Letters from the Earth

Объявление

Друзья! Админ, то бишь ваша Ketrin_Snape, физически не успевает вести сайт, если есть предложения о помощи - пожалуйте на почту koshka-20052@yandex.ru. Лично меня можете найти на блоге: https://koshka-20052.blog.ru

Информация о пользователе

Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.


Вы здесь » Letters from the Earth » Слэш » Житие Тома-волшебника. TР/ДЗ, ГП, СС, АД; AU, NС-17, макси


Житие Тома-волшебника. TР/ДЗ, ГП, СС, АД; AU, NС-17, макси

Сообщений 1 страница 10 из 11

1

Название: "Житие Тома - волшебника"
Автор: GrayOwl
Бета: LittleRacoon
Рейтинг: NC-17
Пейринг: TР/ДЗ, ГП, СС, АД
Жанр: AU, OOC, помесь даркфика с дэдфиком.
Предупреждение: преслэш, насилие, жестокость, не ХЭ.
Аннотация: Конец второго года обучения в Школе. Том Реддл жив, а Джинни - нет. Альтернативная версия, частичный, переходящий в полный, игнор 3 и 4 книг канона.
Отмазки : Зарегистрированные товарные знаки и прочие объекты интеллектуальной собственности, включая имена и географические названия, принадлежат их уважаемым владельцам.
Права на ошибки (грамматические, орфографические, стилистические, логические, равно как и иного рода, не поименованные отдельно) всецело принадлежат автору произведения.

0

2

Здравствуй, моя смерть.
Я рад, что мы говорим на одном языке.

"Аквариум"

Глава 1.

Когда Гарри проник в Тайную комнату, оставив позади и профессора Локхарта, и, к сожалению, Рона, внимание юного гриффиндорца привлекли две фигуры – распростёртая на полу и кажущаяся очень маленькой, Джинни, и красивый, старомодно одетый и причёсанный парень, на вид, лет шестнадцати-семнадцати. Гарри с трудом различал возраст людей старше его самого.
Но сейчас перед Поттером стояла главная цель – не засматриваясь на неизвестно откуда взявшегося парня, спасти Джинни… Вот только от кого?
В любом случае надо было забрать её тело, выглядевшее бездыханным, и унести его прочь из этой странной комнаты с огромным изваянием какого-то древнего мага, казалось бы, смотрящего на Гарри неодобрительно. Поттер зябко повёл плечами и ринулся к маленькой фигурке на полу.
– Не смей трогать её, – надменно произнёс юноша. – Она моя.
– Да кто ты такой, чтобы здесь распоряжаться?! – вспылил Поттер.
– Она – моя плоть, мальчишка. Сейчас ты узнаешь всю мощь моей власти, – холодно проговорил парень и зашипел на парселтанге:
– О, прекрасноглавый змей, твой час пробил. Приди и вкуси плоти. Она ещё тепла и мягка.
Гарри понял почти всё, кроме сложного слова, предшествовавшему "змею".
– Это ты что про плоть наговорил? Хочешь скормить какой-то своей змеюке Джинни?! – возмутился гриффиндорец.
– О, она уже холодна, как лёд, и мертва. Я говорил василиску…
– Что?! Так это ты хозяин большой змеи? – от волнения Гарри сам заговорил на змеином языке. – Так ты убил девочку и теперь хочешь и меня скормить твоему ненасытному дружку?!
– Девочка сама выбрала меня, а мне осталось только убить её, – проворчал недовольный змееуст, поняв, что не он один говорит на парселтанге.
Ничего, сейчас здесь останется только один, – подумал он со злостью,
Из приоткрывшегося рта каменной скульптуры начал появляться василиск.
Ну убьёт он сейчас этого настырного мальчишку со странным шрамом на лбу, а я, значит, тут и останусь и умру элементарно от голода? – пронеслась в голове юноши запоздалая мысль. – Остановить, остановить чудовище! Я уговорю этого… Гриффа помочь мне выбраться отсюда. Я совершенно не понимаю, как здесь очутился.
– О, прекрасноглавый змей, забери то, что лежит на полу прямо перед тобой и уходи, прошу!
– Но это мёртвое тело, а мы, прекрасноглавые змеи, умеющие убивать взглядом, не принимаем в дар несвежую мертвечину.
Всё это время Гарри усиленно молил Дамблдора, чтобы тот услышал его и помог бы в борьбе с василиском.
При этом оба – и мальчик, и юноша, стояли спиной к выползающему и занимающему уже практически всю Тайную комнату василиску. Гарри во всём копировал действия старшего волшебника, который словно чувствовал повороты головы гигантского змея.
Вдруг перед глазами Гарри мелькнула красная вспышка, ещё одна – ближе, ещё ближе.
– Да открой ты свои глаза, очкарик, – злобно процедил старший волшебник. – Не видишь – Фоукс прилетел?!
Гарри почувствовал жар, исходящий от птицы, и осмелился открыть глаза.
То, что он увидел, одновременно и устрашило, и показалось забавным – Фоукс кружил над головой василиска в тщетных попытках выцарапать ему когтями глаза, наводящие ужас на весь Хогвартс.
Но у Фоукса, разумеется, ничего не получалось, слишком умным оказался "прекрасноглавый" змей.
– И эта нелепая в своей отчаянности птица – всё, чем смог помочь мне старик? – недоумённо подумал Гарри.
– Право, мистер…
– Поттер, сэр.
– Так вот, мне странно, что вместо реальной помощи Директор прислал, да, чудесную, но всё же птицу, Вам так не кажется, мистер Поттер?
Собеседник больно схватил мальчика за локоть и привлёк к себе.
– А Ваше имя, сэр, могу ли я узнать его?
– Позже, когда я накормлю василиска. Да не Вами, мистер Поттер, что же Вы такой пугливый?
И как с такой непостижимой трусостью Вы вообще попали сюда? Впрочем, об этом тоже потом.
Юноша достал из карманов стaромодной мантии палочку и серебряный, почерневший от времени нож, произнёс над ним несколько неизвестных Поттеру заклинаний, и нож заблестел отточенной гранью. Непредставившийся незнакомец полоcнул себя по запястью и выкрикнул:
– Mea sanguа te creatum! А потом прошептал заклинание, останавливающее кровь.
– Вот эта жертва тепла и молода, её плоть поистине вкусна, благодарю, о, говорящий! – раздалось понимаемое обоими магами шипение василиска.
Сзади, там, где по расчётам Поттера находилось тело Джинни, послышались отвратительные звуки чавканья, высасывaния жидкости.
Разумеется, крови, – подумал Гарри с омерзением, – а ещё наводящий ужас звук дробления костей…
Гриффиндорец не выдержал и обернулся… Лучше бы он этого не делал!
На его счастье глаза василиска были обращены на пожираемую жертву, а не на сторонних наблюдателей – да, змей пожирал с вековой жадностью останки тела несчастной Джннни, ещё корчившиеся в агонии. Так она была жива всё то время, пока!.. Гарри стал медленно падать, но рука незнакомца остановила его, а две сильных пощёчины привели в чувство.
– Нет, мистер Поттер, отвернитесь-ка лучше – это малоприятное зрелище.
Гарри послушно, как марионетка, отвернулся.
– А теперь послушайте меня, Мистер Юный Гриффиндорец, – прошипел юноша не хуже василика, удерживая Гарри за локоть всё так же больно, – Ваша сокурсница или уж не знаю, кем она приходилась Вам…
– Никем, сестрой друга, – прошептал, глотая слёзы, Поттер. – Никем. Но она была влюблена в меня.
– Э-эй, послушайте, мистер Поттер, а не рановато ей было в Вас влюбляться? – со злым смешком откомментировал молодой волшебник. – С какого же возраста в Ваше вре… у Вас начинаются амурчики?
Поттер не мог отвечать, пока василиск не сожрал Джинни и не замер.
– Чего же ты ждёшь, о, прекрасноглавый змей? – прошипел явно недовольный чем-то юноша. – Твоё время кончилось, и я, как хозяин, приказываю тебе убраться с глаз моих!
– Но я всё ещё голоден, – прошелестел василиск.
– Ты ведь пришёл не один, – утвердительно сказал молодой маг.
– Нет, один!
– Я слышал, те, с кем ты пришёл, находятся по ту сторону устроенного вами завала, не лги мне.
– Я не лгу, просто они… они уже выбрались наверх! – воскликнул Гарри в последней попытке спасти друга.
О профессоре, оказавшемся столь подлым, что сам Снейп ему в подмётки не годится, Гарри старался не думать.
– Значит, двое, – задумчиво произнёс юноша, обводя указательным пальцем контур правильных губ. У Гарри то ли от того, что тот читал его мысли, как раскрытую книгу, то ли от этого… чувственного жеста, сердце, кажется, ухнуло в яму.
Я что, влюбился? – подумал Поттер – В парня?! Да быть этого не может. Вот только почему я больше не могу посмотреть на него, чтобы не зардеться румянцем? Да я просто напросто извращенец какой-то!
А-а, вообще-то мне и так парни нравятся, одним больше, одним меньше – какая разница, бля,
– успокоил себя гриффиндорец.
– О прекрасноглавый змей, ползи дальше по этому коридору – там найдёшь двоих тёплых, один совсем ещё мягкий, другой же слаще, правильно, мистер Поттер? – и маг погладил Поттера по непослушным вихрам. – О, Вы уже стали скучны для меня. Я не интересуюсь маленькими мальчиками. 
– Но я же вырасту, мистер…
– Том ван Реддл.
– Воландеморт, – испуганно промелькнуло в голове Гарри.
– А вот этого мага я не знаю, да и имя у него слишком мудрёное. Кто это, мистер Поттер? – холодно осведомился будущий Тёмный Властелин. – Не бойтесь рассказывать – всё равно лично мне это имя ни о чём не говорит, а вот Вам он, кажется, успел преизрядно насолить.
– Как Вы читаете мысли в моей голове?!
– Элементарно. Посещая в течение трёх лет уроки по Окклюмеции и Легиллименции, можно научить читать чужие мысли, особенно такие яркие, как у Вас, мистер Поттер, даже барана.
– А… их уже съели? Или ещё можно помочь? – с потаённой надеждой спросил Гарри.
– Дайте-ка минутку, прислушаюсь, да – всё уже кончено. Василиск наелся, наконец, и возвращается в своё укрытие. Теперь лет пятьдесят в школе о нём не услышат. Отвернитесь же, мистер Поттер, или Вам не дорога жизнь?!
Том насильно сунул голову несносного мальчишки в складки своей мантии.
– За-зачем Вам было выпускать его вообще, мистер ван Реддл? – пробурчал Гарри из уютных складок шерсти.
– Чтобы покормить, конечно, – невозмутимо отозвался Том. – Ведь именно я считал себя единственным змееустом в Хогвартсе и, соответственно, хозяином этой чудесной змеи, но тут, откуда ни возьмись, взялись Вы.
– Мы можем… перейти на "ты"? – в приливе чувства ложной скромности выпутавшись из мантии Тома, спросил Поттер.
– Если бы мы были с Вами более знакомы, думаю, да. Хотя в моё вре… в общем, не принято называть старшекурсников на "ты". И у нас нет ни одного повода подружиться, – отрезал Том.
– А то, что мы оба – змееусты?! – проникновенно прошептал Гарри.
– Да, это редкий дар, и в моё вре…
– Так Вы что, из другого времени?! – изумлённо воскликнул мальчик со шрамом, и вдруг всё встало на свои места – Том ещё не стал Тёмным Лордом, старомодная мантия, это постоянное обращение на "Вы", скрытая, сдержанная притягательность, общая загадочность образа.
– Он, видимо из шестидесятых, – подумал Гарри под звук вползающего обратно в Тайную комнату ящера и его шипение:
– Спасибо, говорящий, теперь я сыт и могу заснуть на сколько прикажешь.
– На сорок семь лет, помни, ровно на сорок семь. Ведь сейчас же 1993-ий?
– Да, но откуда Вы знаете, сэр?!
– Просто знаю, и это – лучший ответ. А пока я в сорок шестом году, – опроверг мысли Поттера Том. – Я закончил школу как Лучший ученик и теперь работаю, скажем так, в не очень престижном месте, но это для кого как. Магазин, в котором я работаю, расположен в Лютном переулке, если Вы, мистер Поттер, конечно, бывали там.
В голове Поттера роем пронеслись неприятные воспоминания о коротком пребывании в этом месте. Чьи-то руки всё хотели схватить его, оставить там, среди безысходности и… разврата. Теперь Гарри хорошо понимал это – за прошедший учебный год он стал озабоченным, почти тринадцатилетним подростком, всё чаще останавливающем взгляд красивых глаз на каком-нибудь старшекурснике и зачастую просыпающемся с мокрыми от семени пижамными штанами.
Да, ему было стыдно за свой темперамент, но ничего поделать он с собой не мог – видно, таким уродился.
– Что-то Вас терзают в моём присутствии неподобающие мысли, – прервал его поток сознания чёртов надменный легиллимент. – И обращению со взрослыми волшебниками Вас никто, видимо, не учил.
– А Вы, мистер ван Реддл, уже взрослый? Как мне кажется, – Поттер постарался изобразить ухмылку, достойную Снейпа, но вышла жалкая пародия – раскрасневшийся гнусно улыбающийся подросток, – нас с Вами разделяет не больше э… э четырёх-пяти лет, вот.
– А ведь Вы растёте, мучаясь с самого раннего детства. – проронил всё тот же голос, проигнорировав реплику Гарри. – И ни разу, ни разу не попытались отомстить тем, кто Вас ненавидит за то, что Вы – не маггл, эта грязь под ногами волшебников.
– Вот оно… грязь под ногами… И что из этого будет!
– И что же, позвольте узнать, мистер Поттер, из этого выйдет? – голос был мягким и вкрадчивым. – Расскажите мне, не бойтесь. Но, прежде, чем начнёте рассказывать, известите меня, к какому времени будет относиться Ваш рассказ.
– Я ничего не расскажу Вам, мистер ван Реддл, чтобы одни и те же ошибки не повторялись дважды, – твёрдо ответил Гарри. Уж чего-чего, а смелости ему было не занимать.
– Ничтож-жес-с-тво, – Том больно вцепился в плечо Гарри. – Неужели Вы не понимаете своими тупыми гриффиндорскими мозгами, что если не расскажете мне этого сейчас, я действительно повторю свои ошибки?
– Сэр, ответьте мне только на один вопрос – как Вы попали сюда, в Тайную комнату?
– Хорошо, но… услуга за услугу. Мне нужно оказаться в Вашем времени, и Вы поможете мне в этом.
– Д-да, к-конечно, мистер ван Реддл. А правда, что Вы, как и я – полукровка? – внезапно спросил Поттер. Ему не верилось по рассказам друзей и Гермионы, что Воландеморт – грязнокровка, борющийся за доминирование чистокровных семей.
– Да! И вырос в маггловском приюте! С Вас достаточно этих знаний, а, мистер Поттер?!
А ещё отца убил вот этой самой палочкой ещё в 1943-ем году, на каникулах, за то, что мать – волшебницу, беременную мной, просто выкинул из своей жизни. Так я и оказался приветливым таким приютским мальчиком. Теперь понимаете, что я Вас не отпущу обратно, если Вы не прихватите и меня?!
– А что у Вас за палочка, мистер ван Реддл?
– Тис и перо феникса, одиннадцать дюймов.
– Действительно, только у меня остролист, – пробормотал мальчик. – Олливандер не ошибся.
Так вот, мистер Отцеубийца. Сначала Вы рассказываете мне, как оказались в 1993-ем году, а затем я выкладываю всё, что знаю о зверствах Воландеморта!
– Я создал дневник в семнадцать лет, который должен был указать мне, как попасть в Тайную комнату через пятьдесят лет и подкинул его незаметно этой маленькой дурочке потому, что сам открыть его позже не смог.
– Неувязочка, мистер ван Реддл. У Джинни, так звали эту несчастную девочку из чистокровной, между прочим, семьи, этот дневник обнаружился только в середине её первого, а моего второго курсов.
– Хорошо, въедивый мистер Поттер…
– Зовите меня Гарри.
– В моё время не принято было так миндальничать друг с другом, но боюсь, мне придётся
привыкать к здешнему невежественному стилю общения. Ладно, Гарри так Гарри, но не смейте называть меня, старшего, по имени и на "ты"!
Итак, Гарри, я оставил свой дневник одному чистокровному магу – Малфою.
– Драко? – радостно, уже обдумывая планы мести коварному слизеринцу, спросил Поттер.
– Да нет же, Абраксасу, лорду Малфою, – Том вскинул подбородок.
– А кем этот лорд Малфой приходился Люциусу, теперешнему лорду?
– Разумеется, отцом, раз Вы говорите о каком-то лорде Люциусе. А вот как он попал к этой глупой, слезливой девчонке, влюблённой в Вас, Гарри, ещё до Хогвартса… Боги, и мне приходилось переписываться с ней, чтобы она стала одержимой и выпускала бы василиска время от времени на верхние этажи, но я был тогда всего лишь призраком, развоплощённым видением, сотканным из нашей с ней связи, когда я постепенно, шаг за шагом, боясь спугнуть её, подманивал поближе и вытягивал из неё румянец и жизненные соки… Но вот её не стало, а я перед Вами – во плоти в 1993-ем году!
– Вы убили … Джинни?
– Нет, в этом не было необходимости – дневник иссушил её ещё там, наверху, а когда она пришла сюда, да, разумеется, я сделал все двери для неё открытыми… Да и она здесь не впервые.
– Она, Джинни, уже появлялась здесь?
– Нет, только её магическая оболочка. Она отдавала мне магию безвозмездно потому, что я казался ей другом, а друзей и подруг она была лишена. Вообще, – вздохнул Том, – она выросла бы сильной ведьмой, но кто-то из семьи Малфоев подкинул мой дневник именно ей.
Тут Гарри вспомнил потасовку, устроенную мистером Артуром Уизли и лордом Люциусом Малфоем в книжном магазине.
– Вот тут-то Малфой-старший и подбросил дневник в подержанный котёл Джинни, – осенило Поттера.
– Это был Люциус, Люциус Малфой, лорд, отец моего одногодки Драко. Но мы с Драко на ножах.
– "На ножах"? Что, теперь волшебники режутся на ножах, как пьяные магглы?
– Да нет, это выражение такое. Значит – враждовать.
– Не хочу ввязываться в истории прыщавых тринадцатилетних мальчишек, – надменно и немного зло произнёс ван Реддл.
– Но мне ещё нет тринадцати, а Драко – зимний.
– А какое сейчас время года?
– Лето. Июнь. Так что Вам, мистер ван Реддл, жарковато будет в шерстяной мантии, – Поттер чувствовал себя всё более раскованно рядом с Томом.
Ещё немного, и я скажу, что влюбился в него.
– Считайте, что уже сказали, мистер Поттер, и поверьте – мне очень импонирует такая внезапная привязанность подростка. Только умоляю – не мастурбируйте в спальне для мальчиков с моим именем – мне это будет неприятно.
– Хорошо, сэр. – Гарри поник.
– Нет, Прорицания после обязательной программы я не посещал, но в Вашем случае не нужно быть пророком. А, ладно, делайте, что хотите, только вот фамилии моей попрошу никому не называть, да и об этой встрече умолчать.
Что ж, теперь жду с нетерпением Вашего рассказа о лорде Воландеморте – вижу, он, этот лорд занимает Ваше воображение, Гарри.
Гриффиндорец постарался собрать воедино всё своё скудное красноречие и хотя бы не выражаться вроде: "типа того и всё такое", "а этот придурок", "но я его жестоко обломал" и прочая.
– Позвольте, Гарри, я лучше прочту Ваши мысли, а то я и половины слов не улавливаю. Сосредоточьтесь, – голос Тома стал походить на те бархатные нотки, с которыми Снейп так любил снимать баллы с Гриффиндора – Поттера аж замутило, но он попытался сосредоточиться на передовицах "Daily Prophet", которые рябили колдографиями развалин и жертв, что оставались после рейдов Пожирателей Смерти.
– И причём же здесь этот, как бишь его, Воландеморт? – спросил раздражённо Том.
– А при всём – он – их главарь! Разве Вы не видели, что пишут в газетах?! – Гарри был зол на недальновидность Тома.
– А Вы, мистер Поттер, всегда верите тому, что написано в этой правительственной газетёнке?!
Может, Вы ещё и выписываете её?!
– Нет, это Гер… моя подруга.
– Так вот, мистер Поттер, давайте заключим временное магическое перемирие – Ваша и моя кровь соединятся, и никто из нас не сможет лгать другому, Вас это устраивает?
– Д-да, – выдавил Поттер.
– Тем временем вы подымете меня наверх, да хотя бы держась за хвост Фоукса, ишь как разлетался… А я отправлюсь к какому-нибудь Пожирателю, смешное название, интересно, они Смертью-то не давятся? – захохотал Том.
– А я могу и адресок подсказать – тут же, в школе. Вам, мистер ван Реддл, из профессоров или из студентов? – с пионерской честностью спросил Гарри.
– Отчего бы не попробовать начать с мелкой сошки, а там, глядишь, и до профессоров дойду? – голос Тома был и заинтригованным, и каким-то… пустым. Нет, не такой реакции ожидал Золотой мальчик на своё предложение, далеко не такой. Он-то думал выжалнить у Тома взамен на ценную информацию всего лишь один крошечный такой поцелуйчик, но, видно, будущий убийца родителей, оказавшийся… таким сексуальным, думал иначе и поцелуями разбрасываться не собирался.
– У Пожирателей Смерти есть отличительная черта, знак или метка?
Гарри вздрогнул, но сообщил шёпотом:
– Говорят, у них на левом, да, – сказал он, примерившись к себе, предплечье – знак Morsmordre – змея, выползающая из черепа.
– Какая чушь! – в сердцах воскликнул Том. – Так "адресок"-то подскажите, Гарри.
– Слизерин, особенно старшекурсники, а ещё…
– Довольно и этого.
На это юному Поттеру сказать было нечего, и он пустился за испускающим жалобные трели, бешено мечущемся по Тайной комнате, словно в огромном вольере с каменными стенами, полом и потолком, Фоуксом.
– Цыпа, цыпа, цыпа, – раздавался, кажется, отовсюду звонкий голос влюблённого Гарри, смешанный со счастливым смехом.
Он влюбился, по уши, впервые в жизни, в такого же подростка, как и он сам, только лет на пять постарше, Лучшего ученика школы, наверняка, любимца Дамблдора – его кумира, убийцу Рона, Джинни, профессора Локхарта и собственного отца, волшебника, знающего заклинание поднимания из мёртвых и при этом работающего в страшном Лютном переулке, – и всё же он влюбился в Тома!
Наконец, Гарри удалось подманить феникса, прикинувшись больным, и когда птица подлетела поближе, чтобы рассмотреть степень увечий "болящего", схватил Фоукса за хвостовые перья. Тот закурлыкал что-то обиженно, но Поттер уже кричал:
– Мистер ван Реддл, я поймал его! Смотрите, феникс попался!
Том холодно улыбнулся и подбежал к Фоуксу…
– А мы не вырвем у него хвост? – не забыл спросить Гарри перед взлётом, но птица, казавшаяся такой хрупкой, крепко держала двух волшебников и внезапно она взлетела по спирали куда-то вверх, в незамеченную Поттером широкую отдушину и приземлилась только в кабинете Дамблдора, усевшись на насест в золотой клетке, отчего Гарри вынужден был мигом отцепиться, и только его счастливое и глупое от влюблённости лицо заставило Директора ласково взглянуть искрящимися голубыми глазами из-за очков-половинок.
– А где же?.. А как же кля?.. – оба вопроса остались незаданными.

Отредактировано Сира_Сова (2011-02-08 09:40:50)

0

3

Глава 2.

– Кого ты потерял, Гарри? Какую клятву ты имеешь в виду? – осторожно спросил Директор у мальчика, явно находящегося в неадекватном состоянии.
– Да, вот, прицепилось что-то на лету, – начал бредить наяву Гарри. – Джинни, Рона и профессора Локхарта…
– Ну, что ж, договаривай – они в лазарете? – участливо спросил Дамблдор.
– Нет, они в кишках у василиска, – голос Гарри опасно задрожал. – Я не смог их спасти! А Фоукс, так вообще третьим лишним был. Всё порхал, да глаза василиску, зенки его поганые выклевать хотел!
– Но Гарри? Я же послал тебе меч самого Годрика Гриффиндора, чтобы вы вместе с Фоуксом смогли обуздать гнев голодного змея! Да его попросту надо было убить! Гарри, неужели ты не понял? И кто, в таком случае, был вторым? – голос Директора трепетал от нетерпения.
Ах я, старый дурак, понадеялся, не делая ничего, выйти из такого кошмара, как в этом году, положившись только на везение мальчишки! Ну хорошо, повезло мне в прошлом-то году – с философским камнем – только гостинчик Поттеру в лазарет принёс… А какой теперь скандал мне Молли и Артур учинят! А ещё профессор-то этот – дурак, как он-то с мальчишками связался? Как-кой сканда-ал! Мне ж теперь всему Попечительскому Совету задницы лизать…– думал Директор.
– Когда я пришёл в Тайную комнату, василиск уже дожирал Джинни, а её туловище сотрясалось в аго…
– Прошу, не мучай нас обоих. С Джинни я всё понял, а с остальными?
– Он их по шорохам нашёл, – мрачно пробормотал Поттер.
– Ах, да, змеи ведь слышат лучше людей, не правда ли, Гарри? Значит, теперь ты в шоке, но с заданием, как в прошлом году, не справился. Ох, Гарри мой Гарри, боюсь, тебе придётся сдавать экзамены, как и всем остальным ученикам, а ты не готов. Ведь так? И уважь старика – расскажи, кто был вторым, если уж сам Фоукс оказался только третьим, – Дамблдор пытался показаться Поттеру, как всегда, добрым дедушкой.
– Я… я подготовлюсь… к экзаменам, но прошу – не спрашивайте меня о большем – я не могу ничего сейчас рассказать…
– Хорошо, расспрашивать тебя не буду, хотя… – Гарри ощутил, словно его мозг оплетают щупальца и понял, что Директор "считывает" информацию о… Но это было так неумело сделано!
И Альбусу ни-че-го не удалось прочесть – будто картинку чернилами залили.
– За три дня, что остались у вашего курса до Истории Магии? Боюсь, ты переоцениваешь себя.
– Скажите пожалуйста, Директор, почему в замке уже сегодня так тихо? Неужели уже успели объявить траур?
– Нет, Гарри, не успели, иначе бы финальной игры Гриффиндор – Слизерин сегодня не было. Неужели ты забыл?
– Но кто же ловец?!
– Ловцом вызвалась подыграть мисс Алисия Спиннет.
– О, нет, она же такая… крупная, – промычал Гарри.
– Но это всё же лучше, чем никто, – парировал Альбус.
– А кто же на её месте? – спросил Поттер раздражённо.
– Не сердись, это – хороший юный загонщик Колин Криви.
– О, нет, только не Криви!
– Гарри, тебе лучше сейчас не обсуждать свою квиддитчную команду, а пойти в Больничное крыло к мадам Пофри, чтобы она дала тебе после всех пережитых по моей вине… Да, мальчик мой, я слишком большую ношу взвалил на твои с Роном ещё хрупкие плечики и теперь раскаиваюсь в этом – Рон погиб вместе с Джинни, ты совершенно обезумел от горя, тебе надо поспать хорошенько. Я свяжусь с нашей медиковедьмой, и она даст тебе соответствующие капельки.
Знай только одно – на тебя я совершенно не сержусь, это всё – только моя вина. А сколько лет жизни было отмеряно Рональду и Вирджинии Уизли – то не нам считать, а великому Мерлину… Да будет добрым их и профессора Локхарта Посмертие…
Сейчас старец казался поглощённым грузом проблем, которые Гарри и Том создали Директору. – Ступай, мальчик мой, прямиком в лазарет.
Но Гарри зашёл в свою, сейчас абсолютно пустую, спальню и подрочил, выкрикнув, не боясь никого: "То-о-м!". И так сладко стало ему, что он успел только убрать опавший член обратно в безразмерные джинсы из-под Дадлика, повалиться на кровать и безмятежно уснуть…
... Том пришёл в родные, милые сердцу слизеринские подземелья, нисколько не изменившиеся со времён его обучения, и стал ждать, с подсказки Гарри, юных Пожирателей Смерти.
Простым заклинанием, почему-то не изучавшимся теперь в школе, он изменил свою мантию на летнюю, суконную, зелёную – слизеринского вида. Сейчас его можно было принять за студента-выпускника.
В комнате отдыха было непривычно пусто.
А-а, – подумал Том, – наверное, Слизерин сейчас борется за Кубок по квиддитчу. Ну что ж, удачи.
Сам же он пошёл проверять спальни старшекурсников на предмет нахождения чего-либо, свидетельствующего о том, что кто-то из из них окажется Пожирателем.
Вдруг он вспомнил, что так и не скрепил себя и глупого мальчишку магическим договором о перемирии и правде. Том ужасно разозлился, но понятия не имел, где искать мистера Поттера – в гриффиндорской башне или лазарете, и решил попусту не светиться.
Он находился в одной из спален семикурсников, когда его внимание привлекла толстая книга "О чистоте крови", автором же её был никто иной, как лорд Воландеморт. Том присел на краешке удивительно правильно, без единой складочки, застеленного покрывала, вынул книгу из стопы учебников и начал читать. Чтение затянуло его так, что он забыл о времени.
Неужели такую умную книгу написал никто иной, как я сам? И откуда взялись эти алхимические рецепты во второй половине книги? – Том удивлялся сам себе, когда шумною толпой, обсуждая победу своей команды над ненавистными Гриффами, в комнату ввалились её законные обитатели.
– Эй, парень, что ты тут делаешь? И почему сидишь на моей кровати?! – воскликнул один из них, пока другие остолбенели от такой наглости.
Том встал, кивнул вошедшим и представился:
– Мистер Том ван Реддл, к Вашим услугам, господа.
Юноши инстинктивно отступили.
– Что случилось? – надменно произнёс Том. – Я чем-то, быть может, Вам не угодил? – голос его был более, чем холоден.
– О, нет, нет, мистер ван Реддл, Вы пришли, смею Вас уверить, по правильному адресу. Ведь Слизерин – Ваш родной факультет, и мы все (говорящий акцентировал именно это слово) рады приветствовать Вас в нашем скромном общежитии.
– Эй, народ, валите сюда! – раздался голос другого юноши.
– Нет, мы не будем устраивать собрание в Вашей спальне, мистер…
Хозяин книги, произнёсший, к тому же слова, не покоробившие слуха Тома слова, представился:
– Девон Забини, сэр. У меня в нашем славном Доме ещё младший брат учится, но он не посвящён, – последнюю часть фразы Девон произнёс глухим шёпотом.
– Так не стоит до времени беспокоить младшее поколение, – ответил ван Реддл. – Мы прекрасно обойдёмся, к примеру, моим и вашим обществом, господа старшекурсники.
Том вышел в гостиную, за ним повалила толпа шести- и семикурсников, причём последние явились в полном составе.
– Где вы, верные? – воскликнул Том, простирая руки. – Отмеченные, выйдите вперёд! Впредь разговор пойдёт только с Вами.
Каково же было разочарование ван Реддла, когда вперёд шагнул только Девон, закатывающий левый рукав мантии и рубашки, на глазах старшекурсников обнажая предплечье. На нём неотчётливо виднелась странная татуировка, как и говорил мистер Поттер, это была змея, выползающая из оскала человеческого черепа. Так омерзительно выглядела эта отметина, что Том незаметно передёрнулся и сказал:
– Мистер Забини, скройте… это.
Кто из младшекурсников собирается получить такое же? – Том был раздражён. – Приведите их ко мне.
Теперь перед ним, представившимся прыщавым подросткам вроде того же мистера Поттера, стояло множество слизеринцев.
– Отчего мистер Девон Забини – единственный из старших, имеет татуи… метку, а вас вдруг так много? – холодно осведомился Том. – Не бойтесь же, отвечайте.
Вперёд вышел рослый смуглый подросток с ясным взором и преклонил колено перед будущим (а может, настоящим?) Тёмным Лордом, стараясь поцеловать край его мантии.
– К чему такая подобострастность? – вкрадчиво спросил Том. – И назовитесь, мистер…
– Блейз Забини, о, Повелитель! – раздался звонкий, ещё детский голос.
– Так это и есть Ваш брат, мистер Девон Забини?
Том получил подтверждающий кивок старшего брата.
– Тогда почему Вы, мистер Девон Забини, не ползали передо мной, как Ваш брат?
– Простите, мой Лорд, если я обидел Вас этим, но принявший метку лишь кланяется Господину. Я же откланялся ещё в спальне, – невозмутимо солгал Девон – ему всё больше нравился не тот развоплощённый неосязаемый дух, которому его заставили присягнуть родители, причём метку выжигала Бэллатрикс Лестрейндж с присущей ей садистичностью, а этот живой, чрезвычайно сексуальный молодой человек из плоти и крови. Забини серцем чувствовал, что вот этот молодой волшебник – его истинный Повелитель, ради которого он, Девон, пошёл бы на всё…
– Вы не кланялись мне, мистер Забини-старший, – отрезал Том. – Crucio.
Мистер ван Реддл с удовольствием взирал на муки слишком гордого Пожирателя, как вдруг в замке завопила дурным голосом сирена, оповещающая деканов Домов Хогвартса о применении студентами Непростительных проклятий. Том успел произнести:
– Finite incantatеm, – после чего скрылся, оставив на полу скорчившегося Девона, вздрагивающего от последствий проклятия, а сам укрылся в его спальне, залезши под покрывало – встреча с хорошо его знавшим профессором Слагхорном не входила в планы Тома.
Он слышал топот множества ног – студенты-младшекурсники разбегались в панике, но тут Том услышал бархатный глубокий голос, отдававшийся, кажется, в каждой клетке тела.
Не повышая тона, чарующий голос жёстко произнёс:
– Всем стоять!
Что случилось с мистером Забини?! Кто наслал на него Круциатус? Ну же, отвечайте, и где господа старшекурсники?! – голос повысился. – Всем выйти из спален, не то я лично осмотрю каждую!
– Мы не выдадим Вас, мистер ван Реддл, не беспокойтесь, – прошептал кто-то из семикурсников, и они всем скопом потянулись к двери.
– Профессор Снейп, сэр, со мной уже всё в порядке, – быстро проговорил, судя по голосу, пострадавший.
– Рад за Вас, Девон, – в голосе декана не чувствовалось никаких радостных эмоций, напротив, он выказывал предельную напряжённость и… усталость. – Но я очень (ударение) буду Вам обязан, если Вы скажете мне имя наславшего на Вас второе Непростительное.
– Это… это я, профессор Снейп, сэр, – послышался знакомый звонкий голос Забини-младшего.
– Не смешите меня, мистер Блейз Забини, – голос стал ехидным. – Вы же до сих пор не можете применить заклинание сложнее, чем Mobilicorpus. Я как раз на днях обcуждал Вашу низкую успеваемость по Чарам с профессором Флитвиком. Вы просто не смогли бы, да с Вашим магическим потенциалом!..
Господа старшекурсники, если никто из Вас не признается, кто… это сделал, я вынужден буду пойти на крайние меры – запретить Вам праздновать завоевание Кубка школы по квиддитчу! – голос стал стальным и резал слух.
– Это сделал я, – проникновенно сказал кто-то. – Просто Девон очень, ужасно сильно оскорбил меня и мой род. Признаёшься, Девон?
– Д-да, признаюсь, профессор Снейп, сэр.
– Значит, Вы, мистер Забини и Вы, мистер Нотт, не будете принимать участия в факультетском всеобщем ликовании. Вы отправляетесь со мной на традиционную для остальных Домов отработку – мытьё котлов, но… как только вы справитесь со своим заданием, мы все вместе, да, и я тоже, присоединимся к общему празднованию. Так что, alons! Чем быстрее вы приступите, тем… ну, вы всё поняли, и чтобы никаких объяснений и стычек в моём классе, а не то сам наложу на обоих фирменный, так сказать, отработанный Круциатус! – под конец речи голос слизеринского декана стал почти нежным.
– Интересно, кто этот человек с удивительным голосом? Но лучше поскорее выбраться из Хогвартса и аппарировать к себе – на второй этаж дома с магазином, где проживало всё семейство хозяина и сам Том, тогда в сорок шестом.
– Мистер ван Реддл, мы сочтём за честь праздновать победу над ненавистными Гриффами в Вашей компании.
– Э, мистер…
– Эйвери-младший, Джулиус, э… чистокровный волшебник в девятнадцатом поколении, сэр.
– Я не собираюсь задерживаться в Хогвартсе, с Вашего позволения, мистер Эйвери, – у меня неотложные дела, лучше будьте так любезны – проводите меня до Холла. – голос Тома по-прежнему был замораживающим. – И вот ещё что – не могли бы Вы привести к статуе Джозефа Буйнопомешанного, подростка – второкурсника, к сожалению, гриффиндорца.
– Для Вас я сделаю всё, мой Лорд, – благоговейно прошептал Эйвери. – Вы доберётесь сами до статуи? Или Вас проводить?
Такое льстивое самоуничижение не пристало мистеру Эйвери, чистокровнейшему магу, – решил для себя ван Реддл, но вслух сказал:
– Я доберусь до статуи сам, а когда найдёте мальчишку, скажите – я назначил ему свидание, – красивые губы Тома расплылись в плотоядной усмешке. – Да поскорее, мистер Эйвери!
Сам же Том проскользнул мимо младшекурсников, обсуждающих под действием сливочного пива и, хмелея от непривычки, разговоры родителей об исчезнувшем Тёмном Лорде и его возможном скором воплощении в одного из Пожирателей. Звучали имена Люциуса Малфоя, Рудольфуса Лестрейнджа и много ещё кого, особенно Тома покоробило высказывание одного из мелкоты о возможности воплощения Лорда в Бэллатрикс Лестрейндж.
На него тут же зашукали:
– Ты что, Тео, думаешь у нашего Лорда… там, – он показал куда-то вниз, – ничего нет? Он же всё-таки мужчина!
Мистер ван Реддл покраснел и выбрался, наконец, из уютного подземелья.
– Да, здесь так хорошо, но мне нужен этот чёртов Поттер!
У статуи его ожидали двое. В щуплом силуэте с безразмерными брюками странного цвета, словно их одевали грузчики Джерси*, Том распознал ублюдочного Гриффа.
Мистер Эйвери склонился в поклоне, сказав:
– Проклятого мальчишку не сожрал василиск, хозяином которого являетесь Вы, мой Лорд. Позвольте узнать – почему?
– Это не Ваше дело, сэр. Вы свободны и, да, благодарю Вас. – лицо, такое красивое и надменное, не осветила даже холодная улыбка.
– Надеюсь, мистер Поттер…
– Гарри, для Вас просто Гарри.
– Итак, надеюсь, Гарри, Вы не запяматовали о магическом перемирии и согласии не лгать друг другу?
– Н-нет,сэр.
– Итак, сейчас я полосну Вас по запястью, потом себя и стану произносить слова договора. Вы же будете повторять за мной слово в слово. Не волнуйтесь, кровь я нам обоим остановлю.
– А оно… э… она, ну, словом, эта клятва на английском? – спросил Гарри, чувствуя себя так хорошо и одновременно волнующе рядом с объектом страсти.
– Почти. Она на староанглийском, поэтому запоминайте лучше произношение непонятных Вам слов, и прекратите думать обо мне, как объекте Вашего вожделения, наконец! Я не интересуюсь ни мальчиками, ни девочками! Мне попросту не до них! – восликнул разъярённый Том. – Я не знал, что у Вас такая мощная магическая аура, не то несомненно скормил бы василиску Вас, а не Вашего друга, мальчика, в магическом понимании, гораздо более уязвимого!
Гарри от такой жестокости любимого человека пустил слезу, но Том внезапно невинно поцеловал Поттера в щёчку, и Гарри перестал плакать.
– Ну, что ж, мистер Поттер, теперь Вы безусловно довольны. Так давайте же приступим…
– Прямо здесь?
– Конечно, ведь декан моего бывшего факультета, обладатель великолепно поставленного голоса и, вообще, волшебник явно добрый…
– Это Вы о Снейпе, ну, профессоре Снейпе говорите, Том?! Да он же ненавидит все Дома, кроме своего! Он же…
– Хватит, мистер Поттер. Довольно того, что Вы назвали меня по имени и навели поклёп на прекрасного мага, любящего и охраняющего свой Дом. В третий и последний раз говорю – приступим же!
– П-приступим, – еле выговорил от волнения гриффиндорец. Он-то ведь знал, что связан с Воландемортом зигзагообразным шрамом, но теперь ему предстояло смешать кровь с будущим Тёмным Лордом. Только вот как они уживутся вдвоём в небольшой Британии?
– Я не (ударение) собираюсь становиться таким же маньяком, как тот, мысли о ком я прочитал в Вашем, пусть и неокрепшем, разуме, – как всегда, надменно высказался Том и полоснул крепко схваченную руку гриффиндорца, затем сделал то же самое со своей правой рукой и заговорил, как пророк низким, замогильным голосом:
"Да прольётся и соединитися кровь обоих волхвов мужеска пола", – Гарри с трудом разбирал слова Тома – так далёк он, кажется, был сейчас, – "и да соединятся сущности, но не сути, и да возобладает перемирие меж непримиримыми ворогами, и да не солгут они ни единожды друг ко другу, инако да воспомнят клятву сию и да не будет им добраго Посмертия. "
– "Добраво посмертия", это всё? – спросил Гарри, стараясь не обращать внимания на боль в руке и горячие струйки крови, стекающие в рукав мантии.
– Sangua disolvem! – произнёс Том, направив палочку сначала на запястье Гарри, потом на своё, с теми же словами. – Всё, мистер Поттер. Вы хотя бы уловили суть происшедшего?
– Не-а, – сказал Гарри, чувствуя рядом тепло столь близкого, любимого тела. Поттеру хотелось, чтобы Том поцеловал его в горячий, полуоткрытый рот и… не знал, чего бы ему ещё хотелось от Тома, но уж мог бы Том… подрочить ему, например?
– И не мечтайте даже, Гарри, – внезапно голос мага потеплел. – Не знаю точно, что значит это слово, но мастурбировать, по крайней мере, Вам придётся в одиночестве. И вот ещё, – в голосе Тома прорезалась сталь. – Вы никому не расскажете о том, что произошло между нами с момента встречи в Тайной комнате – для этого я вложил ментальную бомбу в Вашу неокрепшую голову. Вы же знаете, что это такое?
– Нет, сэр, – смутившись, произнёс Гарри.
– Это похоже на маггловскую взрывчатку, широко использовавшуюся в недавней Мировой войне, ну же, Гарри, вспомните, во что вылился спор двух мужеложцев – Альбуса Дамблдора, в моё время декана Дома Гриффиндор, безусловно сильного мага, но с вот этой вот червоточинкой, с Геллертом Гриндевальдом, его, скажем так, любовником – в Мировую войну магов и магглов, погибавших десятками миллионов. Так вот, если Вы, мистер Поттер…
– Но…
– Попрошу не перебивать старших. Так вот, если Вы в разговоре, пусть даже и пустячном, произнесёте моё подлинное имя или часть его, то Ваша голова взорвётся. Иначе говоря, в Вашей голове, мистер Поттер, бомба замедленного действия. Вам, как полукровке, это должно быть понятно.
Стремительно уходя, Том внезапно обернулся, да так, что у Гарри от предвкушения чего-то большого и чистого подогнулись колени.
– И вот ещё, Гарри, мы с Вами ещё обязательно увидимся! Да, и наладьте Ваши отношения с профессором Зельеварения! До свидания!
– Пока, Том, – вяло пробормотал подросток – ему хотелось чего-то большего, чем призрачное обещание встречи и завета подружиться со Снейпом, этим сальноволосым…
– Та-ак, Поттер, – прозвучал насмешливый голос змеюки Снейпа.
– Я нечаянно, профессор Снейп, сэр, правда.
– Вы шляетесь по замку после отбоя, и я должен выслушивать Ваше враньё? – уголки тонких губ на бледнющем лице насмешливо приподнялись. – Впрочем, мистер Поттер, я Вас по-понимаю, – язык профессора слегка заплетался. – Минус шестьдесят баллов с Гриффиндора, и это просто потому, что моему Дому не хватает стольких баллов, чтобы выиграть ещё и Кубок школы у Рэйвенкло, а теперь ступайте. Ступайте, кому говорят!

_____________________

* Речь идёт о неизвестных Тому джинсах, мода на которые пришла на Запад именно с британского острова Джерси.

Отредактировано Сира_Сова (2011-02-08 09:39:35)

0

4

Глава 3.

Директор не дал возможности Слизерину отпраздновать победу по полной программе – он ввёл траурные дни как раз после всеобщей сдачи экзаменов. Но знамёна в Большом зале, хоть и приспущенные, висели зелёные с серебром.
Как ни странно, Поттер экзамены худо-бедно, но сдал.
А что же Том?
Том решил опробовать действие третьего Непростительного на маге и маггле с далеко идущими планами – его мечтой, которую он собирался воплотить в жизнь в течение месяца-другого, как повезёт.
Мистер ван Реддл хотел открыть собственный магазин, торгующий артефактами, но не в пользующемся дурной репутацией Лютном переулке, куда не каждый маг, не говоря уж о благопристойных ведьмах, сунется, а на респектабельной Диагон Аллее. Но для воплощения мечты нужны были деньги, много денег. Вначале Том собирался оглушать богатых магглов и отбирать у них кошельки, чтобы потом перевести невзрачные бумажные фунты в звонкие галеоны и сикли, но потом решил сменить тактику и не оглушать потенциальных жертв, а убивать их Авадой, вроде бы не оставляющей следов на теле человека и идентифицирующейся, как внезапный сердечный приступ.
Том помнил отца, распростёртого на богатом ковре, с пустым взглядом, устремлённым куда-то ввысь, выше потолка и даже второго этажа дома, но эта картина не впечатлила ван Реддла – он желал вскрыть трупы зааваженных мага и маггла и сравнить результаты…
… Он отловил пьяненького пожилого волшебника и, слегка оглушив его ударом кулака по голове, потащил в полуразрушенный дом в Лютном переулке, давно забытый хозяевами, затем представил на месте алкоголика своего отца, представил очень хорошо, так что вжился в роль вечного мстителя за себя и мать и произнёс трепещущим от ненависти голосом, сакраментальное, но не многим магам дающееся заклинание:
– Аvada kedavra!
Маг рухнул на спину с распростёртыми руками и невидящим взглядом широко открытых глаз, устремлённых в Посмертие.
Том заклинанием сорвал изношенную, грязную одежду волшебника и произвёл настоящее медицинское вскрытие, о котором читал в маггловской книге для патологоанатомов. Черномагическим заклинанием, дробящим кости, вычитанном в одном старинном гримуаре, откуда ван Реддл и черпал запасы своих заклиний и проклятий, Тому удалось без особых повреждений проникнуть в головной мозг убитого, но и там не было никаких следов воздействия Авады. Результат исследования внутренних повреждений трупа свелся к обычной мгновенной остановке сердца.
Теперь дело обстояло за самым трудным – найти такого же беззащитного маггла и проделать с ним ту же работу. У ван Реддла оставалась ещё маггловская приютская одежда, которую выдавали выпускникам казённого заведения – так полагалось в приюте за государственные и пожертвованные благотворительными обществами деньги. А Том не слишком изменился после выхода на свободу из дневника и устройства на работу в тот же магазин, теперь принадлежавший некоему  мистеру Фришу. Теперь устроиться на работу в Лютном переулке, да и в других окрестных местах, было гораздо легче, чем в послевоенных голодных сорок пятом - сорок шестом годах. Так что он оделся в эту маггловскую одежду в субботу вечером после работы, а на вопрос хозяина лавки артефактов: "Куда ты так вырядился, Том?", ответил самое банальное:
– Хочу немного расслабиться в маглесе – зайти в какой-нибудь паб и выпить эля.
Хозяин только кивнул и сказал:
– И прикупи себе Антипохмельного зелья,уж не побрезгуй на нашем переулке. Вот тебе заработок за неделю. Она, слава Мерлину, была удачной.
Том только кивнул, забрал деньги – два галеона шесть сиклей и пятнадцать кнатов, горько усмехнулся и пошёл со столь скудным прибытком в Гринготтс, где обменял галеоны на фунты и пенсы, затем прошёл через "Дырявый котёл" в неприметный маггловский переулок…
Добравшись до районов Ист-Энда, Том вышел из подземки. Он неплохо ориентировался в этих старых, заплесневелых домишках и узких, извилистых улочках, спускающися к выходящей из города, грязной, несущей утопленников и обычный мусор, Темзе. Ещё мальчишкой, Том не раз убегал из приюта и оказывался на этих улочках с кое-где сохранившейся брусчаткой. Ван Реддл и в детстве был хорошеньким мальчиком, поэтому его время от времени останавливали мужчины-магглы, о чём-то скабрезном шептавшие ребёнку на ухо. Том не понимал их намёков, но отчаянно жаждал денег, которые эти мужчины предлагали ему "за ночь", "за трах в подворотне", "за отсос". Том только краснел и убегал от этих грязных, пропитых магглов, предлагавших ему совершить что-то низменное…
Вот и теперь мистер ван Реддл направлялся к тем самым грязным, пропахшим дешёвыми табаком и виски питейным заведениям, с удивлением осматривая новый, более цивилизованный район – следов брусчатки не осталось, дома были подлатаны и подкрашены, но в остальном это был прежний Ист-Энд – с запахами дешёвой, вонючей, жарящейся в домах рыбы, купленной на базаре или попросту выловленной в ещё более грязной, чем прежде, с плёнкой мазута, реки, рыбы, плавающей в супе и подающейся на второе с картофельным пюре, пирогами с рыбой… Стало смеркаться, и на улочки высыпали магглы обоих полов, предлагающие свои тела за бесплатную еду, выпивку и ночлег. "Нет, эта грязь недостойна жизни! Быть может, лишь как рабы – эльфы в господских домах волшебников, и не важно – чистокровных или нет. В любом случае, даже в семье двух магглорождённых волшебников эта грязь найдёт своё место в чулане под лестницей, питаясь жидкой похлёбкой один, ну, пусть, два раза в день… И откуда у меня эта замечательная идея о чулане под лестницей? А, от того паренька-полукровки, мистера Поттера, над которым вот таким образом издеваются его родственнички-магглы, а он, не владея стихийной магией или, скорее, подавляя её в себе, боится отомстить негодяям.
А всё новый министр магии – Корнелиус Фадж, проведший в Уизенгамоте закон, совершенно идиотский, как и сам означенный министр, о лишении несовершеннолетних волшебников права на магическую самооборону. Вот в моё время… "
– Эй, красавчик, ты чего так убойно вырядился? Или все деньги на клёвых девок тратишь? Сними меня – у меня даже найдётся, где провести ночь, а хочешь, я отсосу тебе прямо здесь? – девица лёгкого поведения указала на подворотню, ведущую в запущенный, заросший дворик. – Ха! Он стесняется. Может, у тебя никого и не было, а, красавчик? Всё-всё, поняла – ты любишь трах с мужиками.
Том огляделся – в переулке они были одни.
– Stupefy! – он перехватил тело девицы за талию и аппарировал прямо в дом с уже несвежим, пахнущим сладковатым тленом, телом убитого волшебника.
Здесь Том привёл девицу в чувство, окатив холодной водой из волшебной палочки и резко, за волосы, поставил на ноги, произнёс, пока она не заголосила, а только открыла рот от удивления, быстро проговорил Непростительное. Девица рухнула рядом с уже препарированным трупом… всё так же нелепо раскинув руки и устремив глаза в невидимое небо. Ван Реддл, чуть смущаясь, заклинанием обнажил труп, но не почувствовал никакого интереса к женскому телу.
– Это, видно, оттого, что я – не некрофил. – решил Том.
Напротив, его раздражали мягкие линии её ещё юного тела, плавные изгибы бёдер, тонкая талия, торчащие тёмно-розовые соски на округлостях белых грудей – всё это не взволновало плоть Тома, и он спокойно препарировал тело шлюхи, разобравшись, заодно, и с её пустой головой, в которой оказался точно такой же по строению мозг, как и у мага.
Выводы, сделанные Томом после окончания "эксперимента", оказались, на первый взгляд неутешительными – и маги, и магглы, даже их самые глупые, самые продажные самки, имели сходное внутреннее строение, равно, как и внешнее, не считая разницы в одежде. Значит, оба вида принадлежат к Homo Sapiens, и оба имеют полное право на мирное сосуществование, без деления на рабов – магглов и господ – волшебников. Не случайно же в семьях магглов рождаются, да, грязнокровные, но полноценные волшебники, хоть и без традиций чистокровных семей. Но скажите – разве полукровка ван Реддл, выросший в приюте среди магглов, имел хотя бы представление о том, кто такие волшебники и каковыми могут быть их традиции, да даже одежда, до того судьбоносного письма из Хогвартса? Поэтому понять психологию этого, безусловно умного, но маньяка лорда Воландеморта, Том не мог, да и не желал. Сейчас ему нужно было только одно – деньги, а их легче добыть в маглесе, где врачи Ambulance зафиксировали бы не след Авады, а внезапный сердечный приступ…
Том развил бурную деятельность по покупке со всех максимально отложенных с заработка сумм импозантной маггловской одежды, обуви и аксессуаров, а через три месяца (ему везло – немногие волшебники покупали маггловскую одежду у мадам Софи Клэр, поэтому там всегда объявлялись скидки), отощавший, но со здоровым бледным красивым лицом, доехал на подземке до самого сердца Лондона, дошёл до Вестминстера, как все посмотрел на смену караула гвардейцев в мохнатых шапках, про себя удовлетворительно отметив, что в Британском маггловском королевстве всё осталось, как и прежде, затем, отдав дань традиции и её символу – Королеве, доехал до респектабельного Челси, где незаметно, но особо и не прячась – здесь Тома можно было признать за местного обывателя, зашагал след в след за одним богато одетым магглом, но упустил его – тот скрылся за живой изгородью, охраняющей вход в его личные владения, однако не дал отчаянию поселиться в сердце – вот идёт налегке очень грузный маггл, вышедший из такси, водитель побежал заносить вещи на территорию особняка, а у ван Реддла появилась драгоценная минута, чтобы произнести заклинание, поддержать тушу убитого, чтобы шумом не привлечь ни таксиста, ни охранника толстого барина, а просто уложил его на асфальт неподалёку от машины, не забыв, однако, огреть раскалывающим кости проклятием затылок жертвы – для правдоподобия… Обшарил все карманы толстяка – слава милостивым богам! – открыл бумажник – фунты и ещё какая-то валюта – доллары США.
А-а, это ж наши союзники! – быстро сообразил Том. –Значит, в Гринготтсе обменяют.
И аппарировал на Диагон Аллею, рядом с колоннадой Гринготтса. Не спеша, вошёл внутрь и… вышел с целым капиталом, на который можно было даже выкупить у мадам Малкин её сверхприбыльное заведение.
– Сам великий Мерлин и Господь Бог ведут меня по пути истинному!
– с гордостью оглядываясь по сторонам, думал ван Реддл.
Однако он унял сияние красивого лица и лучезарных глаз, когда входил в лавку всё-ещё-хозяина мистера Фриша.
– Ой, да ты вылитый богатенький маггл! – всплеснула руками жена хозяина миссис Дельвира Фриш.
– Да, я удачно поиграл ныне в маггловском казино. Знаете, там покер, рулетка…
– И не знаю, дорогой Том, что енто за вещицы такие,но видно – выгодно, это квазино! И чтоб тебе девушку какую из своих, полукровок, не взять в жёны, а то нонче аппарировал один вьюноша, да такой пригожий, о, да что это я тебе рассказываю про вьюношей-то… А, оставил он записку нонче мне, да ты не боись – я и краем глаза не посмотрела!
– Значит, прочитала, старая ведьма… – подумал со сверкнувшей в миндалевидных глазах злостью Том. – А ну-ка… так – "Драгоценный мой Повелитель, Тёмный Лорд!"
Ну вот, опять! Однако посмотрю, что разузнал и зачем явился, а, главное – кто… Так, мистер Девон Забини. Интересно, кто ставил ему клеймо, тьфу, метку, и на верность кому он присягал – ведь настоящий мой старший двойник (а двойник ли?) был развоплощён в 1981-ом году и с тех про него ничего не слышно…  Итак, что там дальше… Так, "хотел бы встретиться с Вами всенепременно, дабы лицезреть прекрасный Ваш лик… "
– Право, из уст мужчины звучит довольно неожиданно, – Том вспомнил Девона – высокий, с правильными чертами лица, голубоглазый, широкоплечий, от всего тела исходит аромат мужественности, такой… притягательный… Да что это со мной?!
Но, безусловно, приятно слышать такой комплимент даже от юноши, ведь никто за всю жизнь, кроме наших благотворительниц, которым выставляли детей покрасивее, в том числе, и меня, не говорил мне комплиментов, даже в Хогвартсе – я был слишком поглощён даруемыми знаниями и Запретной секцией библиотеки, куда мне давали допуск все без исключения профессора, чтобы тратить драгоценное время на хорошеньких особ.
Так что ему нужно, этому мистеру Забини, после того, как он получил от меня хорошенький Круциатус?

Так, "Хочу сообщить о действиях некоторых влиятельных Пожирателей Смерти в Ваше отсутствие, мой Повелитель, спешу сообщить, что некоторые из них совершают воистину ужасные и не согласованные с Вами действия. Некоторые же вообще не признают Вашего нынешнего воплощения. Постараюсь передать всё подробнее во время личной аудиенции, которую, надеюсь, Вы не отложите надолго. Всецело Ваш, Девон Забини."
– Что попросил этот юноша передать устно? – спросил, теперь уже холодным голосом, Том.
– Ч-что он ждёт Вас с-сегодня с часа до трёх пополудни в маггловском рес-сторане "Горя-чая у-устрица", что в Челси.
– Который час?
– Да уж без четверти три, мистер ван Реддл.
Хозяйка, хоть и заикалась, но была сама любезность, даже назвала Тома по ненавистной фамилии отца, но прибавив "мистер" вместо обычного фамильярного "Том", всего лишь услышав изменение интонации ван Реддла.
"Да, и прочитав записку, где этот молодой человек называет меня Повелителем и Лордом"
– Я аппарирую в Челси – я был там… несколько дней назад.
– Подождите, мистер ван Реддл, у меня есть магическая карта Лондона. Мы смогли бы найти ентот ресторан.
– Несите скорее, миссис Фриш.
Они быстро нашли "Горячую устрицу", разумеется, из-за того, что Том изучил все богатые районы города, и мистер ван Реддл был таков. На поиски ресторана, с учётом поправки на пятиминутное отставание часов в магазинчике артефактов мистера Фриша, Том потратил семь минут, за которые… Девон его дождался и ждал бы дольше, пока не убедился бы, что Повелитель не придёт.
Том выровнял дыхание прежде, чем войти в обеденную залу, а в ресторане он был вообще впервые, но твёрдо решил не тратить ни пол-пенса потому, что деньги были нужны ему самому, и не он назначал встречу в дорогущем ресторане престижного района, располагавшемся на двадцать втором этаже единственной высотки в Челси – бизнес-центре, где и работало большинство толстосумов, а иных здесь и не водилось, кроме тех, кто работал в Сити. Но об этом Тому лишь предстояло узнать из разговора с Девоном, по протекции устроившемся на работу в Челси, как своеобразный шпион Пожирателей в окружении маггловского бизнеса.

… Том заблаговременно аппапарировал на тихую жилую улочку в районе и практически добежал до бизнес-центра, так ему хотелось узнать новости о действиях Пожирателей. Когда же он поднялся на страшном, беззвучном лифте, полном зеркал с мальчиком-лифтёром, несмело улыбавшимся ван Реддлу из-под специально оставленной парикмахером тёмной чёлки, Том окончательно успокоился, решив, что его принимают за завсегдатая высотки, хотя мальчик-лифтёр просто вымогал своей очаровательной мордашкой несколько фунтов. "Обойдёсся", – прозвучал в голове парнишки насмешливый холодный голос.
Войдя широким шагом в ресторан, так, что за ним развевались фалды пальто модного кроя, Том надменно огляделся и услышал подобострастный шёпот:
– Мой Господин изволил прийти. Я безмерно счастлив, – и, не дав Тому даже осмотреться вокруг, Девон перехватил инициативу, снимая с Лорда пальто, увлёк его за огромный аквариум, близ которого располагался уютный столик, сервированный на двоих, с большим кожаным диваном перед ним.
– Присаживайтесь, мой Повелитель, – раздался мягкий, приглушённый голос Девона.
– Здесь есть кто-то ещё из… таких, как Вы? – Том брезгливо сморщился.
– Нет, Повелитель, только я один из верных Вам. Бэллатрикс хотела прийти, но мне удалось отговорить её.
– Это безумная, преданная Воландеморту, психически неуравновешенная особа – миссис Лестрейндж?
– Да, Повелитель прав, но она – самая рьяная Пожирательница Смерти, любимица развоплощённого ныне лорда Водандеморта, а, значит, и Ваша, мой Господин. Ведь Вы – воплощение лорда Воландеморта. Благодаря нашей с Лестрейндж агитации Вас ждут самые верные.
Тома покоробило, что мистер Забини назвал замужнюю даму без традиционного "миссис" и не по имени мужа, но только по фамилии, а ещё он думал с закравшимся липким страхом, чего ожидают от него те самые "верные", наиболее вероятно, самые рьяные фанатики того Воландеморта, к которому мистер ван Реддл не испытывал ничего, кроме непонятной ему самому глухой ненависти.
– Угощайтесь, мой Лорд, – вывел его из оцепенения голос красивого молодого волшебника. –
Конечно, эта скромная трапеза не сравнится с приёмом, который окажет в Вашу честь лорд Люциус Малфой, но пока отведайте хотя бы здешней cuisin*, поверьте – здесь весьма недурственно кормят.                       
Проблема ван Реддла состояла в плохом владении столовыми принадлежностями – он привык питаться у себя в комнатке на втором этаже, пользуясь вилкой в правой руке, лишь изредка отрезая что-либо ножом, зажатым в левой. Он уже пообещал себе научиться, но… не успел – ведь вся его жизнь за последние месяцы была посвящена оказавшемуся столь удачным убийству и ограблению, поэтому он проронил мистеру Забини:
– Ешьте сами – я не голоден.
– Но я бы счёл за величайшую честь хотя бы выпить с Вами, Повелитель. Какое вино Вы предпочитаете? – Забини был несносен со своим аттракционом по мучению Тома.
– Я согласен выпить то вино, что Вы закажете. – как всегда надменно произнёс Том.
– Тогда я закажу шампанского "Veuve Clicqout"**, поверьте – оно отменного качества. Магглы умеют хорошо готовить и делать прекрасные вина, по крайней мере, французы.
– Я знаю. Где Ваше шампанское? – голос ван Реддла стал напряжённым – ему внезапно захотелось-таки испробовать, что это за шампанское, воспетое маггловскими поэтами (а Том читал не только гримуары). При этом он забыл, что не пообедал, а, значит, шампанское сильнее, чем мистеру Забини, ударит ему в голову. Да Том попросту не знал, как действует шампанское на человека.
Принесли заказ и разлили шипучее вино по красивым бокалам на тонких ножках.
– За возвращение и за начало, – немного таинственно произнёс тост Девон.
Пусть его, – подумал Том, прежде, чем пузырящееся вино ударило ему в голову, и он почувствовал руку Девона на бедре, тут же смахнув её и бешено взглянув на столь неосмотрительного волшебника уже косящими глазами.
– Я же говорил Вам, Тёмный Лорд или кем Вы являетесь на самом деле, – чуть слышно пробормотал последние слова Девон, – что нужно было обязательно поесть до питья шампанского. Вы ведь, верно, не отобедали у себя в Лютном переулке? – в его голосе можно было услышать насмешку и, да, Том был в подпитии, поэтому изо всех сил залепил пощёчину распоясавшемуся пусть и не его, но подчинённому… Но вдруг Тому влили – кто посмел?! – ещё шампанского, а затем рука снова оказалась на его бедре и двинулась чуть выше, а чей-то рот накрыл его собственный поцелуем, но Том вырвался – никто в жизни ещё не покушался на его личное пространство столь наглым образом, поэтому ван Реддл вытащил волшебную палочку и собирался уже произнести Аваду, как его рот снова буквально закрыли поцелуем.
То-то этот чёртов Девон тешится, глядя на своего пьяного Повелителя, – было последней внятной мыслью Тома, потом он начал неумело, одними губами, отвечать на страстный поцелуй, после попытался запустить язык в рот Девона, также, как делал с Томом тот, воспаляя в нём неведомые, спавшие доселе рефлексы, но передумал:
Что это ещё за пляска языков, которую предлагает мне этот развратник, склоняющий, да уже склонивший меня к противоестественному поцелую с особью своего же пола?! – гневно подумал трезвеющий Том и… закрыл рот, прикусив кончик языка Девона. Тот даже не вскрикнул от боли, а, вытащив недостающую часть языка, грустно спросил:
– Так я не нравлюсь Вам, Господин?
– Нравитесь, мистер Забини, но я предпочитаю не заниматься мужеложеским развратом, а выслушать историю Вашего посвящения.
У Девона отлегло от сердца, когда он понял, что такой невероятно красивый Повелитель, оказывается, не намерен наказывать его, и коротко, но ёмко рассказал свою историю – как он стал Пожирателем и что он успел сделать, будучи им. Так как метку наносила миссис Лестрейндж, то она же была во главе отряда молодых Пожирателей, ещё неискушённых в пытках магглов и издевательствах над нечистокровками с большим количеством летальных для последних исходов. От красноречия мистера Девона Забини Тому стало совсем плохо, чего первый и добивался, развлекаясь полу-выдуманными, но тошнотворными отчётами о "подвигах" юных Пожирателей, все из которых, кроме Девона, находились на домашнем обучении с приглашёнными преподавателями, а заодно явственно идентифицируя Тома ван Реддла, не как воплощение того зла, незримому и неощутимому духу которого он со сверстниками присягал на верность. А ведь в этом есть своя прелесть – соблазнить такого красивого молодого мага, да ещё и девственного! Париж стоил мессы… 
Вот и старался Девон, пользуясь собственными незаурядными внешними чертами, завоевать тело непокорного девственника, возникшего будто из ниоткуда.

Ведь Том был скрытен и только из рассказа Эйвери все слизеринские старшекурсники узнали, что мистер ван Реддл запросил привести мистера Поттера, мальчика-который-выжил, избавив того от его старшего воплощения – лорда Воландеморта. Разумеется, Эйвери с безопасного расстояния подслушал, о чём шла речь между Томом и набившим всем слизеринцам оскомину Поттером, и этот разговор немало позабавил будущих Пожирателей, за исключением трижды повторяемого ван Реддлом: "Так приступим же!". К чему, наконец, приступили оба подслушиваемых, осталось неизвестным потому, что уши Эйвери заложило, и всё, что он смог расслышать, показалось ему полной тарабарщиной. По крайней мере, он так пояснил.
Вот и сейчас, подлив стремительно трезвеющему шефу шампанского, чокнувшись и удостоверившись, что Том выпил из бокала всё содержимое, Девон, пользуясь подпитием Тома, спросил напрямую, зачем ему, Повелителю, понадобилась тогда эта мелкая сошка, малолетний Гриффиндорский волк, ничем особо не выдававшийся, кроме шрама, о чём Забини, конечно, промолчал. Способность же к чтению чужих мыслей у Тома, к его собственному величайшему сожалению, временно пропала – не иначе, как от чёртового, но такого веселящего и вкусного шампанского…
– Для… провенедия тир…, тьфу, чёрт, ритуала, связывавшего нас с… мисте… ром Пот… тером о… неразглашении-ик! моего появления в Хотва… ртсе и об… отсутсви… и лжи между нами . До… вольны-ик!, мистер Заниби?

О, да он совсем не умеет пить, – подумал Девон. – А ведь к моменту воплощения лорда Воландеморта так хотелось бы их свести в дуэли! И желательно, чтобы победил именно Том – он не так жесток, лишь чуть надменен. Но для начала я завоюю его сердце и такую… соблазнительную плоть! И действовать придётся осторожно, как на пятом курсе с моим первым любовником – братом-первогодкой. Ну и что в этом такого?! Блейз – очень симпатичный мальчик, тем более мне приказала заботиться о нём мать. Вот я и позаботился… Даже профессор Снейп, вызвав нас с братом в комнату при лаборатории, и откуда он узнал-то о нас? Так вот, и он сказал мне:
– Девон, я полагаюсь на Ваше абсолютное молчание даже с друзьями-однокурсниками. Не дай Мерлин, история достигнет ушей Директора – тогда он отчислит Вас без рассуждений – всё же инцест.
Мы с Блейзом только раскланялись перед всепрощающим деканом, но когда я вышел, то со злостью подумал: "Как будто Директор не знает о связи близнецов из своего любимого-ненаглядного Дома!"
Но профессор Снейп высунул голову из лаборатории и сказал:
– Не вздумайте даже помышлять о любимых гриффиндорцах Директора – он, как и я –легиллимент!
Как будто мне это мудрёное слово хоть что-то разъяснило!
А спрошу-ка я Тома об этих "лигилиментах". 
– Мистер ван Реддл, – трясу его за плечо  – тот, кажется, заснул, сидя, – Повелитель, мой Лорд, – открывает глаза, ах, такие красивые и даже со сна, холодные.
– Что Вам от меня нужно, мистер Забини?
– Не соизволите объяснить простому Вашему приверженцу, что означает термин "лигилименция"?
– А с чего бы вдруг такой нездоровый интерес к неизученной, да и не включённой в школьную программу, дисциплине? Но, так уж и быть, отвечу. Под Легиллименцией понимают чтение мыслей в голове любого из собеседников. Под Окклюменцией же, напротив, защиту собственных мыслей от влияния извне. И то, и другое ещё совсем недавно изучалось, как школьные дисциплины.
– И… как давно это было, раз наш декан владеет Легиллименцией – ох, язык сломаешь, пока выговоришь.
– А в каких годах обучался Ваш превосходный декан?
– Ну, наверное, в… семидесятых, раз он знает эту науку.
– Значит, из этого самого времени и я, – солгал приходящий в себя Том. – И не спрашивайте – как. Это наша с мистером Поттером тайна.
– Слушаюсь, мой Лорд…
Я ещё раз позволил себе попробовать склонить Тома всему лишь к объятию, но тот вывернулся и зашипел на непонятном, явно нечеловеческом языке. Так я под локоток и довёл будущего Тёмного Лорда до лифта, спустился вместе с ним и аппарировал, схватив его, практически безвольного сейчас, в охапку, в Лютный переулок, прямо в его убогую конуру и уложил спать.

Отредактировано Сира_Сова (2011-02-15 12:24:00)

0

5

Глава 4.

Проснувшись под вечер, Том сначала подумал, как влетит ему от мистера Фриша за пропущенный рабочий день, потом вспомнил, что он даже присмотрел место для будущего собственного магазина, отчего его красивое лицо искривила самододовольная ухмылка и только потом произошли два события одновременно – жуткая головная боль, сухость во рту, в общем, то, что по рассказам мистера Фриша называется похмельем, Том уже потянулся к аптечке за ни разу не испробованным Антипохмельным зельем, как… понял, что в постели он не один. Это глубочайше шокировало его, но от стыда он и посмотреть не мог на девицу, лежавшую рядом.
– Неужели я так… низко пал? – униженно подумал Том, но в этот момент сильные мужские руки обхватили его, обнажённого, за грудь и бёдра, отчего мистер ван Реддл почувствовал дискомфорт в паху – не к месту и не ко времени поднималась плоть.
– Вот я и дождался Вас, Повелитель. Вы ведь не будете так жестоки со своим верным слугой, что выгоните его прочь с Вашего ложа? – послышался хриплый от страсти голос Девона.
– Прочь, мистер Забини! И мечтать перестаньте о том, чтобы я, мужчина, переспал бы с себе подобным!
– Но ведь женщины меня абсолютно не притягивают! – тоскливо подумал Том и уже мягче отдал приказ так и не пошевелившемуся Девону:
– Останьтесь, сэр, правда, я и сам не знаю, для чего оставляю Вас рядом с собой – ведь это же противоестественно – вот так лежать в постели нагим рядом с таким же мужчиной, не правда ли?Лучше достаньте мне вон из того, да, ящичка зелье от похмелья.
Девон, даже не прикрывшись простынёй, встал и преподнёс, стоя на одном колене, Антипохмельное зелье. Вид нагого мужчины привёл Тома в непонятный трепет, меж тем, как пенис полностью налился кровью и встал, требуя чего-то от, несомненно, красивого Девона. После принятия зелья, казалось бы, ничего не изменилось – голова болела нещадно, но… вдруг перестала, исчезла и сухость во рту.
Только сейчас Том сумел взглянуть в глаза вновь улёгшемуся рядом волшебнику и легко, пользуясь зрительным контактом, вошёл в мозг Девона.
– О, боги! Он желает совершить с моей плотью крайне необузданные, но приводяшие к обоюдному физиологическому наслаждению, да, действия… Я даже могу ощутить следы его, уже случавшиеся с ним ранее – столь сильные, что… на сей момент чувствуются даже отзвуки всего лишь предвкушения наслаждения… А-а, он уже испытывал его, да, к троим, одним из которых, вот уж верх разврата… являлся малолетний брат мистера Девона Забини… э, кажется, Блейз, тот смуглый паренёк, что пытался поцеловать мою мантию… В общем, запутался я в этих развратных Забини, – подумал, в сердцах, Том.
– Скажите, Девон, со сколькими мужчинами Вы предавались греху мужеложества? И помните – правильный ответ – в Вашем разуме. Я просто проверяю Вас.
– С двумя моими сверстниками, да, и ещё с малолетним подростком – моим братом.
– Верно, Девон. С господами Эйвери-младшим и МакНейром.
И Вы намеревались привнести меня, Вашего Повелителя, в свой грязный список?!
– О, нет, о… таком я мечтать не смел, поверьте, мой Лорд. Я только хотел доставить Вам чуточку наслаждения… ртом.
– Поцеловать меня? И не смейте думать обо мне, как о непроходимом тупице! Не то наложу Круциатус, – голос Тома постепенно стих.       
– А-а, делайте, что хотите, лишь бы не заниматься этим больше в одиночку, – мысленно махнул рукой на себя и Девона Том.
– Я знаю, куда Вы хотите… поцеловать меня, и не только поцеловать, но и сделать что-то грязное, – прибавил мистер ван Реддл. – Сначала просто поцелуйте меня, а я посмотрю, что из этого выйдет, – потребовал он.
Девон тут же накрыл тело Лорда своим, прижав того к постели, и буквально впился губами в красиво очерченный рот Повелителя. Он знал, что если его ласка не понравится Господину…
– А ну хвамимь люнявимь меня, – промычал его несдающийся товарищ по постели.
В то же мгновение в Забини ударила жёлтая вспышка Crucio, и он, скинутый с постели Лордом, к тому наложившим на него Silencio, извивался теперь прекрасным телом на бывшей когда-то просто дешёвой, а теперь протёртой до основы ковровой дорожке, откочевавшей из хозяйских комнат к Тому.
– Стропти-иве-ец,– простонал, когда оба заклинания перестали действовать, Забини, – Всё равно-о я стану твоей по-а-дстилкой.
– На данный момент я не нуждаюсь в подстилках. А эту грязь из головы Вы выбросите – не хватало ещё, чтобы я отдал какому-то зарвавшемуся Пожирателю свою плоть в рот. Да это же омерзительно! –  уговаривал Том скорее себя, чем заклинанием одевшегося мага – ведь ван Реддл ещё не успел забыть эмоций в голове Девона, предвкушающего непристойность.
Когда Девон с указанием собрать как можно больше Пожирателей в любом подходящем помещении, и как можно скорее, а затем аппарировать туда с собой, покинул комнату, Тому уже нестерпимо хотелось заняться рукоблудием… Каково же быдо его изумление, когда он онанировал, вспоминая многообещающий взгляд голубых глаз Девона и простонал в конце его имя. Никогда доселе Том не онанировал на чей-либо определённый образ – он даже не думал, кому принадлежит привычный туманный силуэт – девушке ли, юноше, Том просто привык к этой, редко когда проявлявшейся реакции организма – удовлетворил и… забыл на несколько месяцев, если повезёт, то и на полгода, но теперешний случай коренным образом отличался от предыдущих…

– Но хватит, нужно спать и назавтра же переезжать в новый магазин, так удачно расположенный посередине Диагон Аллеи, а затем отнять у мистера Фриша, предварительно его и жену оглушив, наиболее ценные артефакты… И никаких убийств в ближайшее время – ведь я только-только становлюсь полноправным членом степенной гильдии торговцев.
И переезд в заранее отремонтированное помещение, и изымание артефактов у прежнего хозяина прошли на редкость успешно. Том по приютской привычке благодарил за всё Иисуса Христа, при посетителях же, вслух, обращаясь только к Мерлину, в которого не верил ни на кнат. И была у него одна презанятнейшая вещица – кольцо Гонтов, добытое, а попросту говоря, украденное у родного дяди, и хотелось Тому избавиться от неё, и никак не мог он этого сделать. Раз, сидя у очага в кресле-качалке под звук непрекращавшегося ноябрьского ледяного ливня (из-за него-то и закрылся пораньше) и разбирая старинный манусксрипт, проданный ему сегодня явно кем-то, находищмся под действием Полиморфного зелья, Том обнаружил странную надпись:
"Убивец же сей, возжелавший жизнь прожить вечну, обратил тело волхва убиенного во прах, и приложил силы волхвования к телу тому во прахе и сей артефакт, прешедше в руце убивца от дяди единакровнаго, вложил в благородный сей предмет часть души своей, да назвавши же получившееся – хоркрукс. И стал сей колдун со злым помышлением убивати не на поле брани, а во тьме аки тать и вкладывал он же души убиенных в семь хоркруксов, сотворённых наподобие перваго. Артефакты же сей убивец злостный находил либо (лакуна в тексте) своим диавольским очарованием либо принесены же они суть от сподвижникав ево, и стал воистину бессмертен сoделавши убо ворога своега наипрезлейшега осьмым хоркруксом… "
Так вот в чём тайна "убивца" лорда Воландеморта и его предполагаемого, да, только так, бессмертия! А кто же мой наипрезлейший враг? – подумал Том. – Ну конечно же, "осьмым" должен был бы стать Воландеморт! Он мой враг! Но добиваться бессмертия расщеплением собственной души – вот уж, увольте. Мне и одной жизни предостаточно!
… Тем же вечером к Тому в квартиру аппарировал несносный Девон, сказав:
– Я собрал множество Ваших слуг, мой Лорд. Они все будут счастливы склониться пред Вами, Повелитель.
– Дай мне время переодеться к торжеству, верный Девон, – и Том ушёл в спальню, смежную с гардеробной. – да, теперь, всего лишь после месяца торговли артефактами, старинными инкунабулами и свитками на диковинных языках, скупленными с рук нуждавшихся волшебников и ведьм и их перепродаже, а именно в этом круговороте артефактов и прочего старья заключалась деятельность ван Реддла, у него появилась парочка выходных комплектов верхней одежды – рубашек, сюртуков, мантий и зауженных, неудобных, но принятых в мире волшебников, брюк – всё было куплено у мадам Малкин, а, значит, было и стильным, и высококачественным.
Подумав, Том оделся в строгий иссиня-чёрный, с искрой, комплект, придававший его фигуре внушительность.
– О, мой Лорд так великолепен! – согнулся, наконец-то, гордый Девон перед молодым Повелителем.
– А для тебя обязательна красивая одежда, чтобы воспринять меня, как истинного Повелителя? – раздражённо бросил Том. – Значит, в прежней, маггловской одежде я был слишком… доступен для тебя, раб!
– О, нет, нет, мой Лорд, та одежда тоже была дорогой. Но… маггловской, – униженно пролепетал Девон, ожидая непременного Crucio за свои небрежно вылетевшие слова, но Том только подошёл ближе к Забини, целомудренно обнял его за плечи и приказал:
– Аппарируй, не люблю, когда меня ждут! – что Девон и проделал, попав в охотничий домик семейства Эйвери.

Домик, как его скромно называли Пожиратели, был хоть и одноэтажным, но защищённым куполом ненаходимости и состоял из большой – пыточной, и малой – пиршественной, зал. Под мансардным потолком припозднившихся или жаждущих уединения гостей ожидало несколько уютных спален.
Девон аппарировал по традиции, сразу в пыточную. Пожиратели, с восхищением бросая цепкие взгляды из-под надвинутых капюшонов и белых масок на юного, воскресшего из небытия лорда Воландеморта, склонялись перед ним, а многие, так вообще, падали ниц, стремясь хотя бы коснуться краешка мантии быстро шествующего Тёмного Лорда. Остальные со скоростью пули освобождали дорогу проходящему мимо них к высокому, неудобному даже на вид, креслу, Повелителю.
– Доброй ночи, верные! – прозвучал в абсолютной тишине ясный голос юноши. – Вы собрались поприветствовать меня в этом зале с потёками крови?! – голос Тома дрожал от отвращения.
– Осмелюсь, мой Лорд, заметить, что этот зал – наше постоянное место пыток и издевательств над магглами и грязнокровками, – поигрывая хлыстом, к Тому подошла явно безумная женщина.
– Бэллатрикс? Похоже на неё.
– Миссис Лестрейндж, на сегодня "пытки и издевательства" – Том скопировал манеру безумной говорить, – отменяются. Потому, что я так хочу, а здесь всё будет делаться по моему (ударение) слову!
– О, да, конечно, мой Лорд!
Бэлла была изумлена тем, что, хотя воскресший молодой и красивый Её Лорд и узнал, но назвал, почем-то по фамилии мужа и отказался от развлечений, грубо высмеяв свою фанатичную поклонницу. Она не хотела смириться с фактом воскрешения вот такого
"неправильного" Лорда, но поделать ничего не могла.
Против воли Лорда не то, что дрянного маггла, даже мухи не убьёшь! – зло думала Бэллатрикс.
А ведь и вправду не посмеете, – прозвучал голос ван Реддла в её голове. – Злись-не злись, а ведь это факт из нашей с Вами, госпожа Лестрейндж, биографии. Неужто эабыли, с кем имеете дело?!
– О, мой Лорд, пощадите бедную, обезумевшему от горя по Вам, Повелитель, глупую женщину! – внезапно для всех завопила Бэлла.
И никто больше, кроме декана Дома Слизерин, не слышал голоса Тома, раздававшегося в черепной коробке полоумной Бэллатрикс, но Снейп, хоть и был шокирован таким скорым воплощением Тёмного Лорда, а заодно и его панибратскими чувствами к ничем не выделявшемуся из толпы Пожирателей Смерти Девону Забини, но, по шпионской привычке, не скомпрометировал себя в способностях к Легиллименции, обращённой на Властелина, лишь закрыв разум поплотнее при помощи Окклюменции перед новоявленным Лордом. И правильно сделал, как и в случае с тем, развоплощённым более десяти лет назад, Лордом, на лету читавшим чужие мысли и даже эмоции, в чём профессор не раз убеждался, правда, на чужой шкуре. Снейп, как шпион, заметил и нелюбовь "нового" Властелина к пыткам "грязи", как называл прежний Хозяин магглов и грязнокровок, к которым и сам относился – нищий полукровка, выросший в грязном маггловском приюте. Но от этого, "нового" Тёмного Лорда доносились такие волны чистоты и… зрелости, что его стоило опасаться всерьёз.
– Вот Ваша задача – вместо глупых развлечений и последующего пира на крови Вы, верные, должны уничтожить три ключевые фигуры в правительстве и Аурорате, а именно – Кингсли Шеклболта, Эмилию Боунс и, наконец, Корнелиуса Фаджа.
Толпа загудела, обсуждая полученный, кажущийся невыполнимым, приказ. Ещё бы – напасть на Аурорат и Министерство! Это же неслыханно!
– Вот-вот, именно неслыханного действа мне и надо, – подытожил леденящий смех Лорда. – Но это будет после того, как мы с Ближним Кругом отработаем схему нападения, а пока все свободны! Пируйте без меня, а магглам стереть память и препроводить обратно, и больше никаких баловств подобного рода, слышали?!
Толпа утвердительно зашумела.
– Итак, кто займётся магглами и грязнокровками? –  казалось бы, с ноткой ледяного веселья спросил молодой Повелитель.
– Я, Ваш верный Родольфус Лестрейндж – это моя жена притащила их всех, мне и расхлёбывать, – сокрушённо сказал Руди.
Все с пониманием воззрились на него – вечно добрый подкаблучник Родольфус, всегда бравший ответственность за свою полоумную жену – нет, чтобы развестись! Так ведь нет, мало что брата Рабастана потерял при "прежнем" Тёмном Лорде, так ещё за эту фанатичку, явно неугодную "новому" Повелителю, отвечает, эх, бедняга!
– Ну, что ж, мистер Лестрейндж, Вы будете вознаграждены за эту хлопотливую услугу, а теперь ступайте! Мистер Забини, останьтесь на минутку, – надменно протянул Тёмный Лорд. – Проследите, кто и что будет говорить обо мне на этом миленьком пиру, когда все основательно выпьют и ночью… нет, в семь утра аппарируйте по известному Вам адресу. В восемь я открываюсь.
– Я мог бы легко аппарировать и ночью, – с блеском в голубых глазах посмел возразить Повелителю Девон.
– Не стоит беспокоить меня ночью,– парировал с недоброй усмешкой Том. – По ночам я имею обыкновение спать в полном одиночестве.
Прочитав похотливые мысли Девона, мистер ван Реддл ответил стандартным Круциатусом и
сполна насладился уже не криками, но подавляемыми стонами мистера Забини.

         
Слегка потрёпанный, но, к собственному удивлению, довольный Crucio такого желанного и притяга… "Нет, хватит, а то сейчас вдогонку полетит второй Круциатус", – подумал, идя и прихрамывая на правую ногу, мистер Девон Забини, в общем, удовлетворённый общением с Тёмным Лордом, проследовал в пиршественную залу, где было на редкость тихо – ещё бы, ведь кроме пыток "грязи", которых сегодня не состоялось по капризу Повелителя, обсуждать было нечего. Среди Пожирателей было всего две дамы – безумная Бэллатрикс, которую никто, кроме Северуса не мог удовлетворить, и Нарси Малфой, преданно, как собачка, заглядывающая в холодные глаза супруга с немой мольбой не отдавать её на поругание МакНейру, известному грубостью в обращении как с дамами, так и с джентльменами. Некоторые из мужчин перешли грань простого флирта и общались более, скажем, тесно, целуясь и расстёгивая друг другу ширинки.
– Ну и как вам наш возродившийся По-повелитель? – усердно изображая пьяного и перед началом оргии задав провокационный вопрос, выполнил приказ такого желанного Тёмного Лорда, Девон.
– Пре-вос-хо-ден, а какие планы! – отчеканил Снейп, увлекающий в гостевую спальню нервно хихикающую Бэллу – Северус не любил общие оргии геев, сам являясь натуралом.
– Великий, сильный, а го-голос-то ка-ик!-кой, аж холодно ста-ановится, – высказался за себя и безмолвную жену Люциус. – Кстати, Нарси, к тебе сегодня придёт сам Антонин. Ну, перестань трястись – мне стыдно за тебя – он насилует только маггл. Ну что уставилась? Да знаю я – грубоват он в постели – сам с ним спал, но видишь же – жив остался.
Нарцисса кивнула, пролепетав обычное:
– Слушаюсь, лорд Малфой.
Заинтересовавшись, как всегда забавной супружеской сценкой, Забини пропустил, кто высказался, натужно смеясь:
– Это же попросту самозванец!
На счастье Давона, смех продолжился - это был сам хозяин охотничьего домика – Эйвери:
– Вы посмотрите – он же приказал не измываться над "грязью"! Разве настоящий лорд Воландеморт отказал бы нам в подобном невинном удовольствии?! Ну, что так смотрите – боитесь этого нового соглядатая – Забини?! Эй, Забини, и кто из вас сверху?

Девон молча откланялся оргии "праведников", поняв, что Эйвери никто не поддерживает и покинул заведение распоясавшегося хозяина, выйдя за барьер и аппарировав в своё поместье. Он провёл остаток ночи без сна, ворочаясь на шёлковых простынях, казалось бы, обжигавших обнажённую кожу, успев три раза кончить с именем Лорда на устах.Только тогда пришёл относительный покой… вдруг домашний эльф запищал на одной ноте:
– Добрый молодой Хозяин приказал Салти разбудить себя!
От такого мерзкого голоса, многократно повторяющего фразу, Девон, разумеется, вскоре проснулся, со злости запустил подушкой в эльфа, а вспомнив, зачем его пробудили в такую рань, и какие муки его преследовали перед тем, как провалиться в забытье, Забини тотчас вскочил, взглянул на часы, показывающие уже четверть седьмого, и помчался в душ, попутно приказав Салти сменить постельное бельё, забрызганное засохшей спермой.
Он даже успел проглотить два тоста с джемом и, выбравшись под проливным декабрьским дождём со снегом, не замеченным им спросонья, промокнув до нитки, пока добрался до антиаппарационного барьера, поспешил в уютную квартиру на Диагон Аллее…
Здесь его встретил Том, вальяжно расположившийся в излюбленном кресле-качалке и произнёс, не глядя, высушивающее заклинание, не пользуясь палочкой – лишь с кончиков его пальцев слетело голубоватое свечение и окутало Девона.
– Да, я использую иногда магию стихий, – произнёс холодно ван Реддл, – когда мне приносят ценную информацию, в частности. Значит, только старина Эйвери. А Вы ведь были любовниками с его сыном, мистер Забини, не так ли? Скажите, Вам будет очень больно, когда я истреблю всю мужскую половину рода, а женщин отдам Пожирателям, ведь моим верным так не хватает женского общества? Вот тогда будет настоящая оргия! – глаза Тома заблестели холодным огнём.
– Прошу Вас, Повелитель, оставьте женщин "нагими", но не отдавайте их на поругание!
– А где же они возьмут себе достойных супругов? – отстранённо поинтересовался ван Реддл.
– Найдутся верные, которые заавадят женщин и…
– Я Вас понял, Девон. Я не трону даже Вашего любовника, ибо "дети не отвечают за отцов". Пользуйтесь им, как моим личным подарком, мистер Забини, но через Круг он пройдёт, – усмехнулся Тёмный Лорд. – И если Вам не будет противно его общество после… этого, то я поверю в любовь между мужчинами. Всё, что я рассмотрел в Ваших воспоминаниях о, да, уже сегодняшней оргии, есть ничто иное, как распущенность нравов в состоянии значительного опьянения, не более… Вы хотите что-то сказать, Девон?
– Да, мой Лорд. Я хотел сказать, что мистер Эйвери-младший – более не любовник мне, я влюблён так тяжко, безответно…
– Crucio! Silencio!..

0

6

Глава 5.

Измученный Круциатусами Повелителя, не в силах не то, что промолвить о своей большой любви, но даже и подумать о ней в присутствии Тома, несчастный, но научившийся получать удовольствие даже от пыток любимого божества, Девон, тем не менее, был допущен в Ближний Круг. Сейчас в Круге велась активная работа по проведению операции "Блицкриг", о целях которой Господин соизволил сообщить верным ещё на первой аудиенции.
От Эйвери-старшего осталось дурно пахнувшее месиво, добитое Авадой Господина, вошедшего в пыточную залу по знаку Забини. Стратегом вместо замученного в Круге Пожирателя стал сам Тёмный Властелин.
Разумеется, Снейп поставил в известность о намечавшейся крупномасштабной и далеко идущей операции Орден Феникса, но Министерство, проинформированное самим Дамблдором, проигнорировало предупреждение о намерениях, в очередной раз предпочтя мирное существование, но не жизнь, без какого-либо возродившегося Воландеморта, осадному положению. Однако Аурорат во главе с Шеклболтом повёл себя настороженно, решив защищать своего лидера до конца. От предложенной начальником Ауроров поддержки Министерство гордо отказалось. В результате "Блицкрига" Аурорат устоял, но Министерство фактически пало, лишившись двух главных фигур – министра магии и главы Департамента охраны магического правопорядка.
– В наших рядах предатель! – заявил ближайшему окружению Тёмный Лорд. – Если бы не он, мистера Шеклбота хоронили бы сейчас с теми двумя. Я уж не говорю о министерских, сколько их там полегло - около сорока? Да с сотней Авроров. Последние дрались так рьяно, что можно только подивиться их самоотверженности ради грязного негра.
– А что вы все на меня так смотрите? – холодно возмутился Том. – Только из-за того, что я назвал чернокожего доблестного Аурора негром?! И что в этом такого уж криминального, наконец?!
– Это… это, мой Лорд, не политкорректно,– позволил себе вымолвить Малфой.
– Называть обезьяну негром?! – ван Реддл рассмеялся.
– Я буду проверять каждого по очереди, чтобы выяснить, кто из вас, верные, – произнёс с издёвкой Том, – на самом деле предатель или предательница Я загляну к вам в ваши тупые, пропитанные лестью, мозги. К каждому!
Процедура проверки заняла не более получаса. Предатель найден не был. Лорд лютовал, раздавая направо и налево Круциатусы, но это не могло утихомирить его разбушевавшееся эго. Наконец, Господин перестал пытать ближайших сподвижников и постарался мыслить логически – лишь у Северуса Снейпа в голове присутствовал слабый отголосок умело поставленного блока, но вновь испытывать декана своего родного Дома, примерного труженика на ковре перед старым маразматиком – ведь именно Снейпу было поручено дезинформировать противника… Нет, на этого могущественного волшебника, вынужденного продолжать учить тонкой науке Зельеварения непроходимых тупиц даже с Хаффлпаффа, рука Тома подняться не могла. А зря…

… В магической Британии были избраны новый министр магии и глава пострадавшего Департамента. Ими стали люди ван Реддла – Люциус Малфой и, конечно, Девон Забини. К последнему Тёмный Лорд явно испытывал некую симпатию, смешанную с жалостью – вот и решил повысить в должности несчастного мужеложца или, как говорят в нынешнее время, гея.
Постепенно Том начал привыкать к реалиям времени, в котором очутился и перестал косо смотреть на целующиеся посреди белого дня и Диагон Аллеи парочки. Если бы Девон знал, насколько "продвинулось" мировосприятие Господина, он снова начал бы обивать порог его квартиры. Теперь, заполучив верных людей в правительстве и оппозиционно настроенный Аурорат, а орденцев, полагаясь на доклады Снейпа, о, конечно, профессора Снейпа, из-за их малочисленности вовсе скинув со счетов, Том затаился на полгода, занимаясь трудовой полулегальной деятельностью торговца артефактами. Иногда ему словно бы специально приносили целые гримуары о создании хоркруксов, но ван Реддл не сдавался, прочитывая их от корки до корки и тут же выставляя на открытую продажу, и покупатели обязательно находились, что тоже настораживало Тома – уж больно на любителя были эти псевдо-средневековые инструкции о расщеплении души и создании себе персонального ада на земле, постоянно мучаясь вопросом – а не найдёт ли кто твой хоркрукс, а лучше все, и да не отправит ли тебя к праотцам в Ад или, как называли это неуютное место чистокровные волшебники – в Посмертие?
Том искренне сомневался в благоразумии Того, так он называл прежнего Воландеморта, создавшего, по крайней мере, один хоркрукс – дневник, благодаря которому в игре, называемой бытием, вновь появился Том ван Реддл, похожий на своего создателя, но заживший собственной, ему одному принадлежащей, жизнью… Но вот кто подсовывал возрождённому ван Реддлу книги о расщеплении души?! Наверняка, орденцы.
…Настала поздняя весна – начало пока нежаркого лета, и Тому пришлось признать, что ему стало одиноко. Девушки, провожавшие его восхищёнными взглядами, по-прежнему не затрагивали струн души Тёмного Лорда, а вот молодые люди… Но на этом интересном месте мы покинем на время нашего героя и перенесёмся в Хогвартс.

Здесь вовсю кипела подготовка к экзаменам, но несмотря на это, мистер Поттер на пару с мисс Грейнджер неудачно спасали Клювокрыла, разгадывали загадку Визжащей Хижины, вот только сил двойного Разоружающего заклинания не хватило, чтобы отправить в нокаут профессора Снейпа… Таким образом, Петтигрю был убит узником Азкабана, а последний был отдан правосудию, которое вершил Уизенгамот с одним из председателей – мистером Забини, потерявшим к тому времени отца и самим ставшим лордом. По завершении голосования на открытом процессе – Британское магическое сообщество против беглеца из Азкабана Сириуса Блэка – судьи приговорили того к Поцелую Дементора. Решение суда обжалованию не подлежало и было приведено в исполнение в течение суток со времени вынесения.
И стоит ли говорить, что Гарри после встречи нос к носу со страшным уголовником, охотившимся за ним на протяжении всего учебного года, был горячо благодарен и рассыпался в извинениях перед профессором Зельеварения за двойной Expelliarmus, утверждая, что они с Гермионой просто были слишком взвинчены появлением, быть может, уже помешавшегося уголовника, заявившего, к тому же нагло, что он – крёстный Золотого мальчика? Гарри Поттер и Гермиона Грейнджер, как прилежные ученики, были прощены великодушным и уже любимым профессором Снейпом. Его предмет при должном прилежании оказался действительно захватывающим, как и говорила любовь такой короткой, но насыщенной событиями, жизни Гарри Поттера – мистер, Которого-Гарри-Нельзя-Называть, стоило только наладить отношения с нелюбимым прежде по непонятным причинам Мастером Зелий, и тот в очередной раз спас никчёмную жизнь Гарри, сразившись с таким же замечательным, но оказавшимся педофилом и вервольфом профессором Люпином.

Гарри лично спас своего прежнего недруга Драко Малфоя практически из-под расстёгнутой профессорской мантии и спущенных брюк оборотня. О подвиге профессора Северуса Снейпа напечатали передовицу в государственной газете, а сам он был представлен к ордену Мерлина первой степени "за героический подвиг по спасению Мальчика-Который-Выжил от беглого преступника и оборотня", каковой орден и был вручён Северусу самим лордом Люциусом Малфоем, в Министерстве магии на званом вечере.

О подвиге Гарри по спасению чести Драко газета умолчала из нежелания хоть каким бы то ни было образом покуситься на светлый образ нынешнего министра магии – лорда Малфоя. Гарри же, как мальчику скромному, было достаточно того, что об этом знала вся школа, и Малфой во второй раз предложил Поттеру дружбу, но Гарри знал о развращённости Драко, самого же и склонившего к неудавшемуся половому акту профессора Люпина, а Гарри берёг свою чистоту вовсе не для Малфоя, а для… Ну, в общем, понятно. Вот только Шеймус Финниган странно засматривался на Гарри, поэтому тот всегда спал с волшебной палочкой (почти такой, как у… него) под подушкой.
Накануне разъезда по домам – помни, Гарри, тебе остался всего год, а может и меньше до желанной встречи – посреди ночи озабоченный Шеймус, которому не нужно было ждать год неизвестно для чего, а Поттер нравился ему и как сосед по спальне и, вообще, как парень, оказался на кровати Гарри, накладывая на него Silencio, изученное совсем недавно, придавливая мальчишку, спящего, к удаче Шеймуса, на животе, бёдрами к простыне и стаскивая с немой барахтающейся жертвы пижамные штаны, обнажая такие аппетитные ягодицы, но… Поттер дотянулся до палочки, однако ни одного заклинания произнести не сумел, и, поняв, что сейчас сделает с ним Шеймус, попросту скатился вместе с насильником на пол, стараясь произвести при этом, как можно больше шума, и ему повезло – его лучший друг, всегда так чутко спящий, Невилл Лонгботтом проснулся и, увидев две барахтающиеся в одеяле голые задницы, завопил, что есть мочи, да так, что его вопли услышали префекты. Шеймус тотчас оделся сам, а Поттера, как пушинку, завернул в одеяло и свалил на кровать.
– Да опять этот ненормальный Поттер разорался, мерлиновы яйца! – с чувством выругался Финниган перед префектом мальчиков, но пылкий ирландский темперамент подвёл его, и он добавил:
– Не даёт, сцуко нах!
Тут пришла очередь префектов воззриться на Шеймуса:
– Ты что, хотел оттрахать самого мальчика-который-выжил без его на то согласия?!
– Ну да, он хоть и выжил и всё такое, но парень-то красавчик, а никому не даёт, вот я и подумал…
– Меня не волнует, что ты подумал о Гарри, но я – его друг и буду свидетельствовать перед Директором против тебя, – раздался тихий, но уверенный голос Невилла.
– А ну, закрыли все ебальники и к Директору. Кстати, жертва, тебя это тоже касается! – прозвучал голос префекта мальчиков Фреда Уизли.
– Одеться-то дай, мистер Уизел, – пробурчал Шеймус.
– А раздеваться тебя кто учил? – язвительно пророкотал Уизел.
– Да ладно, одевайтесь, сиксувально азабоченные вы мои, – подобрел староста.
Честно говоря, он считал, что инцидент исчерпан и нечего тащиться к сонному Директору из-за задницы Поттера, но в ушах всё ещё звучал приказ Дамблдора: "Обо всём, касающемся Гарри, немедленно докладывать мне. В любое время суток, мистер Уизли."
И Фред, вздохнув, повёл пострадавшего, к счастью, только морально, свидетеля и "насильника"-неудачника к Альбусу Дамблдору.

0

7

Глава 6.

…Надо сказать, что с приходом к власти лорда Малфоя, проводившего, правда, мягкую политику невмешательства в дела крупнейшей школы волшебства и магии Британских островов, Дамблдор вместе с орденцами ушёл в такую же тихую оппозицию. Вот и сегодня ночью Северус, побывав на собственном награждении в Министерстве, привёз из оплота врагов свежие новости, на этот раз, к сожалению, об удавшемся убийстве Кингсли и предстоящей второй попытке захвата здания Аурората. Происходило экстренное заседание Ордена Феникса, как всегда, в старом особняке леди Вальбурги, вскорости переходящем во владение Бэллатрикс -старшей дочери семейства Блэков, а значит, по законам наследования имущества, движимого и недвижимого, к её супругу Родольфусу Лестрейндж. Только теперь оборотень был парией даже в глазах орденцев, а Шеклболта не было в живых. Мало кто из орденцев верил Альбусу в том, что Воландеморт воплотился вновь, и в этом была их ошибка.
Обезглавленный, растревоженный, как муравейник, Аурорат должен был пасть если не этой ночью, когда Пожиратели, наверняка, устроили оргию и буфет по поводу "счастливого" избавления от Кингсли, то следующей. Впрочем, счёт шёл на дни, не более. За это время маловероятно, если не сказать – невероятно вовсе было ожидать появления достаточно харизматичной личности из состава Ауроров, смогущей повести за собой в атаку так, как это делал Кингсли.
Альбус был очень озабочен происшедшим, но посылать свою верную двадцатку на помощь тренированным Аурорам – просто безумие, да и не примут они такой "помощи" хоть и из боевых магов и ведьм, но не специалистов по сражениям с Пожирателями – так относились в Аурорате к фениксовцам.
– Сегодня ночью нападения на здание не запланировано – у моих "собратьев", – Северус скривил породистое лицо, – сегодня праздник. Самое горькое для меня – участие в нём с обязательными посмертными надругательствами над трупом товарища.
Увидев изумлённые лица орденцев, Снейп добавил, не обращаясь ни к кому лично, как делал это всегда за исключением обращений к Дамблдору:
– Я вижу – вы не в курсе, что Аурорам не удалось даже отбить тело Кингсли из лап Пожирателей. Меня в известность о случившемся поставил на банкете лично министр. Я
ни-че-го не знал…

За отсутствием Директора Уизел потащил отчаянно зевающих третьекурсников к декану Гриффиндора.
МакГонагл сухо кивнула, услышав о случившемся в спальне мальчиков и недовольно произнесла натянутым голосом – её не взяли на собрание орденцев, а оставили в Хогвартсе следить за порядком:
– Мистер Уизли, изолируйте мистера Финнигана от остальных учащихся до утра, когда в школу вернётся Директор, а мистера Поттера отведите в лазарет…
– Но… – замычал было Поттер.
– Там мадам Пофри осмотрит Вас, и никаких "но". Вы же, мистер Лонгботтом, если чувствуете беспокойство или иное недомогание, также можете сходить, разумеется, под руководством мистера Уизли, в Больничное крыло.
– Благодарю Вас, профессор МакГонагал, со мной всё в порядке.
– Тогда идите спать.
И дверь в личные покои Минервы захлопнулась.
– Ну и куда мне тебя девать, Шеймус-проказник? К себе в комнату, что ль? Ну уж пошёл нах, в подсобку – посидишь тут до утра да подумаешь, может, тебе карты принесть, погадаешь – исключат тебя нах из Хога за покушение на попку Потти, а? Пош-шё-ол! – и дверь кладовки захлопнулась.
Вскоре и за Поттером дверь в лазарет захлопнулась…

… Том сидел на скамейке в маггловском парке, из принципа не переодевшись в их, магглов, одежду – ему было откровенно скучно. Власть в надёжных руках, мятежный Аурорат – и тот давно пал.
Это только так кажется, что давно – ещё пару-тройку дней назад Ауроры отстреливались чертовски меткими заклинаниями из развалин здания, которое пришлось взорвать маггловскими средствами, – думал он. – Встретиться с Девоном, что ли? А зачем? Опять пытать его – скучно. Он научился переносить боль молча…
– А,– оживился Тёмный Лорд, – надо в свою очередь пригласить его в тот же ресторан, что и… восемь или девять месяцев тому. Интересно, как он будет пресмыкаться передо мной сейчас, когда я – фактический и полноправный правитель магической Британии и даже этим, – он взглянул на маггл с колясками, прогуливающихся с собачками стариков и целующиеся парочки, – дал право на свободную жизнь, и пусть они не знают, кто мирно сидит рядом с ними, скучая, зато знаю я! Не довольно ли мне этого знания? Вполне…
Но что станет с этим миром, когда в волшебное сообщество вернётся Тот?! А ведь он вернётся и скоро, пусть не в этом, так в следующем году… Напустить на него моих верных? А если они переметнутся на сторону соперника? Нет, нельзя доверять ни-ко-му, только Девону из-за его глупой и смешной влюблённости. Разумеется, я знаю теперь, что однополые пары венчают как в маглесе, так и у волшебников, но Тёмный Лорд – гей? Это даже не смешно. Видно, все отпущенные мне Господом годы жить придётся в одиночестве, аскетом, а так хочется жара в крови, чего-то неведомого, о чём пишут все поэты, да и большинство прозаиков. Да, хочется Любви. Вот только что делают красивые юноши, в руках которых находится власть, много власти, но их сердце молчит? Правильно – ищут себе пару под стать, а девушки меня не увлекают… Чёртов Девон с его голубыми глазищами – никак не идёт у меня из ума. И чем он только приворожил меня в той конуре, которую я тогда гордо называл своим жилищем, а он вдруг очутился, нагой, со мной в постели?!
Решено – приглашаю Девона "на свидание" в тот проклятый ресторан и будем пить шампанское, много…

Аппарировав прямо из сквера, со скамьи, домой, Том послал Патронуса – единорога – Девону в Министерство, Патронус прошелестел: "В три пополудни в "Горячей устрице"" и растворился. Лорд Забини не поверил ни зрению, ни слуху, ведь Патронуса шефа никто не видел, а Бэллатрикс, так рассказывала после принятия метки, что, дескать, лорд Воландеморт видит и слышит всё и повсюду, поэтому ему Патронус не нужен. Девон, свалив дела на секретарей, аппарировал от выхода из здания к себе в поместье – Мерримейлз-Холл, где поел досыта, зная, что шеф есть не будет, принял ванну, вымывшись сандаловым мылом, помыл подаренным Северусом травяным шампунем волосы, спускавшиеся до плеч, туалетной водой брызгаться не стал, зная старомодные взгляды Тома на парфюм для мужчин, но куда же без дезодоранта, тоже от Северуса, абсолютно без запаха, ещё раз побрился, в общем, приготовился, как невеста для жениха, а в том, что Том будет сверху, не оставалось никаких сомнений… Вот только будет ли? Не испугается ли вновь, как в той жалкой комнатёнке, когда они были так близко, а потом завертелась круговерть бесконечных Crucio и Silencio, когда Девону удалось научиться переносить одну невероятную боль за другой, такой же болью ради любви к кареглазому, жестокому как к себе, так и к остальным, девственно чистому возлюбленному?
И уже не интерес обладания невинным, не знавшим ласк телом, не низменная похоть к этому строптивому красавцу, а чистая, закалённая болью любовь, которой прежде не ведал Девон, овладела его сердцем и телом. И теперь Забини был уверен, что может прожить полжизни, даже не флиртуя, чтобы дождаться его, своего Лорда, Повелителя, Господина и предоставить ему те немногие, но действенные ласки, о которых имеет понятие сам, а если Фортуна окажется благосклонной к любящим, то изобрести новые, неведомые пока Девону услады… Лорд Забини, так и не привыкший пока к потере отца и, соответственно, обретению наследственного титула, любил магическую поэзию, но, учась в Хогвартсе и не будучи префектом с отдельной комнатой, боялся выделяться из толпы себе подобных и не давал приятелям, а позже, и любовникам посмеяться над этим своим увлечением. Только оказавшись дома на каникулах, он с головой уходил в поэзию магических творцов. Поэтому язык, которым изъяснялся Девон, был чист и лиричен. Вот посему-то и пал выбор Тома на правильно говорящего Девона, а не на значительно более яркого по внешности, но косноязычного юного зеленоглазого мистера Поттера, но тут ещё сказалось хоть и приютское, но воспитание ван Реддла, не позволявшего ему вольностей с малолетками.
Как бы то ни было, но книгу "О чистоте крови" Том нашёл на тумбочке ещё неизвестного ему слизеринца-старшекурсника.
Значит, это судьба, – подумал Девон.

…"Свидание" состоялось за распиванием "Veuve Clicquot" и закончилось на Диагон Аллее тем же шампанским, после чего Том позволил Девону один, всего один раз, но крепко, себя поцеловать, потом, распалясь, забросил своему верному руки на плечи и откинул голову, инстинктивно подставляя для поцелуев длинную, красивую, как и всё в нём, шею. Девон целовал Тёмного Лорда, радуясь, что они близятся к…
– Ты, ты укусил меня за шею, негодный раб!
– Это ласка, мой Лорд, – попробовал объяснить несчастный Девон, но в него желтым сиянием уже полетел с пальцев Тома Круциатус. Стихийный.
Кто не знает стихийного Crucio Тёмного Лорда, тот не поймёт, какую муку испытал бедный наследный лорд! А когда мука утихла, пришло горькое осознание факта, что Господину по одной ему известной причине нравится больше остальных Пожирателей, к которым он даже лоялен, издеваться именно над влюблённым юношей. От боли и обиды, а ещё от немеряно выпитого шампанского Девон упал к ногам Гоподина, обхватил их за щиколотки и… расплакался.
Никто никогда не плакал, валяясь в ногах у Тома, и он склонился над поверженным личным голубоглазым ангелом и прошептал:
– Это всё оттого, что я сильно Вас люблю, мой верный страдалец, мой Девон… Люблю и мучаю. Научите меня, как любить иначе. Я же не знал этого чувства раньше. Простите меня, слышите?!
Вы, раб, Господин просит прощения у раба! Но я сделаю тебя равным, клянусь, после победы над Тем.
Девон же попросту заснул от выпитого, выстраданного, от нервотрёпки, которая преследовала его весь день с момента получения Патронуса до финальной нервной дрожи, покинувшей его вместе с последним трепетом тела от страшной, ведомой лишь единожды прежде, пытки.

…Он пришёл в себя в комнате, где до сих пор бывать ему не доводилось. Девон лежал на аскетичной кровати, правда, застланной шёлком, под балдахином слизеринских цветов, а главное – над ним склонилась голова Господина, в глазах которого извечный лёд, казалось бы, растаял без следа. Напротив, миндалевидные карие глаза светились заботой и участием. И ещё – Господин улыбался, да, самой тёплой человеческой улыбкой, и она делала его лицо столь прекрасным и обворожительным, как будто бы в жилах Тёмного Лорда, нет, лучше Тома, текла кровь вейл.
– Как ты выспался, Девон? – произнёс всё ещё высокомерный голос Тома.
– О, Господин, никогда мне не спалось лучше.
– Пустяки, – надменно сказал Лорд и отвернулся к окну.
Когда ван Реддл соизволил вновь взглянуть на Забини, в его глазах вновь были холод и пустота.
– Никогда?! – в голосе прорезался настоящий лёд. – Что ж, теперь Вы можете раструбить всему Министерству, а заодно и моим верным, что спали в постели Тёмного Лорда.
– Я никогда не поступлю так, и Вы, мой Лорд, читающий мысли, можете быть в этом уверены. Кто бы ни отвернулся от Вас, я останусь, – голос Девона был полон решительности, и он сейчас не боялся Круциатуса Господина за своё очередное признание, наконец-то выслушанное и не перебитое обычными заклинаниями.
– Я люблю тебя, Том, и скорее ты убьёшь меня, а прах развеешь по ветру, чем я отрекусь от этих слов.
– Так люби же!
И Том произнёс для себя опять-таки, стихийное, на этот раз, зеленоватое, раздевающее заклинание.
– О, нет! – в отчаянии простонал Девон. – Я хотел, мечтал сам снять с Вас одежду, Повелитель.
Том снова оделся, на этот раз с помощью волшебной палочки.
– И давайте, Девон уж если мы собираемся лежать в одной постели в чём мать родила, называть друг друга на "ты" и по именам. Иначе это даже не будет смешно.
Лето выдалось, к счастью, нежарким. Часто шли дожди, которые Том так любил с детства. Он, наконец, продал магазин одному заезжему арабу, забрав с собой только несколько самых ценных, ещё не изученных, артефактов, да кресло-качалку и перебрался к Девону в поместье. Нет, он не чувствовал себя приживальщиком, напротив, он был драгоценным гостем, с которого лорд Забини, чистокровный маг в восемнадцатом поколении, чуть ли не пылинки сдувал. Их любовь так и не переросла в плотскую, оставшись на уровне взаимных объятий и поцелуев, зато Том научился целоваться и находить в этом прелесть и некое… возбуждение, не более, но и не менее.

0

8

Глава 7.






…Посреди августа орденцы совершили дерзкое покушение на жизнь министра магии, который, разумеется, вывернулся, не будь он Малфоем, и уцелел. Очевидно было, что следующей потенциальной жертвой нападения станет Девон.
Том предлагал ему взять временный отпуск, пока фениксовцы не присмиреют от планируемой атаки верных, но Девон был непреклонен – он даже посмел впервые после переезда Тома в Мерримейлз-Холл перечить Лорду, говоря:
– Том, у меня хорошая охрана. К тому же, любой из моих охранников сочтёт за честь выпить Полиморфное зелье, а оно у меня на работе в секретном ящичке, весьма быстро выдвигающемся. Не волнуйтесь так, мой Госпо…
– Мы же перешли на "ты", разве ты не помнишь, Девон?! Так зачем возвращаться к прошлому, когда я вёл себя по отношению к тебе, как злой, испорченный мальчишка?! – голос ван Реддла звенел от тревоги за жизнь своего голубоглазого ангела, как часто он называл своего избранника в перерывах между не такими уж и целомудренными поцелуями.
Но Девон появлялся в Департаменте по охране магического правопорядка с завидным постоянством. Наконец, в один из тихих прохладных августовских дней, таких прекрасных, что не пришлось зачаровывать окно, в помещение Департамента неизвестным образом аппарировали несколько магов и ведьм с волшебными палочками, направленными на растерявшихся охранников.
– Всем сдать палочки добровольно! Ах нет? Expelliarmus! Stupefy! Stupefy! Stupefy!
Значит, придётся отбиваться самому, – пронеслись в голове Забини несколько заклинаний из Тёмных Искусств, что преподал ему Том за лето.
– Tormento!
– Хорошенькое начало, ну ничего, старичьё, я вам покажу!
– Protego! Seco! Impedimenta!
– Ну как, понравилось?
Вон той молоденькой ведьме с оранжевыми короткими волосами аж ногу отрезало! – молниеносно проанализировал ситуацию Девон.
– Protego! Petri…
… Посреди августа орденцы совершили дерзкое покушение на жизнь министра магии, который, разумеется, вывернулся, не будь он Малфоем, и уцелел. Очевидно было, что следующей потенциальной жертвой нападения станет Девон.
Том предлагал ему взять временный отпуск, пока фениксовцы не присмиреют от планируемой атаки верных, но Девон был непреклонен – он даже посмел впервые после переезда Тома в Мерримейлз-Холл перечить Лорду, говоря:
– Том, у меня хорошая охрана. К тому же, любой из моих охранников сочтёт за честь выпить Полиморфное зелье, а оно у меня на работе в секретном ящичке, весьма быстро выдвигающемся. Не волнуйтесь так, мой Госпо…
– Мы же перешли на "ты", разве ты не помнишь, Девон?! Так зачем возвращаться к прошлому, когда я вёл себя по отношению к тебе, как злой, испорченный мальчишка?! – голос ван Реддла звенел от тревоги за жизнь своего голубоглазого ангела, как часто он называл своего избранника в перерывах между не такими уж и целомудренными поцелуями.
Но Девон появлялся в Департаменте по охране магического правопорядка с завидным постоянством. Наконец, в один из тихих прохладных августовских дней, таких прекрасных, что не пришлось зачаровывать окно, в помещение Департамента неизвестным образом аппарировали несколько магов и ведьм с волшебными палочками, направленными на растерявшихся охранников.
– Всем сдать палочки добровольно! Ах нет? Expelliarmus! Stupefy! Stupefy! Stupefy!
Значит, придётся отбиваться самому, – пронеслись в голове Забини несколько заклинаний из Тёмных Искусств, что преподал ему Том за лето.
– Tormento!
– Хорошенькое начало, ну ничего, старичьё, я вам покажу!
– Protego! Seco! Impedimenta!
– Ну как, понравилось?
Вон той молоденькой ведьме с оранжевыми короткими волосами аж ногу отрезало! – молниеносно проанализировал ситуацию Девон.
– Protego! Petri…
Ну уж нет – никаких "окаменелостей" – это же детские шалости! А вот попробуйте то же самое, но поизысканней, скажем так, для гурманов Тёмной Магии:
– Immobilum corpus!
Упала, окаменела, боюсь, уже навсегда.
– То-о-м!
– Crucio! Crucio! Crucio! Avada kedavra! – зелёная вспышка, голова, спрятанная в складки мантии Тома, как будто это уже происходило с кем-то, но не со мной, и… звук падающих тел.
– Теперь смотри, – голос Тома вывел из шока. – Все нападавшие мертвы. Та-ак, посмотрим, что у нас за улов – облезлая кошка МакГонагл, какой-то оборотень, – гляди-ка, превращается в свою истинную сущность!
Девон взглянул и ужаснулся – перед ним лежало семеро магов и ведьм, некоторые – преподаватели Хогвартса, и огромный серый, с рыжими подпалинами, волк. Итого, восемь. Из них Девон узнал, кроме названной МакГонагл, Филиуса Флитвика, Милонну Вектор, ещё была некая метаморфиня с отрезанной заклинанием ногой и какие-то ещё неизвестные волшебники, безусловно, из Ордена Фениска, среди которых выделялся страшный, с искусственными ногой и всё ещё вращающимся магическим глазом, пожилой волшебник – Аластор Муди.
…Надо сказать, что только шпионское чутьё удержало Снейпа от участия в операции – он действительно ожидал эффектного появления Тёмного Лорда. Северус же удержал и Дамблдора, сказав, что за жизнь любовника Том пойдёт на крайние меры, в том числе, на использование стихийной магии, в чём тот за лето сильно наловчился.
– Среди нас нет магов, управляющих стихиями. Так что мы ничего не  сможем противопоставитьТому. Чем меньше волшебников отправится на предполагаемое, подчёркиваю, уничтожение лорда Забини, тем больше орденцев останется в живых, как ни цинично это звучит, – заявил Снейп перед отправлением добровольцев, по его мненю, на верную гибель.
Но что значит мнение шпиона перед чистым, от всего сердца, рвением незапятнанных в сложных интригах между Орденом и Томом собратьев по духу, решивших нанести Тому самый больной удар – убить его ненаглядного, такого красивого, любовника?
Расплата оказалась ужасной – почти половина бойцов Ордена – лучшие, опытнейшие маги и ведьмы – старый, опытный, но не обладавший уже значительной реакцией Аластор Муди, всё ещё пластичная Минерва, Ремус Люпин (отчего оставшиеся в живых орденцы втайне с облегчением вздохнули), Милонна Вектор, Тонкс, Артур Уизли и Филиус Флитвик, только недавно принятый в Орден после полугодового испытательного срока. Из фениксовцев остались – глава Альбус Дамблдор, его теперешний ближайший советник и, по совместительству, шпион среди Пожирателей, хотя Том ненавидел это слово, заменив его на более близкое и участливое "верные", Северус Снейп, семейство Уизли – безутешная Молли, скорбящие по отцу и поддерживавшие мать Билл и Чарли, неповоротливый, но устрашающий в открытом бою Рубеус Хагрид, Стургис Подмор, Эльфиас Додж, мадам Росмерта, Арабелла Фигг, хоть и сквиб, но очень опытный боец и ещё один новобранец - Капий Уилкинз – Аурор, пришедший на смену своему павшему в неравной схватке шефу Кингсли Шеклботу. Ещё в Орден Феникса жаждала вступить Андромеда Тонкс, оставшаяся вдовой ещё при "прежнем" Тёмном Лорде.
– Срочно нужно принимать в наши ряды Фреда и Джорджа, да и об Андромеде Тонкс надо подумать основательно, – голос Директора перекрывал стенания Молли. – Они уже готовы к сражениям. Что ты думаешь о близнецах, Молли?
– Я… я… сог… гл-а-ас-ох!-на.
– Я так и думал, что мужества в тебе больше, чем слепой материнской любви, – на этот раз устало выдохнул Директор.
– Позвольте мне начать учить мистера Поттера основам боевой магии – у мальчика хороший магический потенциал. – сказал вдруг Снейп. – Я – один из его профессоров, и у нас отличные отношения.
– Так и быть. Надо, чтобы Гарри был готов сразиться с любым Воландемортом, даже таким, кто знает, что такое любовь. Такого Тёмного Лорда одной любовью не победишь. А ещё, после окончания Тремудрого Турнира я оглашу Гарри Пророчество.
– Но ведь это могу сделать и я, Альбус, – при этих словах на щеках и шее Северуса появился нездоровый кирпичного цвета румянец, но он продолжил:
– Я же знаю его, и не стоит ждать целый учебный год, чтобы открыть мистеру Поттеру глаза на истинное положение вещей.
Остальные орденцы переживали потерю друзей и близких, а у Северуса с Альбусом их не было, поэтому они продолжали беседу вдвоём.
– Ведь он не будет участвовать в Турнире, он слишком молод для этого, – заявил Снейп.
– Но это же Гарри! Я не исключаю такой вероятности…
– Это слишком опасно прежде всего для мистера Поттера. – перебил зельевар. – Как хотите, но я расскажу мальчику правду. Хватит делать из него, такого одарённого подростка, немую пешку! И Вы не сможете заставить меня поступить по-иному, иначе я ампутирую руку и перестану быть шпионом! А новую, как-нибудь потом, выращу в клинике Святого Мунго! Да, и у меня достаточно средств на это!
Из-за криков обычно холодного, рассудительного Северуса орденцы стали приходить в себя и вслушиваться в спор двух волшебников.
Дамблдор спокойно разъяснил ситуацию, повлекшую за собой вспышку гнева слизеринского декана.
– Вы все уяснили подробности? Тогда ставлю вопрос о времени рассказа Гарри Поттеру о Пророчестве, о котором могу лишь сказать, друзья, что оно касается Гарри и Тёмного Лорда, никого больше. Итак, кто за то, чтобы как можно скорее, в начале учебного года рассказать Гарри о нём?
В воздух взметнулись руки всех орденцев, кроме Арабеллы Фигг, знающей, насколько несладко и без какого-то там Пророчества приходится Гарри летом, и самого Альбуса.
– Хорошо, вот пусть Северус, который знает Пророчество, как и я, расскажет будущему Герою о его предназначении.
– А почему не Вы, Директор? – спросил кто-то.
– Потому, что я "против", – обезоруживающе улыбнулся старый маг.
– Альбус, сможем ли мы забрать… тела погибших, чтобы они не подверглись бы той же злой участи, что и тело Кингсли? – спросил Аурор.
– Северус, а что ты думаешь об этом? – спросил Альбус.
– Я… я действительно не знаю, стоит ли посылать ещё кого-то из наших людей, чтобы проверить это. Если Тома там нет, министерские работники сами отдадут нам, о, я хотел сказать, похоронят наших павших соратников с почестями…
– Это Малфой-то станет хоронить с почестями?! – воскликнула Молли.
– Представьте себе, миссис Уизли, похоронит. И с почестями – ведь официально он так же, как и я, не докладывается общественности, что появляется на сборищах "верных". Он – вроде как независимая фигура, и даже его сын проходит не домашнее обучение, а учится в моём Доме, и весьма неплохо учится – по моему предмету он – второй после неподражаемого мистера Поттера, с которым в моей тонкой науке некому сравниться, да и по остальным дисциплинам Драко Малфой – один из лучших студентов. Думал сделать его префектом мальчиков в наступающем году, но не решился – как бы наш министр не заподозрил меня в заискивании перед ним, а мне такого счастья и даром не нужно. Так что придётся сыну страдать за излишне высокопоставленного отца.
– Ох, бе-е-дне-е-ньки-и-й Дра-а-ко, – запричитала Молли. Ей сейчас подходил любой повод, чтобы всплакнуть.

… Когда Директор и Снейп проделывали путь пешком от задворок Хогсмида к школе, Альбус тихо, как будто их мог кто-то подслушать, поведал профессору историю покушения на невинность Поттера, да кем – товарищем по спальне! Северус, как всегда, умолчал о подобных всплесках гормональной активности "змеек" и сокрушённо вздохнул:
– Ну почему бы мистеру Поттеру не завести себе подружку? О, нет, Директор, только для вида – я давно понял, что будущему Герою по нраву старшекурсники, только он слишком робок, чтобы подойти и хоть слово сказать. Не знаю, что с этим и поделать, многоуважаемый Альбус.
– А Вы ему, Герою-то нашему, помогите.
– Это как ещё?!
– Ну, познакомьте его с кем-нибудь из тех, кто постарше, хотя, нет, что это я! Он должен хранить невинность до финального поединка с Воландемортом. Тогда у него, Гарри, будет значительное преимущество перед любым из Тёмных Лордов, появившихся перед Героем – нерастраченное, сконцентрированное либидо.
– А если Воландеморт дождётся, скажем, тридцатилетия мистера Поттера?
– Что ж, такова судьба Героя…

…Том с Девоном вышли из разгромленного заклинаниями, к счастью, не попавшими в цель, и залитого кровью кабинета, мерным шагом прошли мимо охранников при входе в Министерство, их даже не попросили забрать обратно "отобранные" на входе волшебные палочки, и вышли из здания.
– Пойдём – я покажу тебе удивительное, умиротворяющее место в маглесе. И пусть мы в мантиях – магглы решат, что мы – ряженые, я уже проверял. В одиночестве, в самом начале лета…
– Я думаю – пусть моя дублирующая палочка переночует в Министерстве, – сказал шутливо Девон.
Ведь со своей основной, "рабочей" палочкой он не расставался даже ночью в своём поместье – он спал, запустив руку с уже рефлекторно зажатой в ней волшебной палочкой под подушку, с самого детства, а палочка эта появилась у него не в одиннадцать, как дублирующая, а в восемь лет, с тех самых пор, как Девон научился разделять и подавлять детские неконтролируемые вспышки магии и переводить их целенаправленно через палочку в первые, простейшие, но казавшиеся тогда такими сложными, заклинания.
Они аппарировали неподалёку от парка посреди автостоянки. Девон впервые рассматривал пучеглазые маггловские средства передвижения так близко.
– Пошли, Девон, насмотришься ещё.
Девон с удовольствием покинул лежбище монстров.
– Девон, а ты поцелуешь меня на глазах у скопища магглов, встав на одно колено?
– Конечно. Я сделал бы и большее, если бы ты позволил.
– Например? Да, мы уже пришли, и скамейка свободна. Садись. Сначала расскажи, что ещё ты бы сделал, а то я сгораю от любопытства.
– Я бы встал перед твоими раздвинутым ногами на колени…
– На оба?
– Да, – выдохнул Девон. – Освободил бы твой член и взял бы его в рот.
– Вот как? А разве это не противно и не противоестественно – держать чужой член во рту? – заинтригованно спросил Том.
– Для меня посасывать, медленно, так, чтобы ты стонал, извивался и хотел бы большего – конечно, не противно, напротив…
– Но с чего я должен корчиться, как червяк и о чём-то просить?
– Потому, что это о-очень возбуждает.
– Но слушать тошно. Ладно, забудем об этом. Теперь вставай на колено и целуй меня в губы. Я наклонюсь к тебе. – вежливо пообещал ван Реддл.
Но у лорда Забини был собственный план по совращению неопытного молодого человека, и он решился реализовать его прямо здесь, среди магглов.
Девон, как и было обещанно, опёрся о колено и, самозабвенно, как казалось Тому, целуясь, незаметно расстёгивал пуговицы на брюках Тёмного Лорда, потом обнял Тома за шею, как бы в порыве страсти, на самом же деле, согревая друг о друга ладони, разжал руки и, посасывая нижнюю губу Повелителя, тёплыми руками достал из трусов его член, заметно эрегированный – "Вот как мы уже научились целоваться!" – с нежностью подумал Девон, и вдруг, склонив голову, вобрал член в рот целиком. Член напрягся, а Забини, посмотрев вверх, увидел испуганные– да! – глаза Господина, сейчас просто Тома ван Реддла – парня, совершенно ничего не знающего о любви, но не отталкивающего, слава Мерлину и всем божествам любви, а, наоборот, подавшегося всем телом вперёд – ближе к этому медленно и нежно посасывающему, проводящему языком по замысловатому узору – и где только Девон видит его! – рту – источнику неведомого прежде удовольствия, вновь заглатывающему пенис до яичек, ласкающему и их руками и языком, сосущему всё быстрее – туда-сюда.
Боже! Что это со мной?! – это так не похоже на мастурбацию! – нет, он меня с ума сведёт этим горячим ртом, скользкой глоткой, шероховатым языком…
– Де-вон, пе-рес-тань, я же не сдер-жусь!
Девон прекратил посасывать, ожидая, что Том сейчас кончит ему в рот, но…
– Про-шу  – е-щё, – раздался такой любезный слуху стон молодого Повелителя.
И Девон продолжил до тех пор, пока Том не схватился за пенис и не вырвал его изо рта приготовившегося испить благословенную жидкость лорда Забини. Из пениса пролилась пульсирующая струйка семени на усыпанную красным измельчённым гравием землю.
– Evanesco, – в сердцах сказал Девон, расстроившись, что Том не дал испить амброзии его естества.
Но генеральный план был осуществлён – теперь его любовник знает, что есть вещи, более приятные и доставляющие, в отличие от поцелуев, оргазм. Вот только теперь у Девона поубавилось уверенности в том, кто из них двоих будет сверху, когда пробьёт час. А в том, что это время наступит даже с таким строптивцем и воспитанным неизвестно, в каком монастыре, у Забини не было.

– Ах вы, педики грёбанные! – раздался мужской хрипловатый голос. – Лижетесь тут, а здесь же и женщины, и дети малые. Марш за мной! – продолжил, как понял Том, полисмен.
Забини аккуратно застегнул все пуговицы на брюках Тома, после чего сказал мягко:
– Драгоценный Вы наш, мы никуда с Вами не пойдём, а Вы лучше ступайте дальше, куда и шли.
– А я за вами и шёл. Одна из леди, гуляющих здесь с ребёнком, заметила, что его внимание – крохи! – занято парочкой молодых людей. Когда же леди посмотрела на вас, ей чуть дурно не сделалось, но она, – голос полисмена словно лоснился от удовольствия, – нашла в себе силы позвонить в полицейский участок, а вам обоим теперь светит заплатить дамочке за моральный ущерб кругленькую сумму, да отсидеть по полгода, раздельно, вестимо, в тюрьме.
А ну, сказал – марш за мной. Никуда вы не денетесь – в случае чего у меня табельное оружие есть, могу и поранить, скажу – при попытке к бегству. Всё равно мне да свидетельнице поверят, а не вам, гнойным пидорам. Вот я вас щас, – полисмен достал наручники, поблескивающие в лучах солнца, и пристегнул лорда Забини за левую руку к себе. А ты, красавчик, и сам пойдёшь за своим сердешным.
Тёмный Лорд, как и Девон, ни слова не проронили во время монолога полисмена. И только увидев наручник на руке Забини, Господин не на шутку рассердился, вытащил волшебную палочку, направил её на наручник Девона и произнёс стандартное:
– Reducto,- но наручник, почему-то, не сломался.
Полисмен уже потащил за собой Девона, как с пальцев Тома сорвалась красная вспышка, и оглушённый страж порядка упал, сломался и наручник. Девон оказался свободен.
– Почему ты сам не оглушил его?
– Я почувствовал металл наручника, и тотчас вся моя магия покинула меня, уж не знаю, почему. Иначе, конечно, я освободился бы сам. Это счастье, что он не сковал нас обоих – ни у меня, ни у тебя нет маггловских удостоверений лич… О, уже бегут – шестеро. Будем оглушать или аппарируем, Том?
– Последнее. Не люблю маггловских полисменов.
И они аппарировали в Мерримейлз-Холл, в гостиную дома.

…Мерримейлз-Холл представлял из себя барочное большое трёхэтажное здание, которое со времени постройки лишь подновляли, не достраивая ничего, кроме ампирных флигелей для служб и большой конюшни, как с обычными чистокровными английскими верховыми, так и с пегасами. Для содержания тестралов подходила общая конюшня, но отгороженная от основной и с отдельным входом.
Семейство Забини ещё со средневековья славилось статями всех трёх видов непарнокопытных и имело от их разведения большую прибыль. Собственно, вплоть до семнадцатого века процветание рода основывалось на тех или иных лошадях, объезженных или пасущихся на свободе в табунах зелёного, тёплого Южного Уэльса.
Забини происходили из валлийцев, отсюда и неанглйская фамилия, трансформировавшаяся из  "ззах`бэнг`" – "идущий впереди". Так валлийцы называли воинов, идущих в сражение вслед за князем – первыми. Валлийцы ещё со времён Мерлина и Морганы имели кожаные, со вкраплениями металла, доспехи, делились на конницу и пехотинцев, были чрезвычайно воинственными, а князьями у них были маги стихий, равно, как друидами – маги стихии Земли и всего на ней произрастающего.
Потому-то, из-за своего строго воинского понятия чести, валлийцев удалось "заманить" в состав Англии только известным обманом с наследником английского короля Эдуарда Первого, предоставившим валлийским князьям своего новорожденного в Карнарвоне – на земле Уэльса – сына, разумеется, "не знающего ни слова по-английски".

Отредактировано Сира_Сова (2011-03-20 11:41:55)

0

9

Глава 8.





… В это время Гарри пропалывал клумбу тёти Петунии и мечтал о Томе.
Интересно, какой у него? Уж наверняка больше, чем мой стручок! А что было бы, ведь сегодня я засунул один палец… туда, а Невилл говорит: "Надо три". Ну, не знаю, по крайней мере, больно не было, а то Невилл говорит: "Сначала всегда больно". Вот только после этого пальца срать захотелось не по-детски, а дядя меня ещё не отпер – пришлось маяться, держась то за живот, то за жопу. А что же будет, когда я два пальца засуну – обосрусь, что ли, сразу? И почему… они не обсираются? А зря всё-таки Шеймуса не отчислили, хотя и перевели в другую спальню. Захочет повторить – так проберётся и вставит, а я, между прочим, в отличие от того же Невилла, не растянут, как он выражается, ну не готов, чтобы мне вставили, и всё такое. Но у меня ещё есть впереди время – два года-то обещанные истекут только следующим летом. А за такое время научусь я себе три пальца засовывать, да ещё и не обсираться при этом.
– Негодный мальчишка! Ты только что вырвал ромашку вместо вон того лопуха! Да как ты вообще сумел так запустить мою клумбу! Дела у тебя были, говоришь?! А у кого их нет-то в этом доме?! У Дадли?! Ах ты, паршивец! Остаёшься без обеда и ужина, понял?!
Тётя Петунья ещё долго шипела на Гарри, пока он не проговорил на парселтанге, а звучало это для неподготовленного уха просто ужасающе:
– Ты, змея-не-умеющая-ловить-мышей! Ты, не способная питаться! Умолкни, да пропадёт вся твоя кладка!
Это были самые ужасные оскорбления на языке змей, и Гарри, довольный, поспешил, бросив клумбу, в ванную на второй этаж – отмывать руки, а особенно три заветных пальца, струёй тёплой воды, умылся сам и царственно проследовал в свою комнату. Там открыл окно, впустил Хедвиг, а сам закурил стыренную у Дадли из заначки сигарету.

…Том созвал верных, из которых особо выделял Ближний Круг – ни одной поистине лояльной фигуры, хотя работают исправно, и новобранцев, посвящённых в своё время Бэллой некоему бесплотному невидимому духу и потому преданных, все как один, Тому – живому, красивому Тёмному Лорду. Остальное – серая, безликая масса, которой можно пожертвовать ради уничтожения оставшихся орденцев.
Молодёжь боготворила ван Реддла, а вот эти, серые – с ними надо поговорить отдельно, может, даже одарить, хотя нет, не подобает Тёмному Лорду одаривать деньгами своих верных. А вот насколько они верны, покажет предстоящее сражение с малочисленными орденцами. Том чувствовал утечку информации из Ближнего Круга в Орден, что и позволяло последнему хоть как-то существовать, поэтому решил под страхом смертных пыток о неразглашении предстоящей беседы поговорить со Средним Кругом, не ставя в известность ближайших подлых изменников.
– О, мои верные! Да послужат нам все божества войны и мести! – так он начал обращение к необласканным вниманием Господина "середнячкам", потом ван Реддл долго говорил об искоренении заразы, имея в виду фениксовцев. Том был харизматичным лидером, и вот уже вся "серая" масса, волшебников этак двадцать-тридцать, зашевелилась, раздались возгласы:
– Эх, скорее бы уже жареного феникса на стол Господину подать!
– Да! Пора, братцы, на негодников этих во главе со старым маразматиком подняться!
– Эх! Пора!… Да, пора бы уже со всеми этими старыми пердунами рассчитаться! – и тому подобные выкрики, поддерживаемые свистом, улюлюканьем, да попросту, хохотом, столь жестоким, что самому ван Реддлу не хотелось бы ближайшей ночью оказаться вместе с ними.
На эту ночь они на пару с Забини наметили штурм "цитадели", а на самом деле, ветхого старинного дома. Того самого дома, который именно завтра днём переходил по завещанию матери-вдовы к Бэлле, то есть к Руди, а значит, наверняка и окончательно к Бэлле.
В последнюю ночь перед передачей по завещанию магический дом, по завещанию одного из давно умерших Блэков, начинал жить собственной жизнью, изо всех сил "прихорашиваясь", чтобы понравиться новому владельцу, вышвыривая вон беззащитных орденцев – одного за другим, избавляясь, таким образом, от непрошеных гостей, как от бездушного хлама.
Фениксовцы даже не успели понять, как оказались вне пределов уютной кухни, где они коротали ночь за разрабатыванием планов, по иронии судьбы, вербовки шпионов из Среднего Круга, с лёгкой подачи Снейпа, рассказавшего им о целой значительной группе обойдённых вниманием Воландеморта Пожирателей-изгоев.
Орденцы оказались под перекрёстным огнём Авад, правда, достаточно слабеньких, чтобы кого-то действительно убить, но в крупную фигуру Дамблдора попали. Действие зелёного луча оказалось похожим на сногсшибатель, и Северус, успев уложить пяток нападавших настоящей Авадой и увидев могучего Хагрида, размахивавшего своим розовым зонтиком, аппарировал с почти бездыханным старцем в "Три метлы", где и оставалась сегодняшней ночью единственная фениксовка – мадам Росмерта.
– Ой, вей-мир, что случилось?! Ой, Альбус, хто жеж енто Вас так?
– Пожиратели, дорогуша, – Снейп был невоэмутим, впрочем, как и всегда на людях.
К таковым не относились только Альбус, Бэллатрикс и мистер Поттер.     
– Скоро и остальные подтянутся, – также спокойно добавил он. – Ведь сегодня место экстренной аппарации у Вас, мадам.                             

   
Время шло, но появились только принятые в Орден в начале сентября любвеобильные друг к другу близнецы с остолбеневшей Молли на руках. Ожидавшихся раненых решили укладывать на сдвинутых столиках, скинув с них скатерти и задёрнув шторы в витринах, чтобы кто чего не углядел лишнего.                     
Но помощь раненой не потребовалась - Молли была мертва. Путаясь и перебивая друг друга, с побелевшими лицами, Фред и Джордж говорили что-то о смертельных проклятиях, которыми сам Тот-Кого-Нельзя-Называть на пару с другим молодым волшебником поражал и обездвиженных орденцев, и своих сторонников, оказавшихся неспособными применить Аваду в полную силу… Так что, если кто-то и ушёл живым, то должен был попасть в "Три метлы", а они вот притащили матушку, в которую попал Сам или этот его… Близнецы, не стыдясь своих чувств, обнялись и заплакали.
Альбус постепенно приходил в себя после "неправильной" Авады, смахиваюшей на Stupefy, как оказалось, только внешне, а в его преклонные годы было несладко получить даже простой сногсшибатель, а не нечто с какой-то неясной "начинкой".
– Се-ве-рус, где ты? – прохрипел он.
– Здесь, рядом с Вами, Альбус, но я думаю, пока достаточно будет сказать, что не только меня, но и весь Ближний Круг не оповестили о предстоящем. Фред и Джордж, да, к счастью они выжили, – Снейп решил не перегружать сейчас и без того слабого Директора чужой болью, – рассказали, что на площади Гриммо появился сам Том со своим любовником, а у них-то Авады, не в пример той серости, которую они послали против нас, настоящие и… ещё никто не вернулся, хотя юноши и говорили, что Воландеморт лично с лордом Забини, они ж голубки у нас, перебили всех Пожирателей, не сумевших убить Вас, многоуважаемый Альбус. Сейчас мы, как и полагается, у мадам Росмерты, вот только Поппи придётся вызвать сюда, к Вам, да я мальчишек пошлю – не беспокойтесь, сам с Вами побуду.
– Спа-си-бо, маль-чик мой. Ты же спас меня, Се-ве…
– Вам вредно много говорить, Альбус, дорогой.
– Не-ет, ты не сказал… мне… об осталь… ных.
– Не думаю нужным заводить этот разговор сейчас, господин Директор. Вам надо поспать, ну или, хотя бы полежать молча с закрытыми глазами.
Вскоре утомлённый разговором Дамблдор заснул.
А Северус доплёлся до самого барьера Хогвартса и отправился в свои подземелья.
Ну неужели это крах? И нас всех перебил, как мух, проклятый Том? Почему мы очутились на улице даже без палочек… без палочек. Теперь Том опознает меня по палочке, так что кожу отодрать с предплечья, всё же, надо. Не так сильно Зов метки чувствоваться будет, а ведь он последует уже скоро – надо же будет Тому похвастаться перед соратниками! А мне теперь туда нельзя… А как же мы с Бэллой?! Да знаю, сама бы с меня живого кожу содрала, если бы узнала, кто я на самом деле и каких идеалов придерживаюсь. В конце концов, это был всего лишь секс, правда, феерический, но обойдусь я и без Бэллы, и без званых обедов, которые закатывает Люциус… Стоп. Люциус – министр и, значит, если Дамблдор умрёт сейчас там, у Росмерты, мне каюк – в школу придёт новый Директор – его ставленник и… прощай, да помучься подольше перед смертью, Северус… А-а, вот она – настойка живопырника на чабреце и мохноножке, – Снейп бережно взял фиальчик, обмотал его платком и собрался уже возвращаться, успев положить драгоценное зелье во внутренний карман мантии, как вдруг даже не меткой, а всей левой рукой ощутил Зов.
Мучаясь от злой боли, Снейп всё же доставил зелье, не имевшее аналогов ни в одной европейской стране, и влил его здоровой рукой в рот уже проснувшегося Альбуса, который выглядел ещё хуже, чем сразу после аппарации.
– Что это, маль… чик мой? Я чувствую себя лучше, да, лучше!
– Это "Глоток славы" – рабочее название. Я подразумевал свою славу как лучшего зельевара Европы, но теперь зелье будет называться "Глоток Дамблдора", так эффектнее.
Внезапно Северус посерьёзнел и сказал:
– Меня вызывает Том, но я не должен больше попадаться ему на глаза.
Снейп выдержал паузу, пережидая судорогу невероятной боли в отмеченной руке, но даже не скривился.
– Боюсь, я больше не пригоден на роль шпиона и должен буду скрываться где-нибудь в скалах Северной Шотландии, пока гнев Тома не утихнет, и гонцы Министерства не перестанут ловить меня по всей Британии.
Видя, что Дамблдор не понимает его рассуждения, Северус нетерпеливо (пришла ещё волна боли) пояснил:
– Моя палочка осталась там, на Гриммо, а Тёмный Лорд знает палочки своих (опять боль, да какая!) ближайших соратников, как свою собственную.
– Что ж, значит так тому и быть, – нахмурившись, сказал Директор. – Впрочем, Ордена-то тоже больше нет, значит, не для кого и шпионить. А пока я остаюсь Директором Хогвартса, в нём тебе никто не посмеет угрожать.
– Успокойся, Северус, – Альбус с дедовской заботой провёл ладонью по левой руке Снейпа.
Тот так и дёрнулся.
– Тебе… так больно, что же ты не сказал раньше?
– Пройду на кухню к мадам Росмерте, – внезапно сказал профессор. – Поищу что-нибудь острое.
Зайдя на кухню, разоблачённый, но не прощённый ван Реддлом за измену, шпион выгнал мадам Росмерту "присмотреть за Директором", а сам начал методично обводить острым ножом квадрат кожи с воспалённой меткой посредине…

Начался учебный год, и Дамблдору пришлось попотеть, набирая новый персонал для обучения студентов. Единственным доверенным магом, кроме Снейпа, стал, конечно же новый преподаватель ЗОТИ Аурор-орденец Капий Уилкинз, остальные подобранные профессора были или же казались абсолютно поддерживающими правящий режим. На прежних местах остались Помона Спраут, Вербия Синистра, Северус Снейп, Рубеус Хагрид да преподаватель Маггловедения Плиниус Чарс. Нагрузка слизеринского декана была слишком велика, чтобы делать его ещё и заместителем Директора, но иного выхода не оставалось – теперь Снейп по-прежнему вёл Зельеварение, был деканом Дома Слизерин, шпионом в Ближнем Круге у возрождённого Воландеморта, должен был начать подготовку Гарри по боевой магии (Директор даже дал добро на изучение Тёмных Искусств, естественно, избирательно, по усмотрению самого Северуса) и стать заместителем Дамблдора. И проделывать всё это, включая и  короткий, хотя бы четырехчасовой сон, безо всякого Хроноворота (в этом счастье зельевару отказали), уложившись, как и все другие маги и магглы, в двадцать четыре часа.
Дамблдор представил новых преподавателей, на что ушло добрых сорок минут, объявил о своём новом заместителе, что не вызвало таких сокрушительных аплодисментов, как представление нового профессора ЗОТИ – настоящего, уцелевшего в неравных боях Аурора, хотя Северус и не ожидал оваций по поводу собственной персоны.
Затем старый волшебник, сияя голубыми глазами, объявил о Тремудром Турнире, для которого Хогвартс по большому блату в Международной Ассамблее магов был избран престижным местом проведения.

Дамблдор написал записку с именем Поттера, заколдовал её так, чтобы Кубок не распознал бы возраста будущего Чемпиона, а в его победе Альбус был уверен на все сто и, пользуясь тем, что ему уже давно больше семнадцати, кинул её в Кубок Огня. Довольный, что его никто (кроме Игоря Каркарова) не видел, Директор удалился в свои покои досыпать и видеть во сне, как юный Герой, второй представитель от школы, между прочим, ради чего и была брошена записка, напичканная магией, выигрывает Кубок и с ним в руках, почему-то, побеждает того, "прежнего" Воландеморта, но при этом гибнет множество магов и ведьм. Альбусу не понравился сон, и он перевернулся на другой бок, чтобы увидеть в зеркале Еиналеж свою практически, за исключением брата Аберфорта, потерянную семью – Ариану, мать Кендру, даже отца Персиваля, которого в реальности он особо и не помнил, но во сне знал, что этот счастливый человек, держащий маленькую сестрёнку на руках, и есть отец. Сон был не слишком приятным потому, что навевал воспоминания о том лете, когда погибли мать и сестра, сам же он был слеп от любви к Геллерту. Гриндевальду, конечно.
Каркаров охотился за Снейпом, чтобы показать тому значительно потемневшую и ставшую почти рельефной, метку. Последний отказывал во встречах, занимая время всеми вышеперечисленными множественными обязанностями, кроме, разве что, шпионажа, так как остатки Ордена из-за крайней малочисленности пришлось распустить.
Зов больше почти не мучал Северуса, и было непонятно, кого благодарить за это – самого Снейпа, вырезавшего свою метку и сжёгшего лоскут кожи в обычном, а не магическом, пламени или, всё же, лорда Забини, вовремя замолвившего словечко за любимого декана.
Перед определением участников Тремудрого Турнира из Кубка показалась на мгновение четвёртая записка, но она упала обратно и сгорела, однако инцидент с "исчезнувшей" запиской был широко освещён в прессе. Чемпионами школ стали Флёр Делакур, Виктор Крам и Седрик Диггори из Дома Хаффлпафф. То, что Чемпионом Хогвартса стал "барсук", удивило в школе всех – от Директора до мистера Филча, но так распорядился магический жребий.
Гарри же учился, преуспевая по многим предметам лучше "зубрилы", "выскочки" и "грязнокровки" мисс Грейнджер, которую так любил даже без особого повода обозвать Драко Малфой, официально признанной подружкой которого она вскоре и стала, ещё к одному изумлению школы. Мисс Грейнджер интересовали теперь только модные журналы, собственная фигура и… сам Драко.
Снейп и Гарри занимались в Комнате-по-Необходимости боевой магией и уже к Хэллоуину профессор стал понимать, что мистер Поттер имеет не просто отличный, а выдающийся магический потенциал. В дуэлях с профессором отрабатывались и два Непростительных проклятья из трёх, чтобы, распалясь, не приложить соперника до смерти. Crucio разрешалось держать на попавшем под проклятье не больше минуты, иначе занятия должны были быть остановлены ввиду начала необратимых процессов в психике пострадавшего.

… Поттер вместе со всей школой пребывал на трибунах для зрителей, где разместились и делегации конкурирующих школ. Должен был начаться первый тур Тремудрого Турнира – сражение с драконихой за её кладку – яйцо. Мистеру Диггори достался самый опасный и злопамятный дракон – венгерская хвосторога. В её кладке было несколько золотых яиц (а что, кто-то думал, что у хвосторог бывают незолотые яйца?), на одном из которых магически было выведено: "Т.Т." – Тремудрый Турнир. Его-то и надо было выкрасть у драконихи.
Когда же она сорвалась с тяжёлой, кованой цепи и ринулась вслед за обидчиком, Седрик стал удирать в сторону башен замка, облетел их по сложнейшей траектории и, бросив назад торжествующий клич: "Отвали, постылая, сгинь!", пролетел под навесным мостом, в котором хвосторога и запуталась. Он схватил то самое золотое яйцо, и дракониха заревела не хуже сирены, но трое специалистов уже набросили на безутешную мать особую сеть с миллионом иголок, одна из которых да попадёт в подбрюшье разъярившегося монстра, чтобы вколоть снотворное, специально разработанное для, в данном конкретном случае, хвостороги. И она заснула, а так как выход на "арену" Седрика был последним, там же её и оставили досыпать, позволив видеть вкусные сны о поджаренной жертве, поданной под конопляным маслом и уксусом. Они же гурманы – хвостороги.
"Седрик Диггори – наш Чемпион!" – плакаты были свёрнуты до последующего тура…

… В туалете Поттер научился засовывать в себя два пальца, не боясь повреждений, а однажды набравшись храбрости, спросил у Невилла, как тому удаётся не обсираться при этом. Ответ был простым, но подходящим  для использования не в общей душевой и туалетах, а в домашнем размеренном быту:
– Перед тем, как что-то туда засовывать, хоть крыло летучей мыши, – пошутил Лонгботтом, – просто поставь себе обалденную клизму, ну, чтобы всё дерьмо вылилось.
Обрадованный Золотой мальчик пригласил друга на ближайший поход в Хогсмид, заранее обговорив: "Без последствий", на что Невилл с радостью согласился – у него был любовник-шестикурсник из своего же Дома, и всё свободное время они, не таясь, проводили вместе в спальне того парня.
На субботний поход в Хогсмид Невилл отпросился у Джоэла, сказав, что скоро сам Мальчик-который-выжил пополнит ряды геев, но ему, тому самому мальчику, нужны некоторые важные ценные указания. Джоэл согласился, поэтому, оказавшись в Хогсмиде, Гарри и Невилл отошли в сторонку от остальных своих сокурсников и пошли в аптеку за клизмой.
– Ой, а я тебя и спросить-то зыбыл. Слышь, Гарри, а может ты сверху будешь? Тогда все эти заморочки с растягиванием и клизмой тебе ни на хрен не упали.
– Нет, Невилл, – голос Гарри был твёрд. – Я точно буду снизу.
– Но почему бы ему самому не растянуть тебя, как это было со мной? – похоже, у молчаливого Невилла пробился во всю мощь водопад вопросов.
– Потому, что… Слушай, Невилл, не лезь с расспросами – и без тебя тошно ждать-то его, любимого, – последние слова Гарри почти прошептал.
Но Невилл точно решил не упускать возможности откровенно поговорить с другом о его таинственном любовнике.
– Так вы ни разу даже не обжимались?
– Отвали, Невилл.
– Ну, скажи, пожалуйста.
– Нет! – рыкнул Гарри. – А теперь пошли за этой грёбанной клизмой, и ты ещё не забыл, что научишь меня незаметно пользоваться ей?
– Ну, насчёт "незаметно", это ты загнул, Гарри. За нами, геями, натуралы особо сильно любят подсмотреть. Но более-менее профессиональные советы я тебе, всё же, дам, не боись. Ты же мой лучший друг!

… После Рождества ван Реддлу опостылело имение Забини, ему надоело всё – и вкусная еда, и отдельные комнаты – кабинет, большая и малая столовые, обширнейшая спальня с роскошным, но таким одиноким ложем, две гостиные, покерная, не говоря уже от таких мелочах, как битком набитая гардеробная и две ванные комнаты. И вся эта часть имения была так пуста без Девона! А он заходил всё реже… Тому опять, как и в начале лета, стало невыразимо одиноко – повторения той, "грязной" игры с собственным пенисом хотелось до боли в паху, редкие прохладные поцелуи Забини не дарили прежнего удовольствия, а стали пресны, но говорить обо всём этом с Девоном не хотелось. Нет, Том продолжал любить его, но хотелось более острых эмоций, ощущений, впечатлений, чувств. Забини же не осмеливался заговорить с ван Реддлом об углублении их, уже сложившихся, странных отношений – он предпочитал потихоньку изменять Тёмному Лорду, давая мальчикам из весёлых заведений Полиморфное зелье, придающее им облик Тома, и совокуплялся с этакими эрзацами в самых развратных и возбуждающих позах, познавая истинную, как ему казалось, науку любви. Зелье же вливалось из-за способности Тома к чтению мыслей. Вообще лорд Забини всё больше охладевал к слишком уж пуритански воспитанному любовнику, и всё бы вскоре и закончилось, если бы однажды Девон не вошёл, решившись, прямиком к Повелителю, принимающему душ.
Увидев красивое, грациозное тело Тома, Девон не выдержал и вновь припал ртом к члену Господина, снова вопросительно взглянул вверх – на него смотрели широко распахнутые, затянутые поволокой желания, прекрасные глаза возлюбленного. Лорду Забини тут же захотелось покаяться перед Томом в изменах.
Но сначала он закончил ещё более изысканную, чем в августовском парке, ласку, которой его самого охотно одаривали мальчики, и только после, не дав Тому вырваться и выпив его семя, поднялся в полный рост.
– Почему же тебя не рвёт, Девон? Или тебе и эта грязь нравится?! – холодно, не потеряв контроля над рассудком, спросил Тёмный Лорд. – Тебе нравится пить моё естество? Скажи, Девон, ведь я мечтал об этом, тогда, в парке, но был уверен, что тебе станет тошно… Это вкусно?
– Да, мой Лорд, это чрезвычайно вкусно.
– Кто научил тебя… такому?
– Это одна из обычных практик орального секса, Том – довести партнёра до конца и выпить его сперму. Но я… хотел признаться Вам, Тёмный Лорд…
– Опять на "Вы"? Почему?
– Вы всё сейчас узнаете – прочтите мои воспоминания.
И Том погрузился в них, увидев такое море неожиданного, нежеланного извращения со своим участием, что его чуть не вывернуло наизнанку, правда, в воспоминаниях маячили тени каких-то накрашенных, женоподобных юношей, которые за несколько минут превращались в него самого.
– Полиморфное зелье, – пронеслось по краю сознания, ещё не до конца вымазанного тем калом, что демонстрировал ван Реддлу Девон.
– Так ты, мой верный, – произнёс Тёмный Лорд с холодной насмешкой, – изменял мне? Мне?! Да как ты посмел после… этого прийти сюда и касаться своим грязным ртом моего пениса?!Ты – грязный паскудник и лицемер!
– Да, мой Господин, я действительно изменял Вам с мальчиками из борделей, но каждый раз совокуплялся не с ними, мой Лорд, а с Вами в своих мечтах – отсюда и Полиморфное зелье. Поверьте, Повелитель, я так люблю Вас, но Вы столь целомудренны, что мне не удаётся сдержать темперамент, дабы почувствовать хотя бы вот так, с помощью простого зелья, что значит по-настоящему быть с Вами…
– Подлец! Да как ты мог даже представить, что я когда-нибудь опущусь до такой грязи?!
– Позвольте заметить Вам, мой Лорд – это не грязь, это – истинная сущность однополой любви.
– Crucio! Silencio!

… Профессор ЗОТИ вёл себя на занятиях, да и вообще в школе, весьма странно – прикладывался по поводу и без к фляжке, не давал никаких реальных знаний, обучая заклинаниям Ауроров на уровне всего лишь теории. Было ясно, что волшебник просто занимается ерундой со студентами – от него не было никакой реальной пользы. Это признавал даже Дамблдор, но в ответ на возмущённые таким безобразным отношением к столь важному предмету со стороны всех деканов, только разводил руками – мол, я и сам не знал, что Аурор может оказаться такой пустышкой на месте преподавателя…

– Держите палочку не на уровне глаз – Вы закрываете себе обзор, а на уровне груди, можно чуть выше, мистер Поттер!
Вот так, правильно! Продолжим нашу дуэль!
– Ваша очередь, профессор Снейп!
– Tormento!
– Prote… A-a! Ой, бо-о-льна-а!
– Потерпите ещё тридцать секунд, Гарри! Вы ведь не ребёнок – мне тоже было больно, когда Вы попали в мою ещё не заросшую рану своим Seco.
Так, ещё пятнадцать всего, уже тринадцать секунд, мистер Поттер.
– Сейчас как наложу на Вас Круциатус, профессор, а сам буду вот так же стоять и говорить Вам про время.
– Сначала поймайте, Гарри!
– Turtulliam plinnus!
– Reflecto, – и всё равно Вы молодец, мистер Поттер – сложное проклятие.
– Protego maxima! Stupefy!
– Expelliarmus! – выкрикнул почти одновременно с заклинанием Гарри, но чуть раньше, Снейп – ему доставляло удовольствие наблюдать, как из подростка появляется настоящий боец уровня Ауроров.
– Petrificus totalus! Ой, а моя палочка?
– Вы прослушали моё простейшее Разоружающее заклинание, вот теперь и расхлёбываете. Вот она! Ловите!
– Поймал! Поймал! – Поттер был чрезвычайно возбуждён после очередной учебной дуэли, несмотря на проигрыш.
Со временем Гарри начал потихоньку влюбляться в своего профессора Зельеварения, находя, что тот вовсе не уродлив, а, наоборот, красив какой-то потаённой мужественной красотой, перед которой озабоченному подростку всё сложнее удавалось устоять, чтобы не броситься к декану противоборствующего Дома в объятия. Только одно удерживало Поттера от такого безрассудного деяния – он знал, что у профессора Снейпа есть Дама сердца, а, значит, он – натурал. Да ещё на задворках сознания теплилась надежда на обещанную встречу с То… с Ним.

Профессор время от времени проверял то, что творится в мозгах его лучшего студента, по просьбе Дамблдора, естественно, таким образом узнавая, не изменилось ли отношение Гарри к его предназначению. И Снейп обнаруживал в мозгах подростка всё больше гомосексуальной пакости. Так, мальчик самостоятельно растянул себя и уже дошёл до игр с собственной простатой, получая удовлетворение таким, а не более естественным способом. Также Северус обнаружил зачатки в влюблённости в себя, Снейпа, у гомосексуально ориентированного парня, что особенно не понравилось зельевару – вот ещё, оживать в буйных фантазиях Золотого мальчика, к тому же доставшего и научившегося даже с помощью "смазанного" в воспоминаниях верного друга, ставить себе клизму, явно готовясь к пассивной роли в половом акте с Лордом.
Да, ну и замашечки у нашего будущего Героя! – с каким-то болезненным восхищением подумал зельевар, прекратив контакт с Поттером. – И меня, и Тома хочет, правда, к счастью, я рассматриваюсь как запасной вариант. А ведь мне тоже… скажем, интересен, был бы интим с таким красивым, правда, уже морально испорченным мальчиком, ведь у меня уже полгода никого не было, а мы с покойной Бэллой, да будет добрым её Посмертие! – пробовали и анальный секс и, помнится, нам обоим нравилось. Ах, да чего мы только не пробовали – пол "Кама-Сутры" изучили, остальную половину… не успели, мученица ты моя возлюбленная! Конечно, я не разменяюсь на мистера Поттера в память о тебе и твоей жуткой кончине, о которой рассказывал, размазывая слёзы и сопли, сам твой супруг. А встретились мы по его просьбе, в каком-то лондонском маггловском ресторане… Как же мы оплакивали тебя, прекрасная безумная Бэллатрикс! Вдвоём, плечом к плечу, вот только я не плакал – не умею, но Тому ещё отомщу за тебя, моя прекрасная леди!
Да, но нужно вернуться к мыслям мистера Поттера – боец из него уже выше ожидаемого, но вот эти фантазии о… Нём – они совсем не подходят борцу с мировым злом. Ведь Гарри хочет не убивать заразу, а переспать с ним, и не раз – он, видите ли, мечтает о том, что… Он сменит партнёра и выберет, глядите-ка, его, самого мистера Поттера, умеющего как, как это у них, а, "боттом", выплёскивать содержимое кишечника не на партнёра, ой, не могу, – три ха! – а в унитаз. Боги, как это "романтично"! Хотя Руди и говорил, что, по слухам, не всё так спокойно в Датском королевстве. В том смысле, что у наших голубков всё не так уж отлично, как говорят. А кто говорит-то? Альбус… Конечно ему, как старому гею, более ясны отношения Лорда с Забини, но откуда у него информация? Выходит, он не доверяет мне? Обидно как-то.
Кстати, надо подготовить отчёт Директору о состоянии боевой подготовки и моральных устоев нашего Золотого мальчика. Вот со вторым пунктом придётся попотеть, ну да мне не привыкать. Интересно только, что с самого оглашения мной Пророчества Гарри ни разу не был в кабинете Директора, насколько мне известно…


…Гарри в который раз настаивал на том, что этот Тёмный Лорд – вовсе не тот, прежний Воландеморт, но Директор привычно предлагал ему чай с Успокоительным зельем и лимонную дольку, да не одну, а целую пригоршню. Да, Поттер не рассказывал ни одной живой душе, да и мёртвой тоже, если считать школьных призраков, о своих визитах к Директору. Ведь после каждого из них Альбус аккуратно стирал воспоминания, по обоюдному согласию, из памяти подростка, зная, что её "читает" Северус. А об этих ночных визитах не должен был помнить никто, кроме самого Дамблдора. Он в который раз старался донести до ума Гарри простую же, казалось бы, мысль – Тёмный Лорд, под какой очаровательной или отталкивающей личиной не скрывался, всё равно остаётся Врагом с большой буквы, а цель Гарри – вовсе не в том, чтобы стать постельной игрушкой старого ли, молодого ли Воландеморта, а убить его! Но юноша не прислушивался к увещеваниям старца, желая только одного – стать любовником Того-Кого-Нельзя-называть и лишиться, наконец, этой чёртовой девственности, когда вокруг уже все ходят парами! Да хотя бы и однополыми, как мисс Лавгуд с мисс Чжоу или как мистер Лонгботтом с мистером, ой!
– Что случилось, Гарри? Ты, кажется, хотел подсказать мне партнёра мистера Лонгботтома? Так говори, не стесняйся – о девушках же ты сказал.
– А я, что, всё время говорил вслух, господин Директор? – опешил Поттер.
– Да, говорил, правда, половину я не понял – ты шипел на парселтанге, к моему сожалению.– солгал Директор – всё он понял.
– Но я… я не хотел говорить вслух! – в отчаянии воскликнул будщий Герой. – Я же думал!
– Но вслух, – продолжал настаивать Альбус Ему было совестно признаться мальчику, что без спроса влез в его мозги, вычитывая не воспоминания, как это делал его столь желанный, но недоступный упёртый натурал Северус, а мысли, текущие своей чередой. И Дамблдор решил отнекиваться до конца, пока Гарри не перестанет сомневаться в том, что он поведал нечто интересное о предпочтениях своего лучшего друга – Невилла Лонгботтома.
– Так с кем гуляет мистер Лонгботтом? – как можно невиннее переспросил Директор.
Ведь Невилл был запасным после Гарри вариантом. И погибни Гарри в поединке с Воландемортом, на следующий год, пройдя тот же путь, по которому Гарри идёт в этом, Невилл станет Героем. Вот только невинность у этого предполагаемого Героя номер два, кажется, уже, – фьюить! – потерялась где-то. Что ж, тем больше ставки именно на Гарри.
– Я… я не знаю его фамилии, с каким-то шестикурсником из нашего Дома – Джоэлом.
– А, мистер МакКинли, если не ошибаюсь. Что ж, хороший выбор.
"К Мордреду бы послать этого МакКинли, да уж поздно!"
А вот ты, Гарри, совершенно зря так переживаешь по поводу своей… э… невинности.
– Да нету у меня никакой невинности! Я её лишился назло вам всем!
Поттер покривил душой – первый эксперимент с одним пальцем он реализовывал ещё летом, как все помнят, в доме на Прайвет Драйв, но солгал лишь слегка – активно он начал заниматься своей анальной "дефлорацией" только после приговора Директора, обрекшего Поттера лишь на поддержку своих друзей – Невилла, клизмы и трёх пальцев.
– Ах вот как! И с кем же, позвольте узнать, мистер Поттер? – голос Директора в одно мгновение стал ледяным. И Гарри даже захотелось отдать Дамблдору всученные леденцы, но сиротская жадность победила, и он поглубже сунул руку с ними в карман мантии.
– Сам с собой! Да, я растянул себя до предела и жду только То… Его! Он обещал, что придёт ко мне, и я ему верю! И никакой он не убийца!
– Так никто не входил в тебя, Гарри, и не изливал семени внутрь… – удовлетворённо отметил Директор.
– Но я сам! – Поттер не слышал Альбуса…

… Лестрейнджа взяли за компанию, чтобы он развеялся после смерти жены, а то никак, бедняга, в себя не прийдёт, хоть уже полгода прошло, как Бэллатрикс нет. Основной ударной силой были МакНейр и Крэбб. Они по карте выбрали уединённую маггловскую деревушку в горах на северной окраине Шотландии, рядом с которой однажды случаем был Крэбб, чтобы немного поразвлечься, а то палочки уже залежались в ножнах. Слухи о предстоящем рейде нескоро дойдут до занятого амурами Господина, а уж до малфоевской светской прессы – тем более.
Они втроём собрались в лондонском маглесе, чтобы как следует напиться перед предстоящими насилиями и убийствами. Напились, обжираться не стали, зная, что от учинённого ими же самими можно и блевануть. Руди так и не удалось расшевелить – он, видите ли, взял всю вину за учинённое над супругой на себя и с тех пор не знал женщин.
– Ничего, Руди, скоро снова узнаешь баб-то этих маггловских, сладкие они, не то, что твоя-то была дикарка, дай ей Мерлин всеблагой доброе Посмертие! Но ведь, Руди, не с тобой же она трахалась, да и не с нами, мы ж рожей не вышли! – заржал Крэбб.
– Да, ей востроносого подавай было, кобель сраный, изменник, я б его!.. – поддержал товарища низколобый, как обезьяна, МакНейр. – Эй, маггл, блядин сын, ещё виски!
– Простите, сэр, но Вы зря оскорбили меня. – проговорил официант, негодуя. – Я позову охранника – в нашем ресторане не принято такое обращение к персоналу.   
– А ты, что, человек,что ль? Ты ж маггл, поганая твоя рожа! – продолжал издеваться, пока на словах, МакНейр. Внезапно он перешёл к действию – Crucio!
Официант упал, роняя поднос с чьим-то заказом, и задёргался в приступах невыносимой боли, жадно хватая ртом воздух и истошно вопя.
– Дементор его поцелуй! Забыл наложить Silencio, аппарируем…
– Стоп! – твёрдо сказал покачивающийся Руди. – Finite incantatеm! Я с вами не иду.
– Но, Руди, ты же побежишь стучать на нас Господину. Ты хоть понимаешь, на что нарываешься?!
– Да, лучше мне отправиться за женой, чем выделывать новые "развлечения" с такими ублю…
– Avada Kedavra! Прости, Руди, но иначе ты не дал бы нам поразвлечься, правда, Уолден?
– Да, Крэбб, правда. О-го, – завидев троих дюжих охранников, уже достающих маггловское смертоносное оружие, МакНейр сказал:
– Вот теперь аппарируем!
Когда оставшиеся вдвоём Пожиратели аппарировали поблизости от тихой деревушки, они немедленно попали в луч прожектора расположенной поблизости погранчасти, и им пришлось тут же, не разлепляясь, дезаппарировать в роскошный особняк МакНейра в средней Англии, где они, трясясь от пережитого, просидели всю ночь, напиваясь огневиски до скотского состояния, так и заснув в креслах перед камином.
Проспав полдня и ублажившись Антипохмельным зельем, принесённым домашним эльфом, они поняли, что напились вдосталь, но вот жажду жестокости и убийств так и не утолили.
… Всё это Том уже знал из рассказов любовника и, по-своему, эта история позабавила и заинтересовала его, но сегодняшнее событие в маггловском парке оставило в его душе и теле неизгладимый след. О, как бы он хотел выплеснуться в глотку любовника, но понимал сам, что, окажись он на месте Девона в таком случае, его бы тут же вывернуло наизнанку. Он, Том, вообще бы не взял в рот член даже любимого Девона, но ван Реддл видел, как тому нравится проказничать с его пенисом, да и удовольствие, которое он испытал от развратнейшей ласки любовника, всё ещё будоражило кровь и плоть. Да, Тому хотелось бы ещё хотя бы один разик испробовать и оценить, поставив блок на эмоции, эту ласку, понять её рассудком. Но как сказать об этом Забини? Во всём, что касалось даже поцелуев, Том не был инициатором – он только жадно отвечал на расточаемые ласки, впитывая их, как губка. Только сегодня, после удачной "охоты" на ненавистных фениксовцев, он позволил себе попросить Девона в шутливой, конечно же, форме, исполнить его давнишнюю сексуальную мечту – поставить Девона на одно колено и целоваться с ним в парке под Дизиллюминационными чарами. Вот только чары наложить не успел потому, что произошло нечто значительно более личное, интимное, о чём Том и не догадывался даже… Хватит, а то "дружок" опять поднимает голову.
Нужно пойти под холодный душ. А где, кстати, Девон?
– Девон! Дев-о-о-н!
– Том, я в душе, но уже выхожу!
Прошло две минуты, и из ванной появился, в клубах пара, любовник в одном полотенце на бёдрах.
– Сними его, – внезапно потребовал ван Реддл.
– Что, Том? Полотенце? Пожалуйста! – и он отбросил его на пол. Член Девона был достаточно тонким и длинным.
– Одевайся, Девон.
– Так ты просто удовлетворил любопытство, и ничего большего этот стриптиз за собой не повлечёт?
Том почувствовал, как его собственный член набух и причиняет уже ощутимую боль.
– Я в душ, быстро!

Отредактировано Сира_Сова (2011-04-28 21:29:14)

0

10

Глава 9.





После помпезного праздничного ужина вместе с делегациями от французского Бобатона с несерьёзным названием и северного брутального Дурмштранга профессор Снейп привычно подозвал к себе мистера Поттера и отправился с ним в личные комнаты, где Гарри за прошедший год доверительных отношений с профессором бывал не раз, болтая обо всём на свете.
Профессор предложил Гарри сесть, на этот раз, не верхом на стул, а в кресло, сам же уселся в другое и без особых предисловий пересказал подростку Пророчество. Потом жестом подозвал к себе бокал с зонтиком, соломинкой и шоколадно-сливочным ликёром и передал всё это великолепие Гарри. Тот автоматически принял предложенное удовольствие, но не удосужился даже попробовать такой изыск, над приданием которому вкуса, близкого к натуральному, но неизвестному в точности Снейпу, предпочитавшему менее сладкие, но более высокоградусные напитки, пришлось работать пол-дня.
– Попробуйте, Гарри, это, должно быть, очень вкусно, да и Ваше напряжение снимет как рукой.
В этом ликёре больше градусов, чем в сливочном пиве, которое, как Вы сами рассказывали, Вам приносила под мантией мисс Грейнджер.
Гарри попробовал – было неимоверно вкусно и… тягуче. Он высосал ещё немного ликёра через трубочку, а потом представил себе, что вот так и никак иначе надо будет пососать… Ему.
– О ком Вы думаете столь непристойно, мистер Поттер?
Ах да, я имею дело с чтецом мыслей, совсем как c… нет, нельзя.
– Вы стесняетесь меня, Гарри? Вынужден сообщить Вам окончательное решение Директора – Вы должны сохранять невинность вплоть до схватки хоть с обоими Тёмными Лордами сразу или пока не будет побеждён последний из них.
– А если погибну я?
– Что ж, умрёте девственником, и это, поверьте, не так уж страшно.
– Вы судите по себе, профессор Снейп, сэр? – улыбнулся, кажется, впервые за весь вечер в подземельях, Гарри.
Ведь по всей школе ходили постоянно подпитываемые кем-то слухи о том, что дама сердца странного во всех отношениях профессора – полоумная ведьма, и все верящие в это были в корне правы. И вправду, не сравнимой ни с одной женщиной по пламенному темпераменту, которым обладал и Снейп, была именно Бэлла, а не её тусклая тень – Нарцисса, которая пару раз просила мужа свести её с зельеваром, но уже к середине ночи начинала терять сознание от пламенных ласк профессора. Разумеется, такая слабонервная женщина уж никоим образом не подходила Северусу, но, чтобы не оскорбить самого министра магии отказом… а-а, ладно, одну ещё ночь без Бэллы можно было и перетерпеть.
– Нет, я сужу не по себе – у меня есть прекрасная, хоть и немного тронутая умом, леди. И мы с ней составляем превосходный дуэт – моего разума хватило бы и на двух женщин, вот только вторую не спасёт и…
– Что, профессор Снейп, сэр?
– Ничего – я оговорился. А мы лучше отправимся к портрету Полной Леди, я Вас провожу – после отбоя прошло уже часа два, и у Вас слипаются глаза. О, я знаю – первый день в Хогвартсе такой хлопотливый. О Пророчестве захотите подумать – останьтесь завтра после моего урока, и мы договоримся о встрече.
Они вышли из покоев Снейпа и направились к гриффиндорской башне. По дороге, холодно раскланявшись с мистером Филчем, профессор быстро заговорил:
– Боюсь быть неправильно понятым Вами, Гарри, но, во-первых, это – Вам – Антипохмельное зелье, пить утром, не дожидаясь симптомов похмелья. Во-вторых же, не советую Вам обращаться к Директору с расспросами о Пророчестве, будь оно неладно. Он всю компетенцию по этому вопросу передал мне. Не верите – спросите его хоть раз о чём-то, касающемся этой темы. Теперь до завтра – увидимся на занятии.
Гарри ещё несколько раз обсуждал тему Пророчества в разговорах с профессором Зельеварения, но она быстро прискучила Поттеру – он решил, что раз уж умирать, так Воландеморта, того, старого, убийцу магглов и "грязнокровок", мучителя, желавшего убить его, Гарри, убийцу родителей, наконец, и жаждавшего завладеть всем волшебным миром, захватит с собой. Герой сразится с Монстром, и Свет победит Тьму! Так думал Гарри, набравшись столь возвышенных мыслей из старых комиксов Дадли.


А вот профессор Снейп нашёл, копаясь в мозгах гриффиндорца, когда он опять мечтал не о сражении с Монстром, а о каком-то старомодно одетом и причёсанном парне с красивыми чертами лица и значительным проблеском интеллекта в карих миндалевидных глазах, натыкался каждый раз на препятствие, мешающее ему рассмотреть место и обстоятельства встречи и прочесть… имя незнакомца. В одну из последних попыток вызнать больше о кареглазом красавце, покорившем сердце подростка, Северус наткнулся на неприметную… ментальную бомбу, из-за которой из разума Поттера без опасения за его жизнь нельзя было даже достать воспоминание, чтобы положить его в думосбор. Кто-то продумал далеко идущую махинацию – скорее, Воландеморт собственной персоной. Он же, в конце концов, злодей… Но при помещении ментальной бомбы в мозг жертвы нужен зрительный непрерывный контакт! Значит, тот прекрасный ангел из воспоминаний Гарри и есть Том.
– О, боги и Мерлин всеблагой! Какой же я дурак! – в ярости на свою тупость воскликнул профессор прямо во время занятия с третьим курсом Хаффлпафф – Рэйвенкло, отчего первые даже не пошевелились, а вторые задумались всего лишь на полминуты – за зельем нужно следить постоянно!
Ну, конечно же, одежда меняет человека, но, чтобы вот так не разглядеть в худощавом красивом парне с запоминающимися чертами лица Тёмного Лорда?![
Северус почувствовал, как заливается краской стыда. Где же Гарри с Томом могли встретиться? И ведь не спросишь же.
– Знаю я эти ментальные бомбы, – проворчал Снейп, будучи уже в одиночестве. – Если бы Гарри владел Окклюменцией и Легиллименцией, вот, хотя бы, как я, Том мог установить бомбу в очищенную от воспоминаний ячейку, и ничего бы не случилось, расспроси я мистера Поттера поподробней о месте и условиях той встречи. Но это только "если бы". У меня не останется сил, да и у Гарри тоже, на занятия этими науками, значит, будем считать, что Лорда в мозгу у мальчишки я и не видывал…

…Ночью Девон проснулся от громкого, безутешного плача.
Голос, голос его любимейшего Лорда звучал, как призывный зов:
–  Дево-о-н! Девон!
–  Что Вам потребовалось после этой жуткой ночи, мой Лорд? Мне кажется-ау-у! - о, простите за этот случайно вырвавшийся зевок, Томми…
–  Как? Как ты посмел назвать меня, Забини? Что ты себе позволяешь?!
Под страхом очередного стихийного Круциатуса Лорда Девон дал бы скорее отрезать себе язык, чем произнести хоть один звук.
Он скорчился, готовясь к безмолвной пытке, но Том продолжал:
–  Девон, повтори, как ты назвал меня? Не бойся. Я не сделаю тебе больно.
–  Том-ми, мой Лорд, но я ошибался. Прошу, нижайше молю простить мне мою фамильярность. Просто к тому времени я ещё не окончательно проснулся…
–  Уболтал, –  промолвил Тёмный Лорд и провалился в сон.
Однако его прекрасное тело, лежащее - вот, руку только протяни! - не давало заснуть молодому лорду Забини.
Но и он, зная, что ничего поделать нельзя, вскоре снова заснул.
И опять его разбудил уже гневливый возглас Господина:
–  Лорд Забини! Да просыпайтесь же скорее!
–  А-у-у! –  выдохнул Девон. –  А я спал?
–  Как младенец и тихо посапывал во сне, – тихо и не раздражённо ответил Том.
–  Простите, мой Лорд, я и сам не заметил, как уснул после всего этого ночного кошмара, но, поверьте, мой магический потенциал значительно уступает Вашему. А это значит, что ему нужно больше времени, что…
–  Не нужно лишних слов - лучше скажи мне, все ли орденцы убиты… нами?
–  Вынужден огорчить Вас, мой Лорд, но уцелели какие-то мальчишки. Всего их было двое и с собой они волокли какую-то клушу.
–  И это всё?
–  Нет, милорд, уцелел какой-то полу-великан с дурацким розовым, кажется, зонтиком, грузный старик и…
–  И…
–  И маг с глубоким, бархатистым голосом.
Не узнаешь, не узнаешь! – пронеслось в голове Девона, что было чрезвычайно опасно, если эта голова покоилась на соседней с сильнейшим Легиллиментом подушке.
Забини, исходя из высокой чести слизеринца ни под какими пытками не выдал бы своего любимого декана.
Хотя ему так только казалось, лёжа в одной постели с самим Тёмным Лордом – он продал бы любую информацию за хорошо наложенную Аваду, лишь бы избавиться от этих самых мифических пыток.
–  Ты, что же это всё разглядел во тьме и сутолоке? – недоверчиво спросил ван Реддл.
–  О, да, мой Лорд, я…
–  Назови меня ещё раз "Томми"…
–  Томми, мой Ло…
–  И без Лорда, прошу.
–  Томми, любимый!
– Вот так. Нас, приютских, никто не называл ласкательными именами, а ты… назвал, мой Девон.
Первым назвал, понимаешь ли ты, каково это услышать? Томми… – Том словно бы пробовал это его новое имя на вкус, и оно показалось ему вкусным.

Снейп орудовал над своей рукой острым, недавно наточенным тесаком для мяса. Лучшего орудия для "разделки туши" он не нашёл да и не стоило искать. Ему удалось подцепить край кожи, и он, не задумываясь, отодрал за раз большую часть вырезанного лоскута. Только потом пришла боль, ослепительная, как солнце в день солнцестояния, как молния в грозовую ночь. У Северуса подкосились ноги, и он, теперь уже медленно сдирая остаток кожного лоскута из-за внезапного тремора рук, медленно оседал по стене чистенькой кухоньки бара, оставляя на кафеле кровавый след. Наконец, он отбросил проклятый лоскут вместе с ножом на пол, уже сидя на нём.
Последними движениями он достал палочку и произнёс, скорее мысленно, чем вслух, так сжаты были его зубы, Кровоостанавливающее заклинание. Голова его запрокинулась, а зубы разжались, издав стон от неимоверной боли, но сознание его было уже далеко. И, что самое главное, Том больше не Звал, не тревожа покоя профессора.
Правда, и в бессознательном состоянии его звал иной голос, голос, принадлежавший поправившемуся благодаря "Глотку имени себя" Дамблдору…


–  Девон, а хочешь, я тебя расцелую за… Томми?
– Конечно… Томми, но мне кажется, ты просто переутомился из-за ночной кампании. Так много Авад… Они просто не могли уберечь твою душу от плача.
– Кто плакал? Я плакал?
– Представь себе, ты, Томми.
– Это, наверное, потому, что я собственноручно не положил всех злодеев, –  отшутился Том.
А лорд Забини, зная строгий нрав и чувствительную душу Господина, промолчал.
Но после короткой передышки он напомнил:
– Томми, ты же хотел расцеловать меня. Так сделай это прямо сейчас!
За поцелуями Тома Деви не забыл провести костяшками пальцев дорожку по позвоночнику любимого Лорда.
Обычно эта ласка действовала безотказно в случаях с прошлыми любовниками Девона. Так отреагировал и Том - он блаженно откинулся на спину, подставляя поджарое тело для дальнейших ласк, чем Деви и не замедлил заняться. Он сделал своему Лорду массаж, лучший, нежели предлагали тайки, переворачивая его с живота на спину и наоборот, особенное внимание уделяя бёдрам и ягодицам. Он ласкал его едва уловимыми, как само дыхание, поцелуями во все эрогенные места, которые узнал от других своих мужчин. Он слегка дул на соски Тома, и они превращались в маленькие пуговички, едва окрашенные коричневым.
Вообще весь Томми оказался одной необласканной эрогенной зоной. Ему можно было легонько пощекотать пятку, надо отметить, весьма аристократичной элегантной стопы, и Том щурился от удовольствия, чуть ли не мурлыкая, как котёнок на солнышке.
Его можно было погладить по не худому, но и не впалому животу, углубясь одним пальцем в пупок, и вот-те на! - его член уже был готов к дальнейшим атакам на него.
Когда же Девон попытался сделать минет своему обожаемому Томми, у него вышла некоторая неувязочка.
Том решительно отклонил эту ласку, обозвав её чем-то предосудительным, тем, что делают шлюхи для клиента, а вовсе не лаской, доставленной одним мужчиной другому.
Это беспризорное отрочество Тома давало такие плоды.
Сказывались прогулки сбежавшего из приюта (на время, конечно!) мальчишки - подростка по Ист-Энду, те самые, пропахшие рыбой, жареной на прогорклом масле, когда путаны, если их можно так назвать, с фонарями под глазами и отёкшими от дешёвого виски безобразными лицами, предлагали несмышлёнышу отсосать за двадцать фунтов.
Что такое "отсосать", Том, наверняка, не ведал, но вот то, что с него пропитые, уродливые женщины требуют за какие-то интимного рода услуги сто-о-олько денег, сколько у него никогда в кармане не бывало (да и откуда им взяться?), подросток понимал вполне.
Его настолько тошнило от этих всхлипов: "Дай сосну хуец, красавчик. Я с тебя меньше других возьму", что у Тома ван Реддла выработался стойкий императив. Во-первых, сосут только неряшливые и раскрашенные бабы из подворотен. Во-вторых - это запретная ласка, продающаяся только за деньги, и немалые.
Посему он только и сделал, что увернулся на бок от въедливого партнёра.
Партнёр же не повёл и ухом, но продолжил, раз в этом акцепте его игру не приняли. Снова массаж, на этот раз - изученных Девоном эрогенных зон партнёра, а потом тримминг, что чрезвычайно возбудило Тома. Дело пошло на крупную ставку - лишить девственности её несравненно прекрасного и достойного обладателя.
– Прошу прощения… Томми, но я вынужден задать тебе всего один вопрос сугубо интимного плана…
– Да, я девственник, но я уже чувствую своё тело у тебя под руками, мой Деви. И желаю быть с тобой, как бы ни противоестественно это было.
– Я только радуюсь твоей отваге, ведь это… немного больно сперва, зато потом…
–  Что? Что потом?
– Потом под, выразимся мягко, рукою партнёра ты узнаешь, что означает "оргазм".
Ты не захочешь быть первым?
– Первым кем?
– Кто войдёт в меня… А потом, если роль топа не подойдёт тебе, мы поменяемся местами, вот и всё.
–  Я не понимаю тебя, Деви. Ты будешь первым, кто окажется у меня внутри.
– Вопрос второй столь же интим…
– Но ты же обещал всего один вопрос!
Девон, поняв, что инициатива у него где-то в паху, задал и второй вопрос:
– Давно ли ты посещал туалет с целью дефекации?
– О, да, можешь не сомневаться, я очистил свою прямую кишку, если только вопрос об этом.
– Да, ты – настоящий Тёмный Лорд – провидец.
– Благодарю. Но всё же к главному – ты, Деви, долго будешь запутывать меня вопросами?
– Нет, я собираюсь прямо сейчас зверски изнасиловать тебя, мой Томми. Да шучу, шучу. Всё произойдёт, конечно, с капелькой боли, но не более капельки! – закончил свои расспросы лорд Забини. – Обязуюсь или клянусь в этом, то, что тебе больше понравится!
Лорд Забини был действительно заинтересован в таком развороте действий. Он – актив, Том – пас. Кого же из смертных, живущих на Британских островах, не могла бы прельстить подобная ситуация?! Отнюдь не всякого, но факт тот, что Девон был чрезвычайно заинтересован в том, чтобы "оседлать" Тома ван Реддла.


…Тем временем Гарри учился делать минет. Он брал уроки у Невилла. Тот с каждым разом всё увереннее подставлял свой член к "устам" Поттера. Поначалу тот кусал от непривычки нежную плоть, а Невилл только болезненно вскрикивал, стараясь не кричать на всю душевую, где они проводили "занятия". Потом Гарри не мог сделать минет "с проглотом", что также устраивало Невилла. Но и "проглоту" он вскоре научился.
Гарри тем временем нагло всматривался в "паровозики", устраиваемые старшекурсниками, но его столь же нагло прогоняли, не дав рассмотреть самое важное. Эти лбы думали, что какая-то "пипетка" на конце не устроит никого. Но и водно-гигиенические процедуры с клизмой и тремя (обязательно тремя!) пальцами мистер Поттер не пропускал, а обязательно применял каждый день по три раза. За это его прозывали "Мытиком", но Гарри было всё равно, как его называют.
Главное, что он получал свой "ништяк". Это слово было  заимствованным от Дадли, который в это же примерно время начал употреблять лёгкие наркотики, распространённые среди мелкоты.
Это слово обозначалось Дадли, как кайф, одурманивание. Более умных слов Дадлик не разумел, но этот ништяк ещё долгое время был пределом мечтаний кузена, равно, как и Гарри…
Вот только достигались они разными способами. У Дадли - покурить маковой соломки, у Гарри - после обязательной клизмы засунуть себе три пальца в зад, но приход от этих миролюбивых, в общем-то занятий, был одинаковым, уловимым под словом "кайф".


– Сейчас будет неприятное ощущение чужеродного тела в твоём, - вещал Девон, стараясь просунуть для начала один палец в нутро Лорда.
И ему это удалось. Затем он просунул второй, средний, и на этом решил остановиться.
Откажется, вот ведь, как пить дать откажется идти дальше пальцев, - мигнуло в голове искоркой.
– Ну же, Деви, - невозмутимый голос Томми, только его Томми вывел лорда Забини из себя, но он мягким, нарочито спокойным голосом спросил:
– Идти дальше? Но это немножко больно, Томми.
– Да! Дальше! Я не знаю… что будет дальше, но ты просто обязан мне за тот отсос в парке! - Том уже не говорил, а кричал. Во всё горло.
– Хорошо. – Девон, как бы нехотя, согласился… поиметь Тёмного Лорда.
– Сейчас тебя будет распирать изнутри, но ты потерпи немного, и тебе станет очень-очень хорошо, – пообещал он.
Он начал медленно и осторожно, воспользовавшись незаметно для Тома анальной смазкой, что хранилась у него с незапамятных времён в одном из отделений прикроватного столика, входить, а лучше сказать – вползать в невинное гнёздышко.
В какой-то момент Том шумно выдохнул, и это был единственный звук с его стороны.
Значит, вошло моё орудие в пещерку, осталось только оборудовать её. – подумал Забини, не боясь, что в данный момент его мозг сканируют, и сам усмехнулся своей шутке.
Потом он начал осторожные фрикции, мало-помалу увеличивая их амплитуду, пока не достиг максимума. Он нащупал пенис Томми и сделал несколько коротких движений взад-назад. Наконец, Томми изогнулся, как струна, грудью и животом вперёд и кончил, залив весь живот и грудь Деви. Но Девону только того и нужно было - а как же! Первый полноценный оргазм в жизни Тёмного Лорда получен вкупе именно с ним, лордом Забини!
Тогда и Девон позволил себе разрядиться впервые без анального презерватива.
О, столько эмоций он получил, трахаясь впервые без кондома!
Это было бы превосходным первым опытом для обоих любовников, если бы не желание Томми залезть на Девона.
Ну и натерпелся же он! И неумелость, и присущая полукровке грубость была в том сношении. Том, правда, сделал, как он представлял себе, интимный массаж Девону, но в его исполнении это было грубой фальсификацией того, обратного массажа. Массажа первоначального.
А после Том безо всякого растягивания партнёра (ф-ф-у! ещё пальцы в заднице марать!) влез в его очко и снарядился было наяривать, когда Деви вдруг (и без причины) жалобно застонал от как бэ боли, которой он на самом деле не испытывал. Просто так, для антуража, чтобы сполна насладиться моральными страданиями партнёра.
И Том принялся неистово тискать Девона за всё, что попадётся под руки, а потом ухватился за его член и дрочил, пока Деви не кончил. А что делать, если тебе так дрочат, что, кажется, сейчас весь член от усердия и неумелости оторвут? Да вместе с яичками?..




"Отчёт из допроса десяти подозреваемых в нападении и полном истреблении маггловского населения деревни Оссбёрн, о десяти дворах. Сделано под Веритасерумом."
– Ну, я двум девчонкам целки порвал, а мать их оказалась такая, что её хрен порвёшь. Все наши по ней прошлись, а ей ничего.
И мужа её оттрахал, всю жопу ему порвал до крови, а он хоть бы хны. Даже не стонал, вот падаль!
– Ну, а как же, были беременные магглы, только мы им животы-то повскрывали…
– Чем? Ножом? Кинжалом?
–  Ну мы эт… вроде, как волшебники, маги… Так мы их Secо посекирили…
–  А младенцев внутриутробных вы тоже поубивали?
– Они так прикольно мотались на пуповинах у дохлых матерей, что мы их попросту сожгли.
– Магически?
– Insendio и всё тут.
А потом навалили кучу-малу из живых ли, ранетых, мертвяков и подожгли. Сначала тем же Insendio, ну а когда куча-мала завопила разными голосами – и мужскими, и бабьими, и, самое слезливое, детскими, то мы, чтобы сопли не распускать, пустили на них из десяти палочек Insendio totalus. Только вдесятером и справились-то. Хорошо, что народ с собой прихватили да непростой народ, боевой. А криков-то было! Видать, немёртвым шкурку-то подпалило… Горело ярко,но и вонища стояла такая, что хоть в Лондон убегай, но мы выдержали - допалили всю кучу, хоть и приходилось ломиками поработать…
–  Вы осознаёте, какое наказание ждёт Вас за это антигуманное преступление?
–  Какое анти-… говняное?
–  Всё ясно, полковник, они были либо страшнее зверя, либо под действием тяжёлой наркоты. Уводите пленников.
Высунулся молодой сержант Аурората и выпалил на одном дыхании:
– А если они все были под действием Первого Непростительного?
–  А вот эту версию мы рассматривать не будем, за этим и следит Веритасерум, сержант… э…
– Капий Уорринг, сэр полковник!
– Вольно!


… Когда Девон аппарировал с места бойни с пришедшим в себя и отчаянно брыкавшимся Томом, то опустил его прямо в мантии на постель, а сам лёг рядом, успокаивая любовника, водя подушечками пальцев по крыльям носа, абрису губ, бровям, высокому лбу, нежно целуя в уголки прекрасных глаз, выпивая выступавшие капельки слёз.
– Тсс, знаю – они обидели нас с тобой нарочно, но я рад был остаться вместо тебя – твоё милосердие не выдержало бы такого насилия. Я принял эту пытку на себя ради тебя, возлюбленный.
Слово прозвучало впервые за всё время их отношений и потому вызвало у ван Реддла незамедлительную эрекцию. Том весь напрягся, как пружина:
– Ты назвал меня возлюбленным? Это правда? – сейчас Том ван Реддл казался ребёнком, которому подарили давно желанную игрушку.
– Правда, и я готов повторять это слово как мантру, по тысяче раз в день. Если ты этого хочешь.
– Понимаешь, я хочу, очень хочу, – торопливо пробормотал Том. – Но мне сейчас нужно срочно под холодный душ. Ну смыть с себя всю… ту грязь.
– Хочешь, я пойду с тобой?
– О, нет, нет, нет, что ты делаешь, Девон?! Пусти! Пусти – это приказ! – повелевающий тон в голосе Тёмного Лорда вновь проснулся в таком беззащитном несколько секунд назад теле, когда Девон ощупывал набухший член Тома и успел расстегнуть две из четырёх пуговиц на его брюках.
– Я и-ду в душ, – не терпящим возражения голосом сказал поднимающийся с постели Том. – В холодный, и мне наплевать, Девон, что ты думаешь обо мне как о мазохисте. Выйду и продолжу звать Снейпа.
Том не кончил под душем с именем любовника, как ожидал лорд Забини, наоборот, он вышел совершенно спокойным, переодетый в банный халат, под которым, как догадывался Девон, ничего не было.                         
– Могу ли я попросить у тебя выполнить лишь одно моё разумное, подчёркиваю, пожелание, Том, возлюбленный? – практически промурлыкал в ухо своему целомудренному партнёру Забини, подошедший и приобнявший слегка Тома со спины.
– Говори, и если твоё желание совпадёт с моим, то пусть будет по твоему. Только не предлагай мне больше таких грязных игр, как в том парке, вот и все мои пожелания, Девон. Так я слушаю тебя, говори.
У Забини внутри всё всколыхнулось, когда Тёмный Лорд, словно так и не взятая штурмом крепость, назвал тот знаменательный оральный секс в парке, полном магглов, "грязными играми", ведь Тому же понравилось, он, Девон, чувствовал это!
– Да, тогда (ударение) мне понравилось, но я был немного не в себе после вспышки магии стихий. Но ты ведь не об этом хотел мне и сказать о том, чтобы я…
– Да, чтобы ты перестал мучать его, он же – мой недавний декан, прекрасный волшебник, он не мог предать тебя, мой Господин.
– Но палочка…
– Да, кто-то из орденцев выбил у него волшебную палочку, после чего профессор Снейп вынужден, понимаешь, иначе бы его убили не те, так другие… Так вот, он вынужден был аппарировать с кем-то из оставшихся в живых орденцев в направлении Хогвартса, куда же ему ещё податься, а ты доставляешь ему неимоверную боль Зовом. И на собрание верных он не явился потому, что знал – в гневе ты беспощаден. Вот, смотри, как он поступил со мной и братом, когда мы… ну, я рассказывал тебе – он был моим первым, сам увидишь.
И Девон предложил Тому воспоминание о мягком выговоре за инцест, между прочим, с первокурсником. Том, хотя и был ещё давно проинформирован Девоном о связи с братом, всё же пребывал в шоке от увиденного и действительно сейчас чаша его личных весов правосудия между местью и прощением заколебалась в сторону последнего.
– Он всегда покрывал все проступки слизеринцев, никогда не назначал "своим" отработок ни у себя, ни у Филча – это наш завхоз, тот ещё садист, Мастер Зелий никогда не снимал баллов со своего Дома…
– Я всё понял. Профессор Снейп – идеальный декан, и даже если он и шпионил в пользу орденцев, теперь это мало, что значит. Звать я его больше не буду, ну, может, изредка, чтобы он не заскучал, но и принимать как верного, тоже. Пусть его. Так ты получил, что хотел, "мой лорд"? А теперь – целуй меня.


Том закончил потягивать огневиски, когда по магическому звоночку в крышке обеденного стола, появился Девон.
– Чего изволит Господин?
– Называй меня по имени и на "ты".
– Хорошо, Том, но, кажется, мы уже проходили подобное. Или это означает, что ты хочешь со мной пообщаться?
– Расстегни брюки, Девон.
– Но…
– Делай, что тебе говорят – я тебя не обижу… А он у тебя хорошенький.
Так, а теперь пойди в ванную и вымой член мылом, да обнажи головку.
– Хорошо, Том, но я по-прежнему не понимаю, зачем всё это.
– Я хочу отплатить тебе за страдания, испытанные по моей вине, и долгую немилость. Собираюсь заняться игрой с твоим членом.
Том успел заметить, как названный орган чуть дёрнулся и начал наливаться кровью.
– Теперь иди, возлюбленный.
Дойдя до ближайшей ванной комнаты, Девон, пользуясь отсутствием рядом Тома, неспособного прочитать сейчас его мысли, начал бормотать под нос:
– Та-ак, и с чего бы это Том вдруг до такой степени расщедрился? Ему, конечно, а, может, всего лишь стыдно за ту давнишнюю выходку в ванной, кстати, именно в этой. Ох, уж эти совпадения, к Дементору их! Или, что скорее всего, заскучал опять по новым ощущениям? Да, вот это наверняка, и вовсе не стыд за очередную пытку надо мною тому причиной. Том же, как дитя – то расчешет волосы любимой кукле, то начнёт над ней же измываться…
Но я и без того задержался – поспешу обратно, а то обидится ещё, а от обиды до Круциатуса у Тома…
Девон вошёл в столовую, где оставил Тёмного Лорда, но там никого не было.
– То-о-м! Ты где?
– В спальне. Я заждался тебя, мой Девон.
Тот бросился в спальню – на расстеленной постели возлежал обнажённый Том. Его желанное тело словно звало Забини: "Приди и возьми меня", но Девон понимал, что сделать это ему сейчас нельзя – Том не подготовлен к занятиям любовью – ведь не растягивал же он себя сам! Да он, наверняка, и не помнит, как это больно в первый раз.
– Что больно? Почему больно? Уверяю – я сделаю всё, чтобы сделать тебе не больно, а приятно, – вскинулся ван Реддл. – Не бойся, я знаю – без зубов.
– И это всё, что ты знаешь, мой наивный Том? – с улыбкой некоторого превосходства поинтересовался Девон.
– Н-не-ет, – задумчиво глядя на пенис любовника и проведя пальцем по губам, протянул Том. – Я много читал и теперь хочу попрактиковаться. Ну же, смелее! Или ты по-прежнему боишься и ненавидишь меня?!
– Впрочем, может ты и прав, Девон, – весело и от души, без обычного холода в голосе рассмеялся Тёмный Лорд, – меня действительно стоит побаиваться, даже целуясь. Ты не боялся – я ставил тебя на место, но теперь, когда в тебе всегда (акцентировал он) есть толика боязни разгневать Господина, наказывать тебя уже не стоит. Долго мне ещё ждать?!
– Том, мне кажется, ты не в духе сейчас. Может, отложить?
– Ну уж нет. Я так решил! И будет по-моему! Подойди, прошу, расслабься, нет, лучше сядь на постель, а хочешь – ложись. Сегодня тебе можно всё!
Девон безропотно, на этот раз, подчинился, подошёл и лёг, предварительно раздевшись заклинанием…
Он метался по кровати, всей в шелках, как той незабвенной первой ночью, когда он понял, что страстно влюблён в недоступного Тёмного Лорда-девственника, но на этот раз, не мучаясь в одиночестве от неудовлетворённости, а, напротив, от то подступающих, то откатывающихся волн невероятной силы удовольствия, тая во рту умелого – да! чрезвычайно умелого! – любовника.
"И всё это невероятное чувство – из книжек?" Горячая глотка, умелый язык, мягкие, чувственные губы на его пенисе, – о, он мог и не мог кончить одновременно. Он дышал уже со свистом, дивясь немереной силе страсти Господина.
– О-о-о! Т-о-о-м! Я не могу больше-э-э! Позволь, – заговорил Девон часто, – позволь мне кончить, умоляю! Я весь горю-у-у!
И он кончил, но всё же не в рот Тома, а себе на живот и любовнику на грудь…

0


Вы здесь » Letters from the Earth » Слэш » Житие Тома-волшебника. TР/ДЗ, ГП, СС, АД; AU, NС-17, макси


Создать форум © iboard.ws Видеочат kdovolalmi.cz