Глава 1

Я родился и вырос в нищей семье чистокровных волшебников. Мы жили в Лютном переулке – в месте, которое предпочитают обходить стороной все приличные волшебники. А мне плевать, там мой дом, и я люблю свой переулок, где играл, гулял, радовался жизни, как обычный маленький ребенок. Нас называли отбросами магического общества – ну и пусть, мне то какое дело? Я себя таковым не считаю, и свою семью тоже. Просто жили мы крайне бедно, в нашем доме даже посуды не было, из мебели – одна прогнившая кровать на всех. Волшебством родители владели преотвратно – только на уровне простой бытовой магии, да несложными атакующими заклятиями. Я не жалуюсь, лишь излагаю факты.
Мой отец никогда не блистал умом, потому совершенно не годился на работу в Министерстве и работал в какой-то лавке охранником, за что платили, разумеется, самую мелочь. Мать, непонятно за что полюбившая этого лодыря, загибалась на трех работах: медсестрой в Мунго, кассиром в магазинчике одежды, сиделкой два раза в неделю у детей каких-то богатых снобов. У меня были две старших сестры и брат, так что я был самым мелким в семье, мне и доставалась все время самая поношенная одежда, объедки от еды, использованные и изодранные учебники… Но мне было обидно лишь поначалу, потом я как-то свыкся и перестал обращать внимания на такие мелочи жизни. У нас не было денег и на образование, мои сестры в тринадцать пошли работать торговками, брат – курьером при Министерстве, в итоге, к моим одиннадцати годам они накопили для меня немного средств и отправили в Хогвартс. Поэтому своих родных я люблю, даже дурака-отца, который банально спился, как какой-нибудь маггл, и помер, когда мне было двенадцать.
Я мало, что знал о Хогвартсе, хотя мама перед сном мне рассказывала немного о школе, в которой сама училась на факультете Райвенкло. Меня поразило великолепие замка, в котором я оказался, там было столько волшебства! Один зачарованный потолок чего стоял! А аромат тех тысяч свечей, что озаряли помещение Большого зала, я уже тогда умел различать запахи очень остро. Я был безмерно счастлив, что смог оказаться в этом месте, подальше от развалин в Лютном переулке, именуемым моим домом. Иногда мне все же хотелось избавиться от того дома и остаться здесь навсегда. Мечты, мечты… На нас, первогодок, смотрели сотни пар глаз, а я не боялся распределения, отнюдь. Внимательно рассматривал студентов: за ближайшим ко мне слева столом ученики носили форму с синей расцветкой и вороном в качестве символа, такая форма сохранилась у мамы в шкафу; чуть дальше по левой стороне сидели гриффиндорцы – я понял это по львам-нашивкам и ярким цветам, слившимся для меня в красное месиво, меня раздражала такая чрезмерная пестрота; за столом справа от меня дети были в мантиях с нашивками черно-желтых цветов и барсуками – символами Хаффлпафа, такая же мантия, отцовская, валялась у нас в сундуке; и, наконец, в самом дальнем углу по правой стороне находился стол Слизерина – серебристо-зеленые цвета и змея привлекали меня больше всего. Оттенки зеленого радовали мою душу, а змеи казались самыми лучшими существами на свете. Я не любил собак, кошек, других пушистых представителей фауны, но испытывал тягу к пресмыкающимся, земноводным – всем, что имело гладкую кожу. Едва ощутимый приятный холодок, исходящий от таких тварей, будоражил мою кровь. Я завел себе маленькую ящерку на первом же курсе. Ах да, распределили меня естественно на Слизерин.
Учился я средне. Больше всего мне удавались Травология и Зельеварения. На самом деле я не любил ни то, ни другое. Я просто отлично разбирался в запахах, в зельях умел отделять компоненты только благодаря своему мощному врожденному обонянию, совершенно не запоминал их названия и предназначение, просто заучивал состав зелья по ароматам. Тоже самое с травами и другими растениями. Я будто говорил с природой на ее языке. Товарищи по факультету вскоре прознали о моей особенности и прозвали Ищейкой. Я гордился, что мне дали прозвище, это выделяло меня среди других, однако друзей я так и не завел, а вот врагов нажил. К спорту я тоже имел мало отношения, меня не интересовал квиддич, его знаменитые игроки, но на пятом курсе меня заволновал гриффиндорский ловец, третьекурсник Чарли Уизли, младший брат Билла, моего однокурсника и первого ученика в Хогвартсе, ловеласа.
Не знаю, давно ли у меня в голове появились ненормальные наклонности, но в тот год они обострились. У каждого человека есть своя страсть, свои потайные желания, что не дают ему покоя, а, доставшись ему в награду, сводят с ума. Кто-то прется из парней от соблазнения девчонок, а потом упивается своими успехами и бросает бедняжку, меняя ее на новую; кто-то страдает по спорту, по учебе/книгам. У некоторых страсти заключается в чем-то или ком-то конкретно. Например, мой сосед по комнате все сох по одной сучке, которая отказывала ему в свиданиях раз за разом, он даже вены себе вскрывал – я сам лично вытаскивал этого придурка из ванной, всего в крови. Все эти страсти и желания бурно проявляются в подростковый период, когда гормоны взрываются внутри тебя и уже не знают, куда им деваться от избытка. Так вот, у Чарли была страсть к драконам – это уже тогда было заметно, особенно как он носится по замку с томами об этих чудовищах, как упрашивает лесника Хагрида рассказать еще хоть что-нибудь о них. В чем же заключалось мое желание, что высасывает душу, пока ты не удовлетворишь себя? Хм, в пятнадцать лет я полагал, что влюбился в Чарли, и он моя страсть, но много позже я убедился, что вовсе нет – я обожаю коллекционировать людские необычные запахи. Я предпочитал запечатлеть в памяти эти ни с чем несравнимые ароматы и не собирался их никуда там «складывать» или извлекать каким-либо образом из тел, как вы могли себе вообразить. В свои пятнадцать я просто обезумел, когда однажды оказался столь близко к младшему Уизли, что учуял тот самый, необычный, запах мальчишки. Гриффиндорец налетел на меня в Хогсмите, на улице. Он смеялся над чем-то в компании своих друзей, а я проходил мимо, угрюмо глядя на землю. Что-то расстроило меня в тот день, я все никак не мог успокоиться и привести свои мысли в порядок, потому совершенно не замечал ничего и никого вокруг, намереваясь только перекусить где-нибудь в деревушке, раз уж мы сегодня все здесь. И вот, Чарли резко повернулся и уперся головой в мою грудь.
- Ой, - выдал он, быстро отпрянув. Вся веселость моментально испарилась с его лица, и Уизли виновато опустил глаза. Его дружки не двинулись с места, наверняка приготовив палочки. С них станется, хотя я себя в обиду никогда не давал.
- Смотри, куда идешь, малявка, - зло выплюнул я, рассердившись на мальчонку.
- П-простите, - пролепетал он. И тут подул ветерок, до меня донесся запах его тела. О, это была убойная смесь: пахло молоком, булочками, конфетами, ромашкой и, почему-то, удобрениями. Видимо, совсем недавно был у Хагрида. Я невольно растянул губы в ухмылке, глядя на Уизли. Тот испугался сильнее и все продолжал отходить маленькими шажками. Я окинул его самодовольным взглядом и горделиво удалился. Наверное, уже тогда в моих серых глазах проскальзывало нечто похожее на безумие, развязность и похотливость. Именно поэтому кучка жалких третьекурсников смотрели на меня с таким ужасом.
С того момента меня стал преследовать запах Чарли повсюду. Я не мог сконцентрироваться и уловить что-то другое, я перестал узнавать себя. Я чувствовал остальные запахи, безусловно, но фокус с дешевыми духами срабатывал на мне от нечего делать, хотя раньше я со снисходительной улыбкой сообщал владельцу таких духов о своем скромном мнении по поводу истинного его аромата. Мне нравилось унижать таким образом людей, тем более что они обычно терялись и не находили на то возражений. А из-за мелкого Уизли я растерял на время эту чудесную способность. И тогда я подкараулил Чарли после его тренировки и бесшумно двинулся за ним по пути от квиддичного поля до Хогвартса. Шел мелкий дождь, и я упивался доносившимся до меня запахом от мальчишки, что непогода только усилила. О, это было сродни хорошему сексу с красоткой, а я уже имел опыт в этой области; красотой меня самого природа не обделила, на меня многие вешались, а я и не отказывал. Но Чарли – это совершенно нечто непохожее на других. От одного только вида голова шла кругом, а уж от запаха я впадал в транс и наслаждался, наслаждался, наслаждался.
В итоге, без Уизли у меня просто начиналась ломка, как у любого заядлого наркомана, честное слово. Я ходил за ним по пятам всюду, где только мог оставаться незамеченным. Мне удавалось передвигаться на цыпочках, я был тише привидения, я сливался с тенью, лишь бы малец ни о чем не догадался. А мне от него большего и не нужно было, только запах. Для секса я все-таки предпочитал исключительно девушек. Но однажды, когда Чарли засиделся в библиотеке и потому, рискуя, столь поздно возращался в свою спальню, он все-таки обернулся и заметил меня, мельтешащему сзади. Не было ни одной ниши, ни одного рыцаря, куда я мог бы спрятаться, потому даже моя ловкость и осторожность не помогли мне избежать моего раскрытия. Уизли достал палочку и уставился на меня.
- Зачем ты ходишь за мной? – его голос даже почти не дрожал.
- Ну что ты, глупый, я всего лишь иду следом, но это не значит, что за тобой, - «пропел» я, разоруживающе улыбаясь и разводя руками.
В свете факелов его лицо показалось мне миленьким, я даже возбудился на мгновение, а запах ромашек быстрее других проник мне в ноздри и просто одурманил. А эти забавные рыжие волосы! Красиво, хоть и раздражает.
- Я знаю, что ты часто ходишь за мной следом, - упрямился Чарли. Он храбрился, наставляя на меня палочку, но я видел страх в его глазах. Это меня подзадорило. Ничего подобного раньше я никогда не испытывал.
- Ты прав, Чарли, - я ухмыльнулся. – Ты любишь молоко с булочками, часто возишься с животными. После тренировок от тебя несет потом. Но вот ромашки откуда?
В глазах мальчишки отразилась паника. Он открыл и закрыл рот, так ничего и не сказав. Еще бы, я его ошарашил. Я сделал несколько шагов вперед. Но Уизли очнулся и затряс палочкой:
- Не подходи ко мне, извращенец! – пропищал он.
Я, подняв ладони, остановился на месте и рассмеялся. Меня тянуло к Чарли, и тяга болью отдавалась мне в паховой области. Мерлин мой, это стыдило и манило одновременно.
- Тише, Чарли, тише, - ласково проговорил я. – Я ничего тебе не сделаю. Видишь, у меня нет палочки? – я еще раз повертел руками в воздухе. – Ты хороший мальчик, правда? Позволь мне только вдохнуть твой запах, и я уйду, обещаю.
- Кто ты такой?! Стой на месте! – прокричал Чарли. Я сделал шаг, ухмыляясь. Уизли крепко вцепился в палочку. Я подошел еще немного. Гриффиндорец, сжав зубы, отчего-то медлил. – Не двигайся!
- А то что? Думаешь, справишься с пятикурсником? – насмешливо спросил я.
Чарли паниковал еще больше по мере того, как я приближался. Наконец, я успел выхватить палочку из его рук прежде, чем он решился-таки запустить меня чем-то. Уизли открыл рот, чтобы закричать, но я успел перекрыть его маленький рот своей ладонью, обхватив мальчишку сзади. Я прикрыл глаза, вдохнув запах его тела. Я уткнулся в его рыжие волосы и потонул в собственных ощущениях. Да…ромашки сводили меня с ума сильнее других запахов. Чарли извивался, наступил мне на ногу. Насладившись, я отпустил его.
- Будь паинькой, малыш, не выдавай наш секрет! – прокричал я ему вдогонку, когда Уизли улепетывал подальше от меня.
Больше я не рискнул подходить к Чарли Уизли. Уверен, он никому не сдал меня, да и сам вскоре позабыл о нелепой встрече в коридоре. Да и что он мог сказать? Его обнюхал какой-то слизеринец с пятого курса и отпустил? Поднимут на смех ведь, а кому хочется быть обсмеянным? В любом случае в школе от запахов мне башню больше так не сносило. Все же неприятно чувствовать зависимость от кого-то, как ни крути.
***
Хогвартс я закончил вполне успешно для первого чистокровного мага в семье, где отец умер от алкоголизма, мать пытается вытащить всех из ямы, а старшие сестры и брат выросли неучами. Правда, брату это не помешало стать чьим-то помощником в Министерстве, неплохо справляться с обязанностями и отказаться приезжать домой под любым предлогом. Я не видел его с летних каникул на третьем курсе. Вернувшись домой окончательно, я узнал от мамы, что моя самая старшая сестра Лорен, кстати, сошлась с магглом-пьяницей, сама часто пребывала в запое, хотя умудрялась еще сохранить комнату и торговую лавку. Вторая сестра, Хелена, родила от какого-то типа, отдала ребенка в приют, а сама подалась в проститутки. Они обе тоже не жили с матерью. Да и слава всем богам! Мама была просто счастлива, что я наконец-то окончил школу и смогу жить с ней. Я и правда планировал так поступить, найти работу и помогать ей. Но в нашем родном переулке познакомился с ребятами, и вместе с ними овладел воровским искусством. В итоге, мы всей шайком чуть не попались аврорам, когда промышляли на Косой аллее, и мне пришлось затаиться в лесу, переждать.

Глава 2

Вернулся к матери я спустя полгода. За это время мне понравилось жить на природе: я ставил защитные чары, чтобы никто не мог меня обнаружить, таскал с собой вещь-мешок и палатку. Короче, путешествие выдалось отменным. Моему обонянию и вовсе раздолье: не нужно дышать химией, кругом трава, деревья, ягоды, грибы… По своему возвращению я, наконец, приоделся, как давно хотел. Воровские деньги я отложил как раз для этого. Кожаное пальто, нижняя куртка для тепла, кожаные перчатки без пальцев, клетчатые брюки (ммм, это просто мечта), высокие ботинки на шнурках. Весь в черной коже, ну разве не сексуально? Да еще так отвязно. В этом весь я, да. Ухмыляюсь при этой мысли. А еще я перекрасил одну из своих темно-русых прядок в красную, в память о вкусном ромашковом мальчике. Сентиментальность, куда же без нее? Перчаточки удобны для воровства, определенно. Еще по пути домой мне удалось стащить два кошелька, чему я был несказанно рад. Одежда окупилась полностью.
- Скабиор, милый! – мама просияла, когда увидела меня, переступающего порог дома. Она кинулась меня обнимать и целовать в обе щеки, а я наслаждался знакомыми с детства запахами любимой матери: вареной картошки, сырости, дешевых духов. Не самые приятные ароматы, но зато родные.
- Привет, ма, - улыбнулся я маме, чуть отстраняясь.
- Дорогой, ты так чудесно выглядишь! Стильный такой, красивый, - умилялась мамуля, провожая жестом пройти поскорее на кухню.
- Спасибо, ма, ты у меня тоже красавица.
- Ох, да ладно тебе, - отмахнулась мама с улыбкой.
Мы прошли на нашу крохотную кухню, где и поместились-то только маггловская печь, да маленький столик и два стула. В нашем доме всего-то три комнаты: эта кухня с одним окошком, родительская спальня, где уже давно мама спит одна, и гостиная, где умещались мы втроем (две сестры, брат и маленький я) на одной кровати, расширенной с помощью заклинания. У нас нет никаких изысков, стены в комнатах покрыты известкой и ничем больше. Штор на окнах нет, хоть у нас и одноэтажный домик, но мама зачаровала их, чтобы любопытным не было видно нас с улицы. А таких в Лютном переулке куча. Все здание пропитано сыростью, запахом гнили и пылью. Кажется, в детстве мы даже выводили клопов, пока мама не нашла против них заклинание. Вот и на тесной кухне пахнет вовсе не свежей выпечкой, а протухшими овощами, какими-то травами, призванными для смягчения запаха. Я сел за стол, немного поморщившись: раньше домашние запахи не сильно смущали меня, но теперь я все же отвык от них. Мама суетливо разливала суп по тарелкам. Кастрюля стояла на плите, мать предпочитала охлаждать ее чарами и содержать, тем самым, разогревала тоже заклинаниями, но иногда обходилась и без них.
- Сынок, ты похудел, - протянула мама, ставя передо мной суп. И, наклонившись, она провела рукой по моей гладко выбритой щеке. – Много работаешь, устаешь?
- Да, мам, - ответил я, проглатывая первую ложку супа.
- С Марком не виделся там, в Министерстве?
- Нет, ма, мы работаем на разных уровнях, слишком далеко друг от друга.
Я складно врал маме о своей деятельности. Ну не мог я позволить себе признаться матери, что я вор и последние полгода прятался в лесу. Меня это ничуть не стыдило, но, видя восторженные и полные надежд глаза уставшей мамы, мне становилось жаль ее. Я премило улыбался весь оставшийся вечер, ел холодный суп, затвердевшие печеньки, интересовался делами матери, в общем, изображал идеального заботливого сына.
Я снял комнату неподалеку от дома, чтобы жить отдельно и вместе с тем почаще навещать мамулю. Я улучшал навыки воровства, легко ориентировался по запахам и с точностью вычислял обеспеченного мага-жертву. Эти жиды пахнут деньгами все до единого. Я знакомился с интересными людьми: ворами, торговцами, и просто загадочными личностями. Мне нравилась моя жизнь, мне удавалось помогать и маме.
***
Однажды я неспешно прогуливался по родному переулку. Чья-то рука плавно потянула меня в закоулок. Я понял по запаху, что это одна из кокоток, продающих свое тело. Они все пахнут потом, деньгами и чужой, простите, спермой. Причем, к последнему можно привыкнуть, как ни странно. Кокотка принялась лапать меня, я ухмылялся, подставляя шею для поцелуев.
- Скаби, красавчик, такому парню как ты, я могу отсосать бесплатно, - прошептала она мне на ухо, причмокнув мою мочку.
На самом деле секс ради секса меня не прельщал. Я снимал шлюху раз в два месяца для удовлетворения физической потребности, но все это время я искал девушку с необычным запахом, годным для моей коллекции. Кокотки не были теми, кто обладал исключительным ароматом. Зато они были легкодоступны и готовы ради меня на все за совершенно низкую плату, я умел обаять даже таких искушенных женщин. Жаль, что воистину ценные экземпляры попадались редко.
- Крошка, я загляну к тебе через три дня, - нежно прошептал я ей в ответ, проводя рукой по ее груди. У той вырвался стон от моих прикосновений.
- Скаби, ты заставляешь женщину ждать, это нехорошо, - обиженно протянула она, продолжая тискать меня и целовать мою шею.
- Лапуля, я немного занят, поэтому вынужден отказать тебе сейчас, - «пропел» я самым ласковым голосом, на который способен. В глазах плясали лукавые огоньки, кокотка поймала их и поджала губы, но не отступила. Я провел рукой по ее бедру, вызывая новый стон девушки. – Детка, я вернусь к тебе, веришь?
Она играючи провела рукой по моему паху. Я улыбнулся, глядя в ее бесстыжие глаза: меня не волновали такие ласки, меня возбуждает только запах. Да, у нее большая грудь, широкие бедра, шаловливые ручки, умелый ротик, но запах – не тот. Наконец, кокотка отступила, провожая меня многообещающим взглядом. Я сделал вид, что тоже жду-не дождусь нашей встречи. После ее ухода сплюнул на землю: ну вот, пропитался чьей-то спермой и ее потом.
После того, как я очистил себя заклинанием, двинулся дальше. Вообще я совершенно ничем не был занят, я просто бесцельно бродил по улице. Но чутье подсказывало мне, что сегодня я встречу обладателя необычного запаха. Коллекционер всегда знает, где и когда найдет новый экземпляр. И тут я увидел на дороге девочку лет десяти, она сидела и гладила свою ступню. Я подошел ближе, заинтересованный, загляделся на ее красивые золотистые волосы.
- Привет, - ласково обратился я к ней. – Как тебя зовут, милая?
- Лейла, - протянула девочка, с опаской покосившись на меня.
- Что-то случилось, Лейла?
- Ногу подвернула.
- Давай, помогу?
Она неуверенно покачала головой. Попыталась встать, но тщетно. Я наклонился к ней и учуял запах персиков и меда. Ооо, такой смеси я еще не встречал! Девочка определенно заинтересовала меня сильнее. Я с трудом сдерживался, чтобы не возбудиться прямо на улице.
- Я целитель, Лейла, и могу помочь, - продолжал я врать с убеждением. – Вывих легко исправить. Пойдем, поднимемся ко мне? Я тут недалеко живу, - Лейла смотрела на меня со смесью страха и любопытства. Она прижимала больную ногу к себе, не давая осмотреть ее. – Я обеспечу тебя обезболивающим зельем. Ну, так что, пойдем? Или тебе нравится сидеть тут?
Я дружелюбно улыбнулся. Девочка обвела меня подозрительным взглядом.
- Целители так не одеваются, - пробурчала она.
Я осмотрел свою одежду: ну да, я мало встречал целителей в черном кожаном пальто, в перчатках без пальцев… Но быстро нашелся и ответил:
- Сегодня у меня выходной, и я позволил себе немного расслабиться. Лейла, милая, на все про все уйдет не больше десяти минут. Я вылечу твою ножку, и побежишь домой.
Лейла подумала и таки кивнула. Я, просияв, подхватил девочку на руки. Нам действительно не пришлось далеко идти, моя комната была в десяти минутах ходьбы.
Открыв заклинанием дверь, я толкнул ее ногой и пронес Лейлу внутрь, опустил на кровать. Немедленно запечатал дверь запирающими, охранными, заглушающими чарами. Гостья смущенно осматривала мои владения. У меня повсюду стояли цветы: в горшках, в украденных вазах, в банках. Здесь были и анютины глазки, и лилии, и орхидеи, и много других. Ромашек не было. У дальней стены стояла двуспальная кровать, на которой и лежала Лейла. Простыни на кровати всегда были свежие, я даже специально для этого нанимал горничную, что приходила раз в два дня. У меня нет ковров, шикарных картин и других предметов роскоши – они мне были ни к чему. Был шкафчик у ближайшей к двери стены, где я хранил свой внушительный гардероб, было и пара полок для книг. Кухонный столик у окошка, столовые приборы – вот и все. Ах да, прямо над изголовьем кровати висело фото моей семьи: мамочка в центре, совсем молодая, отец с опухшим лицом, сестры, еще вполне миловидные, маленький я у мамули на коленях, и тщательно заштрихованный брат, он положил руку отцу на плечо.
- Это ваши родные? – Лейла тоже рассматривала фотографию, а я и не заметил.
- Да, моя хорошая, - ответил я беззлобно.
- А почему тот человек закрашен?
- Он недавно умер, и я не хочу расстраиваться, глядя на него, - сказал я.
- О, простите, - поспешила добавить Лейла. Но я улыбался ей, ничуть не обидевшись. Я-то знаю, кто убил Марка. Он помог мне с деньгами на учебу, но совсем забросил мамулю, так не делается, брат.
Тем временем я побродил по комнате, словно и правда искал зелья для девочки. Вообще-то я не хранил у себя дома лекарств. Затем я присел рядом с ней на краешек кровати.
- К сожалению, я забыл зелья в лечебнице. Но, чтобы ты не вырывалась и не мешала мне лечить ножку, мне придется тебя обездвижить.
- Но, сэр, я не хочу так.
- Лейла, иначе тебе будет только больнее, - я склонился над ней, перейдя почти на интимный шепот. Запах персиков и меда сводили с ума. – Ты же не хочешь боли?
Она испуганно замотала головой. Я, приговаривая что-то в утешение, наложил на нее легкие обездвиживающие чары. Лейла была из семьи магов, однозначно, потому что мои действия не удивляли ее. Что же, оно и приятно. Мне не составило труда излечить ногу, после чего я убрал палочку на окно. В глазах девочки промелькнуло облегчение: она решила, что на этом я закончил. Но я злорадно ухмыльнулся. Мой член уже болезненно пульсировал, и, кажется, Лейла заметила это. Ее глаза в ужасе распахнулись. А я успокаивающе провел рукой по ее щеке.
- Не бойся, сладенькая, тебе не будет больно.
Я не стал снимать с нее симпатичное желтое платьице и гольфы; мне не хотелось созерцать ее маленькое костлявое тело. Я вообще не очень любил детишек, но запах Лейлы делал свое дело. Если бы не он, я бы и не притронулся к малышке. Я оставил дорожку поцелуев на шее и ключице Лейлы, больно тиская ее за бедра. Слезы застыли в глазах малышки, и она, наконец, подала голос:
- Что вы делаете, зачем?
А еще мне не хотелось накладывать на нее заклинание немоты: было приятно слышать женские стоны.
- Я доставляю тебе удовольствие, - прошептал я. – Разве тебе не приятно?
Она сглотнула, промолчав. Я избавился от верхней одежды, оголяя торс, и оседлал малышку, позволяя себе, наконец, вдохнуть полной грудью аромат персиков и меда. Я зарылся носом в ее волосы, шаря руками у нее под платьицем, где трусики уже давно стали влажными. Разгорячившись, я накрыл ее губы своими, грубо врываясь языком в ее ротик. Лейла пыталась вопить, сопротивляться, но у нее ничего не выходило. Я прервал поцелуй, с восхищением осматривая теплую и горячую малышку.
- Кто твои родители, сладенькая? – спросил я, запуская пальцы уже под трусики девочки. Она всхлипнула и прохрипела:
- Мы с мамой вдвоем живем, она ведьма. Отпустите меня, дяденька.
- Я еще не поиграл с тобой, - прошептал я. – А где твой папочка?
- Я не знаю, сэр.
Я по-прежнему находился в клетчатых брюках и ботинок не снимал, не заботясь, что замараю чистые простыни грязью с улицы. Ткань брюк грозила порваться, если я немедленно не сниму их. Но я держался: изнасилование детей не входило в мои планы. Возможно, матушка Лейлы пахла так же…
- Твоя мамочка тоже любит персики и мед?
- У нас своя пасека, - сквозь стоны сообщила девочка. Я знал, она дрожала уже всем телом, просто оно не слушалось из-за моего заклинания. А я все игрался с ее киской. Лейла, видимо, чувствовала, что ей следует ответить, иначе я сотворю с ней нечто более ужасное. И верно, хорошая девочка. – И мама любит персики, да.
Я просиял, нависая над ней и усиленно работая пальчиками меж ее промежностями. Я даже губу прикусил, чтобы самому не застонать, наблюдая за изменяющимися глазами девочки. Она перестала умолять отпустить ее, значит, мои ласки ей нравились, хоть Лейла и не осознавала происходящего и боялась меня. Может, конечно, и сдалась, но мне было все равно. Я наслаждался зрелищем и ее запахами, как никогда в жизни. Наконец, я не сдержался и кончил, так и не развязав ремень, потому что к запахам меда и персиков добавился еще один, вполне конкретный и исходящий непосредственно от девочки. А этот запах действовал на меня не меньше. Так что ошарашивать ее своим оголенным членом не пришлось. Я медленно слез с Лейлы, и, полюбовавшись еще немного, протянул руку за палочкой, очистил ее и себя заклинанием. Вдохнул витающий в воздухе аромат, улыбнулся и таки освободил Лейлу. Девочка не решалась подняться с постели, к тому же у нее наверняка все болело.
- Сладенькая моя, я бы с удовольствием стер у тебя воспоминания, но, увы, не силен в заклинании забвения. Так что будь умницей, не рассказывай никому на нашей тайне, - нежным голосом попросил я, прислонившись спиной к окну.
Лейла потрясенно смотрела на мой обнаженный торс и панически боялась опустить взгляд на мои брюки. В мои глаза она тоже не смотрела. Я тоже не сильно любил глядеть в зеркало в такие моменты: я знал, сколько безумства в них плескалось. С каждым годом я переставал узнавать себя, но это не пугало.
- Ну, что ты молчишь, ты обещаешь мне?
- Д-да, - заикаясь, ответила малышка.
- Потому что иначе я выясню, где ты живешь, и сотворю тоже самое с твоей мамочкой.
Лейла ахнула. Я лишь ухмыльнулся.
- Давай же, иди.
Я взмахнул палочкой, облегчая боль девочки. Лейла немедленно поднялась и несколько нелепой походкой покинула мою комнату. Я не ходил к ее мамочке, персики и мед навсегда сохранились в моей коллекции запахов.
***
В 97-ом году судьба свела меня с Фенриром Грейбеком, оборотнем и приспешником Того-Кого-Нельзя-Называть. Поскольку я отлично ориентировался в лесах, неплохо владел боевыми заклинаниями. К грязнокровкам относился ровно, но поразвлечься был не против. Все это привлекло оборотня к моей персоне, и он предложил вступить в его отряд. Работа егерем достаточно безопасна и очень хорошо оплачиваема, поэтому я, недолго думая, согласился. Тем более что за девять прошедших лет моя мама поднялась на ноги, моя поддержка ей пока не требовалась, потому я согласился покинуть Лютный переулок.
Мы отлавливали грязнокровок по лесам. Я как опытный егерь вел по следу, Грейбек – руководил. В нашем отряде почти все были отбросами общества, двое оборотней. У волчат неплохое обоняние, но трудно с самоконтролем. Зачастую они настолько увлекаются, что не могут отличить людской запах от животного. Так что в отряде я был лучшим следопытом, чем эти примитивные существа, хотя Грейбек и строил из себя главного. Да и плевать мне, что именно он отдает приказы, принимает решения, получает больше доли от денежной награды. Главное, чтоб оборотень не перегружал меня, потому как я самый нужный член в команде. Наиважнейшей задачей был поиск Поттера, разумеется. И однажды мы наткнулись на невидимую преграду. Я изучал магическое поле, пытаясь установить его границы, когда уловил аромат духов. Такими пользуются обычно девушки. Значит, где-то рядом, совсем близко находится волшебница-беглянка. Я оскалился в предвкушении нового источника доходов, прислушался: возможно, жертва пошевелится или постарается убежать, тогда мы быстрее определим источник шума. Но человек не двигался. Зато я сумел подойти ближе и прочувствовать аромат. Пахло…ромашками. Я на секунду даже решил, будто там, за невидимой преградой, мой рыжий мальчик Чарли, но тут же отогнал эту нелепую мысль. Мальчик уже давно вырос и, кажется, уехал в Румынию к своим драконам. Охотиться за ним не зачем, а жаль, я бы не упустил такого вкусняшку… Тем не менее, ромашки уже вскружили мою голову, я жадно водил рукой по воздуху, надеясь ухватить его обладателя, но тщетно.
У меня болела голова от возбуждения. Запах ромашек не выходил у меня из головы. Когда наша команда натолкнулась на трех подростков, я сразу узнал обладательницу ромашковых духов. Я не устоял и принялся обнюхивать девчонку, как собачонка, жадно вдыхая знакомый и любимый аромат. Мне удалось оставить у себя ее шарфик. Мы выяснили, что она подружка Поттера, Гермиона Грейнджер. Двое ее спутников, видимо, тоже друзья Поттера, хотя тот уродец вполне мог быть и им. Потому Грейбек решил отвести компашку к Малфоям, где расположился Тот-Кого-Нельзя-Называть. Я нашел меч Гриффиндора в палатке у беглецов и надеялся получить за него несколько больше золота, чем обычно.
В Малфой-мэноре я не успел толком повосхищаться красотами особняка, насладиться чудными ароматами, поскольку Фенрир торопил меня и трех охотников, что тащили подростков. Нас вела миссис Малфой – красивая такая женщина с идеальными чертами лица, тонкой фигуркой, но уж больно веяло от нее фальшей, лицемерием и холодом. Эдакая мертвая царевна. Я не любил таких барышень, они душатся фальшивыми ароматами, полностью перебивая свои настоящие запахи, даже мое чуткое обоняние не могло помочь. А я любил, чтобы передо мной полностью открывались, загадки не по мне. Мы быстрым шагом преодолели множество коридоров и вошли в огромный зал. Началась суматоха вокруг тех троих: Грейбек требовал отдать девчонку ему, Малфой-старший тряс своего сыночка, чтобы тот получше разглядел уродца, они подозревали в нем Поттера. В рыжем признали Рона Уизли, друга шрамообладателя. Незаметно в зале появилась и Беллатрикс Лестрейндж. Фанатичка хотела получить от Темного Лорда почестей, Малфой – прощения, миссис Малфой – того же, что и муж, только еще благополучия сыну, а младший Малфой трясся мелкой дрожью и наверняка мечтал лишь о том, чтобы все поскорее оставили его в покое. От него так и веяло липким страхом, я учуял это и ухмыльнулся, наблюдая за белобрысеньким. Он позабавил меня. Беллатрикс много кричала и пререкалась с Малфоем, потом вдруг заметила в руках моего напарника меч. Потребовав отдать его ей, женщина получила отказ и запустила в него красным лучом. Я выступил вперед, разозлившись, за что немедленно получил такой же и потерял сознание.
А потом я очнулся на задворках Малфой-мэнора и поспешил убраться оттуда поскорее. Да, девочку Грейнджер я не получил, ее по ходу и Грейбек-то не укусил. Золота, правда, оборотень отхватил и поделился со мной и двумя оставшимися в живых охотниками. Я не глупец, чтобы возвращаться туда хоть когда-нибудь еще. Через несколько недель со мной вновь связались: впереди была главная Битва, ход которой определял исход войны. Я за хорошее вознаграждение и аванс согласился. Вот, сижу на кухне с мамой, невинно улыбаюсь и поедаю вполне сносные пирожки. Она не знает, почему я зашел к ней раньше обещанного числа. А я улыбаюсь, испытывая нервное возбуждение перед предстоящей схваткой.
Мне все равно на разборки чистокровных снобов, на Того-Кого-Нельзя-Забывать, да даже на золото. Какое мне может быть дело до заносчивых аристократов, которых я всю жизнь обворовывал? Мне глубоко безразличны власть, влияние (хотя это все-таки прельщает при случае), выяснение, кто кого предал, а кто нет, и прочая, что так волнует этих болванов. На мальчишку Поттера мне плевать, как и на грязнокровок. Впрочем, политика Лорда лучше, чем Дамблдора, потому я и встал под его знамена. Чистокровные правят миром…Возможно. Но где-то далеко от моей семьи. Хотя работа егерем принесла мне достаточно большой доход, хочется верить, что такие заработки будут и дальше на службе у Лорда. Наверное, удастся прикупить красивый домик на берегу моря, где мы с мамой будем вдвоем, там нет места гнили и грязи, только запах моря, волн, солнечные лучи, греющие душу. Проститутки, конечно, неплохо, но пора бы уже и жениться. Мне двадцать семь, в конце концов. Хотя моя страсть коллекционировать запахи навряд ли исчезнет, но моей жене необязательно знать об изменах своего Казановы (причем не только с женщинами), а кого-то постоянного и стабильного хотелось иметь рядом. Что ж, мечтать не вредно. Я, например, иногда грежу о встрече с Чарли Уизли, теперь он уже не отделался бы просто моим обнюхиванием, я бы доставил ему райское наслаждение м…
А сейчас хочется реально проверить свои боевые навыки, потому я рад, что буду участвовать в таком серьезном бою. Я желаю доказать самому себе, что чего-то добился, чего-то стою. Возможно, достану себе какой-нибудь трофей для коллекции запахов, это будет чудно. Шарфик очаровательной Гермионы у меня уже есть. Запах скоро растворится, но само напоминание о нем останется со мной в виде этой тряпицы. Ромашки ни с чем не сравнятся. Моя жена обязательно будет пахнуть ромашками.