понимаете, что таким образом, через уколы, я ввожу необходимое Вам зелье непосредственно в вены, чтобы оно быстрее подействовало, – откомментировал профессор.
Он откинул одеяло, и в ноздри ему ударил тяжёлый запах прелого, очень давно немытого тела.
Нет, ну какие же сволочи работают в Мунго, – с досадой, но без отвращения к пациенту, подумал Северус, – они даже не купали его Мерлин знает, сколько времени, хотя вот же она, ванная, вот её дверь.
– Ыыоо, – разнеслось по палате, когда игла проколола нежную кожу около косточки.
– Терпите, прошу Вас переживать потише, – мирно произнёс Снейп.
– Бооо!
Пятнадцатый укол, подумал профессор, а Зелья хватит еще на два с половиной, тем не менее Поттер почти заговорил.
…– Ой! – последний укол Гарольд перенёс стоически.
В коридоре послышались шаги и взволнованные голоса. Северус наложил на дверь несколько сильных запирающих заклинаний, ради этого даже достав палочку из рукава сюртука.
– А теперь я покидаю Вас, мистер Поттер,– шепнул профессор, – мне очень не хочется, чтобы меня поймали на таком занятии, как ковыряние в венах Героя.
Говорите им, что хотите, а лучше молчите. Скажите, что Вы всё время находились без сознания, об уколах ничего не знаете, а очнулись, когда взломали защиту на двери от шума и… выздоравливайте, Гарр… Гарольд.
Прощайте! – Северус обратился в большого ворона, схватил одной лапой бутыль, но не смог удержать скользкое стекло, мотнул головой, взял в клюв шприц и вылетел в предварительно открытое окно

0

8

Глава 9 .

Шли дожди, но Северус наслаждался ими, гуляя по скверу в высоких ботинках, чтобы грязь не запачкала шоссы. Каждый шаг отдавался в ушах: "Сне-э-й-п-п, Сне-э-й-п-п".
– Да знаю я, что я Снейп, – внезапно рассердившись, сказал, обращаясь к грязи, Северус, – может, хватит уже?!
Но грязь была так же неумолима, как хлещущий холодный дождь, и продожала свои причитания.
Разозлившись непонятно на что, Северус повернул к дому.
Только оказавшись в холле и повесив на вешалку пальто-мантию, он произнёс высушивающее заклинание. Оказалось, что и сюртук, и рубашка, и брюки промокли насквозь.
Это было приятно, когда он бродил под дождём, наливаясь и наслаждаясь его потоками, проникавшими до голого тела. Но теперь, в сухости и тепле дома это чувство показалось Снейпу совершенно неуместным.
Войдя в гостиную, и раздеваясь на ходу, он увидел подскочившего Линки, который с недоумением смотрел на полуголого хозяина.
– Линки плохой, очень плохой, он не уследил за хозяином, и тот совсем промок! Хозяин добрый, он никогда не наказывает Линки, но сейчас Хозяину нужна помощь! – нетерпеливо восклицал эльф, – И Линки поможет Хозяину!
Линки Вашу одежду выстирать или высушить, Хозяин?
– Достаточно высушить, я, конечно, мог бы сделать это сам, но что-то я устал сегодня, наверное, не выспался.
– Хозяин заболел?!
– Нет, вот ещё шоссы, Линки, а я пойду погреться возле камина.
Один щелчок длинных пальцев эльфа, и одежда стала сухой и тёплой, второй щелчок – и пламя в камине взревело.
Северус начал облачать своё ладное, худое, длинноногое и длиннорукое тело в согретую Линки одежду.
Он с трудом справился с пуговицами рубашки, и понял, что, несмотря на стальное здоровье, банально простудился под дождём. Голова стала тяжёлой, хотелось выпить чего-нибудь , отчего в озябшем теле появится ошущение тепла.
Так, в брюках и выпущенной рубашке, Северус плюхнулся в своё кресло у камина и протянул к нему дрожащие голые узкие ступни.
Он призвал нетерпеливым жестом бутылку коньяка и рюмку, налил её доверху и залпом выпил.
Тепло растеклось по пищеводу, проникло в почти пустой желудок и насытило его.
Но до остального тела и, в особенности, конечностей, тепло не дошло.
Выпив вторую рюмку, Северус перестал дрожать, согрелись даже кисти рук, но вот ноги упорно решили не сдаваться, хотя ступни и лежали в опасной близости от огня. Значит, третью.
Третья ударила в голову, и Снейп сильно опьянел.
Спеть, что ли, ногам провансальскую балладу? – с усмешкой подумал он, и начал петь хриплым от простуды голосом.
Нет, это просто какое-то издевательство, причём изощрённое, я хочу, очень хочу, чтобы в кресле напротив сидел Ремус и напивался этим дрянным, хотя и очень дорогим, скотчем, и рассказывал мне последние новости о Поттере.
Поттер… Да что же это за наваждение! Я практически не спал ночь, думая о том, как он там, о Ремусе, попавшем под перекрёстный допрос со стороны Авроров и колдомедиков…
Да, если Ремус не вернётся через три дня, перед полнолунием, придётся его выручать, а для этого я должен быть абсолютно здоров и иметь свежую голову.
Пойду-ка я спать, может, коньяк вкупе с простудой сморят меня так, что я просплю долго и без снов.
Нет, сначала Перечное зелье, потом флакончик Сна-Без-Сновидений и сказать Линки не впускать никого кроме Ремуса, если он вдруг заявится, пока я сплю.

Сходив в лабораторию за зельями, Снейп вернулся, пошатываясь от алкоголя, вконец изнурённый, и, не имея даже сил снять шоссы, завалился в постель и тут же провалился в глубокий сон.
– Северус, Северус, Снейп, раздери тебя Мордред! Просыпайся же, да что с тобой!
Это был Ремус, Снейп узнал его голос. Затем пришло осознание того, что Аконитовое зелье не сварено. Он подскочил в кровати, спустил ноги, нашаривая тапочки, и вспомнил всё, предшествующее его сну. Конечно, Линки раздел его, но переодеть в пижаму расслабленное тело не смог или не захотел беспокоить сон Хозяина, однако принёс шлафрок и тапочки.
Шатаясь, Снейп встал, но снова в изнеможении опустился на кровать.
– Ремус, принеси мне два пузырька Энергетического зелья. Оно…
– Я знаю, но две порции – не многовато ли будет?
– Я уже сказал – два пузырька да поскорее, время не ждёт, а у меня еле язык ворочается, – парировал Северус, – стой, подожди, без моего допуска ты не войдёшь в лабораторию. Он сделал сложный пасс руками и снова упал на кровать в изнеможении.
– Теперь ступай.
Снейп принял зелья. Передозировка была очевидной – бешено заколотилось сердце и перестало хватать воздуха.
Зато он смог вскочить, не задумываясь о последствиях, натянуть шлафрок и помчаться в лабораторию, заметив, что за окном начали сгущаться сумерки. Многодневный дождь, под который так сладко спать, прекратился, и красные лучи заката ещё виднелись над крышами домов.
– Полнолуние сегодня? – рявкнул Снейп.
– Да, – выдохнул Ремус.
– Не бойся, дружище, я успею.
В том состоянии, близком к эйфории, в котором пребывал сейчас Снейп, ему казалось, что он может не только своевременно помочь другу, но и победить саму смерть. Он поставил на огонь два котла, помня, что выпил сегодня все запасы Энергетика.
– Но сначала зелье для Ремуса, – осадил он сам себя, – иначе я перепутаю ингредиенты.
И снова он резал, толок, растирал, добавлял в котёл, как ожившая мумия, только его быстро вздымающаяся грудь и неземной свет, струящийся из чёрных, как угли с золотыми искорками, глаз, отличали его от восставшего мертвеца. Неестественная бледность, спутавшиеся от долгого сна и болезни волосы, какие-то рваные движения… И всё это вместе было сейчас Северусом Снейпом.
Наконец, он закончил с Аконитовым зельем, перелил его в высокий стакан и остудил, всё с большим трудом захватывая потоки стихийной магии вокруг себя.
– Пей, Ремус, и не уходи – мне надо сварить ещё одно зелье, то, которое я выпил сегодня.
Ремус с благодарностью практически вырвал из рук Северуса заветное зелье и быстро опустошил стакан, даже не поморщившись. Сейчас оно было необходимо ему, как скотч, который будет литься рекой уже завтра.
– Доброй и Полной Луны тебе, – почему-то прошептал профессор и легко, как пёрышко, осел на пол, – не бойся, я всё равно буду с тобой.
Если у тебя ещё есть силы, дай мне со второй полки спра…– и Северус потерял сознание.
Пол-минуты спустя взошла добрая и полная Луна. Ремус трансформировался рядом с неподвижным телом друга, подполз к нему, вытянулся, прижавшись спиной к спине и тихо завыл…
Северус очнулся ночью от лунного света, падавшего ему прямо на лицо через неплотно закрытую дверь.
А ещё от странного ощущения некоего раздвоения: спина его была тёплой, а грудь и бока, особенно один, лежавший, по всей видимости, на каменном полу, холодными.
Вдруг за спиной раздался короткий, раздирающий душу, вой, и Северус вспомнил, что он свалился без сознания прямо на пол своей лаборатории, а спину ему греет Ремус – волк, оборотень.
– Спасибо, друг, и не плачь – я уже пришёл в себя.
Вой прекратился, а вместе с ним ушло и тепло. Ремус обошёл Северуса спереди и облизал ему нос горячим языком, слегка повиливая хвостом.
– Ну, спасибо, дружище, за невинный поцелуй, вот бы ты помог мне подняться на ноги.
Обхватив за шею волка, который специально наклонился к лежащему Снейпу, а потом поднялся в немалый волчий рост оборотня так, что верняя часть тела профессора приподнялась. Северус подтянул в коленях непослушные ноги, ухватился одной рукой за высоченную холку зверя и толчком приподнялся. Он стоял теперь, еле дыша от усталости и головокружения, не отпуская холку, но ослабив захват.
– Веди меня, Ремус, в моё кресло, – прошипел профессор, словно боясь напугать кого-то или напугаться самому неестественным звуком своего голоса.
Он знал, что это одно из мелких, но пакостных, побочных действий передозировки Энергетического зелья.
Волк медленно повёл всё ещё цепляющегося за его холку человека в гостиную.
– Ложись, как всегда, и ничего не бойся, Ремус, друг.
Ремус– человек прекрасно знал, что Северус никогда не скажет ему: "Друг мой", и он знал, почему…
Пришло время утренней обратной трасформации, но Ремус решил остаться в гостиной, хоть и предстанет пред Снейпом абсолютно голым. Одеться – это быстро, особенно после того, что он видел вчера вечером Северуса в одном белье.
Главное, это трансформация рядом с человеком, будь тот без сознания, как вчера, или спящим, как сейчас. Как и любое другое живое существо, Ремус избегал лишней физической боли, особенно после тех бесконечных неконтролируемых трансформаций в зарешеченном застенке подвала собственного дома…
Оборотень успел сбегать в спальню Снейпа и нарядиться в его маггловскую одежду, висевшую особняком в гардеробе – ведь он не успел вчера раздеться перд трансформацией, а, значит, его собственная одежда сейчас валяется ворохом разорванных тряпок в лаборатории.
Надо поскорее убрать её оттуда, ведь Северус не терпит беспорядка в его святая святых.
– Куда ты, Ремус? – раздался странный женственный голос из кресла.
– Я сейчас, Северус.
– И с чего его голос стал, как у педика? – подумал оборотень.
Первым, что увидел Ремус в лаборатории, был расколовшийся почти пополам медный котёл. Всё содержимое (а было ли там что-то, кроме воды? – вспоминал Ремус), вытекло или испарилось. Теперь медь котла медленно плавилась. Ремус взмахом палочки потушил огонь под многострадальными останками котла, быстро собрал лохмотья, ещё вчера бывшие вполне приличной, по его мерке, одеждой, собрал всю кучу тряпья в один угол и произнёс, направив палочку:
– Evanesco!
Груда исчезла, а Ремус поспешил к отчаянно кашляющему другу.
– Голос, – опять приступ кашля, – возвра…щае…тся, – под конец прохрипел Северус.
Коньяка!
– Может, сначала воды, ну чтоб горло прочистить? – осторожно спросил Ремус.
– А, давай свою поганую воду, – сказал больной почти нормальным баритоном, в котором только не хватало низких нот и хрипотцы, делающей голос совершенно необыкновенным, – и внезапно широко улыбнулся, обхватив цепкими длинными руками шею Ремуса, – волчара, волчара, что бы я без тебя делал?
Потом была вода из-под крана, много коньяка, скотча и анекдотов, разбавленных болтовнёй о происшедшем за эти, такие длинные, сутки…
И ни слова о Поттере.

0

9

Глава 10.


– Слушай, дружище, во-о-олчара, – протянул, изрядно охмелевший с одной рюмки коньяка (сказалась общая слабость), Северус. – Расскажи, как тебе удалось выкрутиться в Мунго.
– О, это было захватывающе, – с удовольствием ответил основательно залившийся скотчем Ремус. – Я переговорил с колдомедиками, но им, вероятно, не пришлась в пору моя пустая болтовня, и они вызвали отряд Авроров, так сказать, на подмогу.
Те отвели меня в укромное местечко, я повторил им тот бред, которым напугал колдомедиков, и один из них врезал мне со всей силы под дых, ну, меня скрутило, а они стояли и ждали, когда я прийду в себя.
Потом снова допросили, я повторил бредятину только для того, чтобы потянуть время – ведь оно было нужно тебе…
Выслушав меня до половины, они меня слегка побили, я оказался на полу, размазывая кровь из разбитого носа, а они решили оставить меня, но не все. Парочка Авроров присоединилась к колдомедикам, и они все отправились к палате и старались взломать твои знаменитые Запирающие чары.
Оставшиеся со мной Авроры применили ко мне Tormento, ну, ты знаешь, это было просто так, для их забавы, а то им стало скучно со мной, – горько заключил Ремус, – больше я ничего не помню.
– А очнулся я от того, что какой-то старичок-колдомедик быстро привёл меня в себя и подлечил ушиб, как-то радостно заговорив: "В такой день всем должно быть хорошо, и никто не должен страдать".
– Это связано с мистером Поттером? – спросил я напрямую.
– Да, – всё также идиотски улыбаясь, ответил старик.
Я не хотел пугать тебя своим жалким внешним видом, ведь моя одежда тоже пострадала от стражей закона, я аппарировал к себе, и привёл себя в подобающий вид. Сил хватило только на то, чтобы раздеться, и я рухнул в постель. Всё тело болело после избиения, но я заснул и проспал так долго, что чуть не пропустил канун полнолуния.
Остальное ты знаешь. В общем, не страдай о своём пациенте и медицинской тайне – он не помнит, кто делал ему уколы, – заключил оборотень, – выпьем?
– Да, конечно, я уже успел протрезветь во время твоего рассказа, не в обиду тебе будь сказано, – медленно произнёс Снейп, – прости, друг, что я… так подставил тебя, что тебя били и унижали, что к тебе применили даже пытку.
– Сейчас выпьем, – сказал Ремус как можно более легко, – и всё плохое быстро забудется.
Он налил себе полный стакан скотча, выпил и только тут заметил, что рука Северуса с пустой рюмкой слегка дрожит.
– Что с тобой, Северус? Ответь мне. Тебе снова плохо?! – почти закричал Ремус, увидев помертвевшие пустые тоннели глаз друга.
Вдруг Снейп вздрогнул, глаза его приобрели обычное выражение, в них заплясали золотые искорки, счастье и радость излучали его необыкновенные, неземные глаза… Он налил себе рюмку и спросил Ремуса:
– А почему твой стакан пуст?
– Просто ты внезапно ушёл в глубины самосозерцания, – тихо сказал Ремус, а стакан – не проблема. Сейчас налью.
Они выпили быстро, словно опаздывая куда-то.
Северус призвал себе стакан и бутылку огневиски, заявив:
– Сейчас напьюсь и буду петь, ты не против?
– Ты будешь петь…те баллады? – с надеждой, не веря своему счастью, быстро проговорил Ремус, словно боясь, что Северус вот-вот передумает.
– Да, те, что пел тебе, когда в… то полнолуние ты в образе волка лежал рядом со мной.
– Не рядом, а положив голову на твои ботинки, – смущённо сказал, как всегда правдивый, Ремус, – я помню только чарующие нижние ноты, от которых вибрировало всё моё тело.
Они выпили, потом вдогонку выпили ещё и ещё разик.
У сильно пьяного Снейпа на языке вертелась просьба:"Расскажи мне о Поттере. Ты же встречался с ним, когда он женился оба раза", но вместо того, чтобы удовлетворить своё внезапно возникшее сегодня (или уже вчера?) любопытство, он в одиночку, не дожидаясь Ремуса, выпил ещё один стакан.
Ремус с пьяной обидой посмотрел расфокусированными глазами в глаза Северуса, совершенно не пьяные, только с золотистыми чёртиками, отплясывающими джигу, и обида его растворилась в этих затягивающих, словно омуты, глазах.
Он молча выпил, а потом сказал необычным для себя, командным голосом:
– Пой!
И Северус, прочистив горло, запел:

D`amor qui m`a tolu а moi
N`a li ne me vuet retenir,
Me plaing ensi, qu`ades otroi
Que de face son plaisir;
Et si ne me repuis tenir
Que ne m`tn plaigne, et di por quoi,
Que cels qui la traissent, voi
Sovent a lor joie venir,
Et g`i fail par ma bone foi.

– Это Кретьен де Труа, один из лучших труверов времён Крестоносцев. Кстати, граф.
– А, чистокровность, даже маггловская, – проворчал Ремус. – С такими амбициями ты никогда не женишься, тебе надо возвращаться в свой мир и искать себе подходящую по чистоте крови клушу.
Северус проигнорировал колкость Ремуса и спросил:
– Как тебе начало баллады? Она довольно длинная и дальше неинтересная, поэтому я не стану петь её до конца.
– Извини за грубость, друг, – промямлил Ремус, – ты поёшь невыразимо прекрасно и, даже не зная слов, безумно хочется плакать. Кто научил тебя так петь?
– Никто, просто в шестнадцать лет после юношеской ломки голоса мне его правильно поставили.
– Отец приглашал к тебе музыканта, чтобы ты умел петь? Странно, в свете того, что ты рассказывал о нём.
– Нет, это был мой… наставник,– неохотно отозвался Снейп, – ну, выпьем ещё или тебе пора баиньки, Рем?
– Мне, Ремусу Люпину, баиньки?! Ни за что! Пить и петь!
– Хороший тост, – сказал Северус, и они залпом опустошили стаканы.
– А о чём эта баллада?
– Конечно, печальная история любви и войны с неверными.
– Неверными? Ты говорил о каких-то Кресто…
– носцах, Ремус, Крестоносцах. Они были рьяные христиане, да ещё жадные до чужого добра. А неверные – это мусульмане, жившие в то время в Сирии и Палестине, и обладавшие этим добром.
– Откуда ты знаешь столько маггловских историй?
– Я на них учился и продолжаю учиться, чтобы жить в маглесе. Кстати, история о Крестоносцах весьма старинная – я имею в виду, Крестовые походы начались в одиннадцатом веке. А баллада написана в следующем, когда походы следовали по Европе волнами – один за другим. Но хватит о магглах, – отрезал Северус.
– А ты ещё споёшь?
– Если ты хочешь.
– Очень хочу.
– Тогда я спою тебе "моё" рондо, оно словно бы обо мне написано…

Le monde est ennuye de moy,
Et moy pareillement de lui;
Je ne congnois rien au jour d`ui
Dont il me chaille que bien poy.

Dont quanque devant mes yeulx voy,
Puis njmmer anuy sur anuy;
Le monde est ennuye de moy,
Et moy pareillement de lui.

Cherement se vent bonne foy,
A bon marche n`en a nulluy;
Et pour ce, se je suis cellui
Qui m`en plains, j`ay raison pour quoy:
Le monde est ennuye de moy.

Мелодия была причудливой, а голос Северуса – грустным, звучание слов завораживало, Ремус уловил повторяющиеся фразы, а музыка, создаваемая Снейпом, затягивала его куда-то вглубь себя, в пучины бессознательного… Он даже не сразу заметил, что голос Северуса стих.
Некоторое время оба сидели молча, погрузившись каждый в свои мысли: у Снейпа – вполне конкретные, у Ремуса – мыслеобразы.
Потом тишина стала гнетущей и вязкой, словно воздух в комнате сгустился.
Первым нарушил молчание Снейп:
– Ремус, Рем, ты как, в порядке?
– Я… да, кажется. Знаешь, меня от "твоего" рондо затянуло куда-то, и я… никак не могу выбраться оттуда.
– Просто надо выпить ещё по стаканчику, – нарочито весело предложил Северус.
– Ты… как всегда, прав, – протянул Ремус задумчиво, – выпьем, а потом ты мне переведёшь на нормальный английский то, о чём пелось в "твоём" рондо, ладно?
Кстати, почему ты называешь эту песню таким странным образом, – спросил Ремус, – ведь "рондо" – это что-то по кругу, верно?
– Наверное ты уловил повторяющиеся фразы, – скорее утвердительно ответил Снейп, – так вот "рондо" – это стихотворение, начинающееся и заканчивающееся одним и тем же предложением. Ладно, лехаим!
Они выпили, и Ремусу внезапно захотелось подурачиться, чтобы разрядить обстановку.
– Хочешь, я развеселю тебя, Север? У меня есть отличный рассказик о жизни и исканиях полового гиганта мистера Поттера. Сойдёт?
– Давай свой анекдот, а то я всё никак не могу выйти из этого: "Мир утомился от меня"…
– Что?
– Это первая строчка рондо. Ну, рассказывай же, а после тебя выступлю я в роли поэта, – провозгласил Северус.
– Так вот, Поттер разводится со Сью, чтобы жениться на Падме Патил, знаешь, такая страстная индианка с интересными формами и очень красивая. Но я уверен, что и эта пылкая женщина подойдёт Гарри на полгода, не больше.
– Да, я помню и Падму, и Парвати. Они ещё в школе были нарасхват.
За окнами начало светать, значит, профессор и оборотень проболтали почти сутки.
Северус внезапно предложил:
– А давай устроим обед, да, настоящий вкусный обед с уткой в маринаде. Я сам приготовлю её – у меня это прекрасно получается. А всё остальное приготовит Линки – он ведь тоже прекрасный повар, как ты знаешь.
– Честно говоря, после трансформаций ужасно хочется есть, но… мне было не до еды, когда я увидел, в каком ты был состоянии после обморока, – доверительно сказал Ремус, – а потом мы начали активно пить, ну, и петь тоже.
– Так вот, чтобы не возвращаться ко всякого рода пению, я прочитаю тебе собственный стихотворный перевод рондо, если ты не возражаешь, конечно, – с некоторым напряжением заявил Северус, – а пока я буду готовить утку, и ты начнёшь поглощать лёгкие закуски, тогда и расскажешь про нашего полового Героя, идёт?
– Я весь внимание, Север, – твёрдо сказал Ремус.
– Тогда слушай:

Мир утомился от меня,
Я утомился от него.
И нет на свете ничего,
Чтоб скрасило бесцветье дня.

Тщеты унылая возня
Достойна ль взгляда моего?
Мир утомился от меня,
Я утомился от него.

Правдивость продают, кляня.
Повсюду торга торжество.
Я не у дел и оттого
Печалуюсь, судьбу браня:
Мир утомился от меня.

– Ну почему? Почему такие грустные, отчаянные слова, рвущие душу?! – воскликнул Ремус, – неужели ты действительно живёшь с… этим… в душе?!
– Представь себе, – сухо ответил Северус.

______________________________________________________________________

(Прим. авт.: Стихи и переводы, встречающиеся в тексте, взяты из книги "Lyrique Francaise Medievale", Moscva, "Kniga", 1991.

0

10

Дорогая Надико, ну что ты, Королевой называть меня пока рановато)) Да и навряд ли такое будет когда-нибудь приемлемо для моей скромной персоны  :flirt: Да, твой фик я хочу читать исключительно здесь, по частям, помаленьку. А вот видела у тебя "Житие Тома Риддла", хотелось бы также видеть его здесь. Саммари меня порадовало, а мои форумчане обязательно прочтут, даже если ничего не напишут... Зато твои фики будет знать большее количество человек.
А теперь по делу:
Главы 1- 5
Должна признаться, моя милая Надико, что слэш не люблю. Зато люблю Снейпа и трагедии, и ради тебя была готова начать читать эту историю о нем. Потому просто пропускаю НЦ-сцены  8-)   
Версия о детстве Северуса вполне логична, хотя немного странно, что и отец, и мать – волшебники. Нам ведь известно, что Северус был полукровкой… А отец, Тобиас, был магглом. Но в общем, это твое право. Смерть отца страшна, но как-то действительно похоже на Северуса мстить таким образом, все к тому шло.
Влюбленность в гувернера также понятна. В детстве Северус только от него получал любовь и заботу, вот и привязался.

Главы 6-10
Гарольд – хм, на мой взгляд, это совсем другое имя, а не полное для Гарри… Гарри Джеймс – так ведь полное имя Поттера. За процедуру приготовления зелья, за шприц – отдельное спасибо! ))
Трогательная сцена с волком-Ремусом восхитительна! Очень мило   ^^  Поющий Снейп ничуть не хуже  :yep:
Борьба за Поттера очень правдиво описана, живо, волнующе.
Дружба Снейпа и Ремуса мне очень по нраву. Не хотелось, чтобы она перешла во что-то большее. Чувствуется в чем-то ООСность Северуса, я прямо и не знаю, как это объяснить. Наверное, не совсем понятно, как они с Ремусом подружились, учитывая упрямость Снейпа.  :dontknow:

А продолжение хорошее, порадовала теплыми моментами, так сказать

Отредактировано Ketrin_Snape (2010-08-02 08:07:47)

0


Вы здесь » Letters from the Earth » Слэш » "Лилейная Невеста", NC-17,СС/ГП, СС/РЛ. Макси, в работе


Создать форум © iboard.ws Видеочат kdovolalmi.cz